– Это в тот год, когда презентация Дня новой печати в Кремле была.
– Точно, вот и у вас, видно, память, как у Ренаты.
– А где эту Ренату найти?
– Сейчас я вам дам телефончик.
Катя сверлила Пашу своими глазками из-под очков. Казалось, она о чем-то догадывается. Но телефон написала.
– Огромное вам спасибо, не буду больше мешать. Вы мне очень помогли.
Паша чувствовал на спине Катины буравчики, но решил, что это просто глаза у нее такие. Выйдя в коридор, он столкнулся нос к носу с еще одной ведущей «Семечек», выросшей Дюймовочкой. Вежливо раскланявшись, Паша пропустил звезду одноименного детского фильма. Как странно, подумал сентиментальный Паша, видеть взрослую Дюймовочку. Она приезжает на передачу за рулем своего джипа, у нее семья и двое детей и вообще все хорошо. Впрочем, телезрители могут смотреть на нее каждый вечер.
Позвонить вечером по домашнему телефону Ренате ничего не стоило.
– Алло, здравствуйте, Рената здесь живет? Это с телевидения, коллега, – для солидности добавил Паша.
– Ну, как там она? – ответил женский голос.
Парамон не понял и не знал, что ответить.
– Не молчите. Как там у вас, все нормально?
– Я с Ренатой хотел бы поговорить.
– Так вы не из Южной Америки?
– Нет, я из Москвы.
– Так вы не от Ренаты?
– Нет, я сам бы хотел с ней поговорить.
– А вы там, на телевидении, разве не знаете, что Рената уехала в тропики снимать новый проект «Остаться живым»?
– Телевидение большое. Я не знал.
– Только вчера улетела, обещала позвонить, как устроится. Я вот сижу, жду от нее звонка. Думала, она...
– Простите, пожалуйста, я потом перезвоню.
– Звоните.
– До свидания.
Рената оказалась за тридевять земель, в новом проекте, о котором Паша ничего не слышал. У кого бы узнать, что это такое и где это? Все о телевидении знала, конечно, Сивкина.
На следующий день Парамон с большим букетом отправился в «Останкино». Полагалось отблагодарить Сивкину за удачную протекцию и денежную работу.
– Это тебе, – протянул букет Паша, как только вошел в комнату Сивкиной.
– Боже мой, Паша, ты что-то зачастил ко мне. Цветы приносишь. Или что вспомнил из студенческой жизни?
Только тут Паша и вправду вспомнил, и ему стало стыдно. В дни разгульной студенческой молодости, когда они оба учились в университете на журфаке, поссорившись с друзьями и разойдясь со своей девушкой, Паша ничего лучше не придумал, как ухаживать за Сивкиной. Как женщина она ему никогда не нравилась, если честно, но он зачем-то стал к ней неприлично приставать, назло кому-то, скорее всего самому себе. К счастью, у Сивкиной хватило ума отвергнуть его поползновения, но, видно, память об этом у нее осталась. И неплохая, как ни странно.
– Ну что ты краснеешь, как студент. Пришел с цветами, так рассказывай зачем.
– Ира, это я тебя поблагодарить хотел, так сказать, за крещение на телевидении.
– Ну что ты! Давай цветы. Красивые. Ты же помнишь, мы все это телевидение проходили на четвертом курсе. Ты даже в учебной студии что-то снимал. Что, не помнишь?
– Помню. Только за то, как нас учили, руки надо отбить у наших любимых преподавателей.
– Это правда. Хуже не придумаешь. Лучше бы совсем не учили, переучиваться бы не пришлось.
В комнату вошел, вернее, влетел человек с большими глазами. Парамон помнил его еще по передаче «Заряд», которую тот вел вместе с Веткиным.
– Вот, познакомьтесь, это Парамон Чернота, журналист, мой однокашник.
– А вас я помню по «Заряду». Вы Александр Кускусев.
Парамон пожал руку Кускусева.
– А я вас тоже помню, вы как-то раз брали у нас с Веткиным интервью. Вы даже, кажется, с Веткиным дружили?
– Так, хорошие знакомые. Теперь все кому не лень лезут в друзья Веткину.
– Это точно. Мне самому иногда такое рассказывают... Когда я говорю, что со Стасом почти десять лет проработал, эти затыкаются. Меня ведь многие уже не помнят.
– Ну что вы!
– Нет-нет, правда. Все сделали, чтобы про меня забыть. И все из-за того, что я честно сказал, кто замешан в убийстве Веткина.
Ирина Сивкина встала со стула и взяла Кускусева за руку.
– Санечка, ради бога, при Парамоне не надо. Он ведь журналист. Подумай хорошенько.
