Я блевал и раскрывал для себя новые страницы о кайфе. Оказывается, галлюциногены, подобные тем, что сейчас танцуют внутри меня танец смерти, вызывают у субъекта сложные картины видений, которые длятся от часа-двух до нескольких часов. Часто с течением времени события как замедляются, так и ускоряются. Или даже представляются неограниченными в своем развитии…
— Вспомнил, где лакомился?
Я, как бык, покачал головой и выбросил в раковину струю воды…
— Ладно, идем дальше…
Он говорил, что часто после приема галлюциногенов индивидуум ощущает такие перемены в восприятии, что его эмоции достигают состояния бессознательной эйфории или страдания. Человек может толковать происходящее как вхождение в личный контакт с воображаемыми потусторонними силами и даже богом. В особенности, если такой образ мышления присущ его собственной культуре.
— Иначе говоря, когда человек жрет мухоморы, Бережной, — говорил он мне, — особенно жрет их в правильно приготовленном для этого виде, то все пять чувств его максимально обострены! Вспомнил?
Кое-что я уже вспомнил, но отвечать доктору не мог, поскольку всецело был занят раковиной, а она мною.
— К примеру, Артур! К примеру, чтобы не быть голословным…
Если бы я не понимал, что он принимает активное и, пожалуй, главное участие в спасении моей жизни, в перерывах между судорогами я непременно выдернул бы из брюк ремень и задавил его. Иначе как издевку такое воспринимать сложно.
— «Одиссея» не что иное, как яркое свидетельство использования Гомером растений для воздействия на сознание. Но если ты думаешь, что в этой связи он стал литературным гением или просто удачливым рассказчиком, я вынужден тебя предостеречь…
Я повернул к нему беспомощное, измученное, залитое водой лицо. От чего он еще может меня предостеречь?!
— Галлюциногенные ощущения могут вызывать большую тревогу у новичков… Ты новичок, Бережной, или я разговариваю с профессиональным пожирателем грибов, которые даже пинать опасно?
Возвращаясь к столу за банкой, я качнул головой, из чего Костомаров должен был понять, что я — новичок. Он осмотрел меня, поворошил какие-то конспекты в своей голове и остался недоволен результатами.
— Настенька, повтори, пожалуйста, — попросил Костомаров, склонясь к столу, и снова вперил в меня свой взгляд эскулапа. — Так вот, тревога у новичков, как правило, преодолевается с помощью так называемых «проводников». Так именуют опытных в дурманном деле людей, роль которых заключается в том, чтобы заполнить содержанием мир, который создает в своих странствиях новичок. Такие люди способны внушить человеку, принявшему галлюциногены, что угодно. Повести за собой, вдохновить идеей и заполнить пустоты, возникающие в голове новичка, нужной информацией. Так шаман управляет и руководит людьми, находящимися под препаратом. Шаман — это «проводник».
— Черт!.. — вырвалось у меня над раковиной. С головы моей лилась вода из-под крана, желудок тянуло, руку тяжелила наполовину опорожненная банка. — Лида…
— Какая Лида? — тут же подскочил Костомаров.
— Долго объяснять, — проскрипел я, с отвращением прикладываясь к банке…
Обессиленный, я вернулся к столу. Зеркала передо мною не было, но я точно знал, что был жалок.
— Послушай, Костомаров, но я ведь не цианид принял… Должно же быть какое-то противоядие…
— Конечно, — согласился он. — Но чтобы начать лечить тебя, я должен знать, что с тобой происходило после приема препарата.
Скрепя сердце я собрался с духом и рассказал все, начиная с того самого момента, как в доме моем появилась Лида. Но перед тем как начать повествование, я попросил:
— Обещай мне, что твое первое впечатление обо мне после этого не изменится.
Он пообещал, и я ему не поверил. Врачам можно верить только в части постановки диагноза. Да и здесь тоже свои нюансы…
Закончился рассказ тем, что я забрал с его стола простывший кофе и залпом выпил.
— И ты все это видел?..
— Я видел крест, вонзившийся в землю в пяти футах от меня.
— Сейчас ты отправишься на лазерную чистку крови, — сказал Костомаров. — Но перед этим я хочу тебе кое-что пояснить, Артур… Страшно не то, что ты видел ночью пылающий город. Страшно, что сегодня утром ты видел, как в реку рушится дом.
Я, конечно, не понял из сказанного ни слова. Но перепугался страшно. Костомаров и не думал наслаждаться моим невежеством. Он объяснил еще до того, как я упер в него удивленный взгляд:
— Ночью ты находился в «трипе». Это состояние психики человека, находящегося под действием галлюциногена. Но это, как ни отвратительно звучит, естественно, — он пожевал губами, подбирая правильные слова. — Плохо другое. Сегодня утром с тобой случился «флэшбэк».