– Я сам журналист, знаю, что говорю. Вот, Ира, я зачем к тебе пришел – показать, как мое шоу снимается. Просто беда на беде. Кинофильм «Невезучие» видела? Так это все о нас. Только что позвонили, что певица Песоцкая в аварию попала. Руку сломала.
– Ну не голову же. Может и со сломанной рукой петь.
– Ира, ты смеешься? Выйдет петь свой хит «Ломая руки» с рукой в гипсе!
– А что вы снимаете?
– «То ли еще будет».
– Это моя любимая передача, честно.
– Я рад, что вам нравится. А то я все преподаю, а самому работать некогда.
– А мы только что вспоминали преподавателей журналистики. Побольше бы нормальных преподавателей, у нас бы и телевидение нормальным стало. А Паша всегда интерактивным телевидением интересовался. Помню, еще в дипломе писал про венгерский сериал, где продолжение предлагали зрители голосованием. Вся Венгрия его смотрела.
– Вот и у меня в «То ли еще будет» народ решает, какая концовка будет у истории. То будет или это... Хотите посмотреть, как идут съемки, или даже поучаствовать?
– Конечно, очень хочу.
– Тогда пошли.
Парамон так и не выяснил, где и кто снимает «Остаться живым», но поближе познакомиться с Кускусевым было интересно. Тем более Кускусев действительно мог что-то знать про убийство Веткина. Парамон нисколько не врал, шоу «То ли еще будет» ему нравилось.
Войдя на студию, Кускусев, как преподаватель, рассказывающий первокурснику самые азы, начал объяснять Паше:
– Вот операторский кран. Он показывает студию с высокой точки и, кроме того, в движении. Такое ощущение птичьего полета. Можно подглядывать за публикой с высоты.
Перед Пашей возникла огромная железяка, на одном конце которой, вверху, была приделана телекамера, а на другом конце сидел оператор и размахивал этим куском башенного крана.
– А это не опасно? Эта штука пролетает над головами у народа.
– Совершенно безопасно. Все рассчитано так, что не задевает публику. Техника!
Вот здесь сидят наши эксперты, – Кускусев показал на три огромные ступеньки. На них тремя рядами стояли стулья, каждый ряд выше другого. – Можете и вы стать экспертом. Ну, раз вы видели передачу, то содержание можно не рассказывать. Эксперты смотрят вот тут, на большом экране, сюжет. Зрители в это время тоже видят сюжет. Затем обсуждение, и все решают, чем это кончится. А пока идет обсуждение, для зрителей поет какая-нибудь звезда эстрады. Сегодня будут ребята из группы «Дай-дай». Располагайся, как эксперт, а я пойду делами заниматься.
Паша сел на стул и стал ждать. Студия постепенно заполнялась. На зрительскую трибуну люди шли неуверенно, с интересом оглядываясь по сторонам. Им, видно, в первый раз довелось попасть на телевидение. Публика с трибуны важных гостей уверено проходила в студию, здороваясь друг с другом. Почти все были знакомы, поскольку одни и те же люди снимались из передачи в передачу. Для политиков светиться на телевидение просто необходимо, тем более для звезд эстрады. Паша узнал бизнесмена: тот тоже мелькал на экране.
Но вот прозвучала команда: «Внимание! Запись!» – и к публике вышел ведущий передачи. Им был, конечно, Кускусев. Лучше ведущего и не найти. Высокий профессионализм и природное обаяние – в данном случае это не журналистский штамп, отметил про себя Паша. Как журналист он уже автоматически составлял в голове репортаж о том, что происходит.
– Здравствуйте, дорогие друзья! – успел сказать Кускусев и неудачно задел рукой за край декорации. Бездельники постановщики декораций не успели, видно, срезать край пластмассы, и он был острый, как бритва. В следующую секунду рука ведущего была вся в крови. Зал ахнул, некоторые вскочили. Первым поднялся звукооператор, который должен по очереди включать микрофоны говорящим. Для этого он «в ушах» уселся на самую верхотуру зрительской трибуны. Оператор крана инстинктивно тоже рванул за ведущим, и попал прямо по голове звуковику.
Крики и вопли, суета и неразбериха царили в студии. Паша вскочил и побежал к выходу, где он заметил аптечку, – наверное, так полагается по технике безопасности. В школе Пашу отправили в медицинский кружок – больше послать было некого. Паша ко всему относился добросовестно и поэтому хорошо освоил типы повязок, знал, как останавливать кровь, делать искусственное дыхание и многое другое. Сейчас он без истерики по всем правилам начал накладывать антисептическую повязку на порезанную руку Кускусева.
– А ты подумал, как я с этим передачу буду вести? – раздраженно спросил Кускусев.
– Сейчас кровь остановим, я заменю это все пластырем телесного цвета, незаметно будет, а пока надо подождать.
– Перерыв полчаса, – громко объявил невидимый режиссер за пультом.