Я устал от птичьего лексикона и просто уставился на врача, ожидая перевода.
— Флэшбэк — это вспышка из прошлого, — сказал Игорь, снимая с телефона трубку. Наверное, звонить насчет лазера. — Побочный эффект у человека, принимающего психоделики.
— И это тоже плохо, но хорошо?
— Это просто плохо, поскольку галлюциноген прополз по всему твоему мозгу, не пропустив ни одной извилины. — И, снова отвечая на безмолвный вопрос, Костомаров пробормотал: — Доза, которую обычно принимают любители «посмотреть мультики», в десять раз меньше той, что обнаружена у тебя в крови. Я очень хотел бы пожелать тебе успеха в скорейшем освобождении от кошмаров, но, к сожалению, в успех этот совершенно не верю.
Напоследок он велел мне в обязательном порядке прибыть сегодня в девять вечера, лечь под комплекс капельниц и предстоящую ночь провести в палате дневного стационара. Я пообещал.
Когда мне на втором этаже его клиники вгоняли в вену иглу с электродом, он стоял рядом.
— Ты видел предметы, расположенные рядом, в неестественно большом виде. Это называется макропсией. Видел и необычно маленькие, хотя те того не заслуживают. Это микропсия. С этим делом мы справимся, я думаю… Но то, что, находясь на одном конце города, ты видел выражение лиц людей, беснующихся на другом… А также рассматривал залетевший тебе под ноги крест… Не говоря уже о цунами, возникшем в нашей говнотечке… — И Костомаров признался, что не может объяснить явления. — Ну, да ладно, Бережной. Я сегодня же позвоню нашему психологу.
После этих слов я почувствовал себя плохо. Но ненадолго. Мне стало гораздо лучше, когда на вопрос Настеньки: «Игорь Валерьянович, квитанцию на обследование выписывать?» — Костомаров ответил: «Не нужно, Артур Иванович обещал следующей осенью всему штату поликлиники грибов насушить».
Значит, по мнению главврача, до следующей осени я доживу. Игорь Костомаров слова на ветер, я вам скажу, не бросает. Кому говорит: блевать — тот блюет.
Но год — это слишком долгий срок. Мне бы дождаться семи часов — слава богу, недолго осталось — и зайти по этому странному адресу с указанием маршрута приближения к нему, как в лучших традициях «Охоты на лис». А там мне хватит и десяти минут. Шестисот секунд мне будет вполне достаточно и для разговора с Лидочкой, и с папой ее, давшим дочке такое хорошее и скорое образование.
Тогда, после убытия милиционера, мне не удалось как следует сообразить, что адрес, указанный девушкой на блокнотном листе, может поставить меня в тупик. Я плохо знаю город, в котором собрался дожить остаток жизни, и мое постоянное нахождение в восточной его части столкнуло меня с такой банальной трудностью, как розыск дома. Розыск для меня вообще не представляет больших трудностей. Все дело в знании поведения объекта. Но поведение Лиды свидетельствовало о том, что у нее не все дома, а предлагаемый ею маршрут движения поставил меня в тупик тотчас, едва я сошел, согласно указаниям, с улицы Центральной и направился в сторону родника «Святой ключ».
Дальше на бумажке значилось: «Пересечь дорогу». Невероятно прикольная для привыкшего к центральной части столицы москвича ориентировка.
Я ее пересек и оказался в парковой зоне. Трудно представить, что здесь может оказаться какое-то жилое строение.
«Пятьсот метров от родника на северо-запад». Лида — сумасшедшая девочка во всех отношениях. Меня начинает бить мелкая дрожь, как только я вспоминаю ее руки, согревающие стакан с вином. Такая же дрожь меня поражает, едва я вспомню ее ноги. И точно так же у меня начинают трястись пальцы, когда я начинаю читать ее записку. Что это значит: «пятьсот метров от родника»?! Мы же в городе, черт возьми, а не на острове сокровищ! Напоила мухоморовой микстурой, заполнила, понимаешь, пустоты в моем сознании нужным содержанием… и у меня такое впечатление, что она не удержалась и отхлебнула из принесенного флакончика сама!
Вот и пятьсот метров позади. И что я вижу? Я ничего не вижу. Передо мной, кроме храма, ничего нет. Небывальщина и мракобесие! Ко мне пришла фартовая деваха, опоила, растревожила мужское эго, написала записку сумасшедшего и убыла в неизвестном направлении!
