– А ты подумал, как я с этим передачу буду вести? – раздраженно спросил Кускусев.
– Сейчас кровь остановим, я заменю это все пластырем телесного цвета, незаметно будет, а пока надо подождать.
– Перерыв полчаса, – громко объявил невидимый режиссер за пультом.
Паша, оставив ведущего, пошел бинтовать голову звукооператору. Повязка получилась красивой. Звуковик надел поверх повязки наушники и стал похож на партизанского радиста из фильма про войну.
Паша заглянул в режиссерскую комнату к Кускусеву. К счастью, в это время уже подошла настоящий врач и, к большому Пашиному удовольствию, сказала все то же самое. Кускусев, отдавши свою руку врачу, скучал.
– Где ты так хорошо научился бинтовать?
– В школе, хотел в медицинский поступать. Только оказалось, там химию сдавать надо, вот и попал в журналисты.
– Без химии в медицине нельзя, – вставила врач.
– Парамон, а у тебя иностранный язык какой?
– Испанский.
– Ты прямо то, что нужно. Знаешь новый проект «Остаться живым»?
– Слышал краем уха.
– Там бросают людей на необитаемый остров. Кого жалко, того собрание отпускает отдыхать в пятизвездочную гостиницу. Остальные голодают, мучаются, борются за жизнь. Новый стиль – реалити-шоу. Так вот, отправляют их в Южную Америку, в тропики. Там нужны люди, такие, что не теряются в любых ситуациях, вроде тебя. Лучше знать испанский, с местными аборигенами объясняться. Словом, они ищут журналиста, такого как ты.
– А когда?
– Прямо сейчас иди на восьмой этаж, в 811 комнату, спросишь Лену.
Пока в съемках был перерыв, Паша поднялся на лифте на восьмой этаж и нашел Лену.
– Я от Кускусева.
– Чудесно, вот подпишите контракт и давайте свои паспортные данные. Надеюсь, заграничный паспорт есть?
– Есть, только не с собой.
Лена нажала на мышку и из принтера полезли листы бумаги. Контракт был страниц на пятьдесят.
– Ознакомьтесь, пожалуйста.
Если бы Паша был юристом и что-то понимал в контрактах, читать имело бы смысл. А так он пролистал эту кучу бумаги, из которой понял, что компания может все, а он ничего не может, особенно выдавать служебную информацию. Штрафы Пашу впечатлили – десять тысяч долларов, пятнадцать тысяч. Но он решил ехать не за заработком и даже не за интересной работой. Ему нужно было найти Ренату с ее уникальными мозгами, пока они все там, в тропиках, не выветрились.
Паша подписал оба экземпляра договора, один из них взял себе, и, попрощавшись с Леной, пошел смотреть продолжение интерактивного шоу Кускусева.
Пока в жизни Парамона совершался очередной поворот, в студии «То ли еще будет» ничего не происходило. Участники шоу ждали, когда начнется съемка, и нервничали. Известный бизнесмен ходил по студии туда-сюда. Члены группы «Дай-дай», которых все звали дайдайцами, курили втихаря от своего художественного руководителя, Алибабы Карабасова, который устроил бы им выволочку за то, что портят голоса. Расположились они за трибуной важных гостей. На ней, в самом верхнем третьем ряду, сидел известный теоретик моды Василий Суворов. Он разгонял скуку тем, что качался на стуле. Задумчиво раскачиваясь на задних ножках, Василий творил еще неведомые нам шедевры моды. Вдруг мода зашла слишком далеко назад, и элегантный стратег одежды полетел вверх ногами за трибуну. Публика ахнула и замерла. В том, что он сломает шею, никто не сомневался. Бросился за трибуну и Паша. Но курившие дайдайцы легко поймали однофамильца русского полководца, как цирковые гимнасты ловят своего партнера, который делает сальто назад. Моде больше ничто не угрожало, а вот один из певцов зацепил бебик, пока ловил Суворова. Бебик ударил дайдайца по голове, лампа в нем разбилась. Певца шарахнуло током. В студии запахло горелым мясом. Певцы повели своего коллегу к доктору.
Зато Василий Суворов, как всегда фантастически элегантный, вышел под аплодисменты публики. Девочка-администратор поставила ему стул в первом, самом нижнем ряду, чтобы он не смог повторить полет. Суворов изыскано поклонился зрителям и произнес, прежде чем снова сесть на стул:
– Чего только ни сделает настоящий артист, чтобы попасть с третьего ряда на первый!
Паша зашел в режиссерскую, где врач оказывала помощь певцу группы «Дай-дай».
– Спасибо вам за протекцию в «Остаться живым», – поблагодарил Кускусева Паша. – К сожалению, теперь мне надо бежать домой, собираться на необитаемые острова. – Паша показал толстенный контракт. – До свидания.
– Ну, удачи тебе!
– И вам тоже она нужна.
Выходя из студии «То ли еще будет», Паша не мог понять только одного: откуда у Кускусева, которого вроде бы не любит и затирает телевизионное начальство, такие связи. За пять минут он устроил человека с улицы в новый суперпроект. Странно, и это надо взять на заметку.
Накануне Восьмого марта Паша бегал по магазинам и рынкам Москвы не только для того, чтобы покупать женщинам цветы и конфеты. В конце зимы – начале весны в Москве невозможно купить все то, что требовалось Паше: плавки, шорты, легкие майки и футболки, сандалии и кроссовки. Все это, оказывается, исчезает из московских магазинов и рынков до начала лета. Старый товар за зиму распродается, а нового пока не подвозят. До отлета оставалось меньше недели, нужно было еще разобраться с газетой, откуда он не только не уволился, но там даже еще никто и не знал о его переходе на телевидение, и договориться с Гозновым, чтобы он отпустил для заработка и обмена опытом, пока у Тормошилова вынужденный простой.
В столицу маленькой банановой страны Санта-Лючию из Москвы рейсов нет. Да и вообще наши самолеты туда не летают – незачем. «Аэрофлот» довозит вас до Парижа, а там уже есть рейсы во все страны мира. Правда, и из Парижа в Санта-Лючию рейс только раз в неделю, поэтому на него в «Шереметьево» собрались все телевизионные работники. Знакомое Паше лицо было только одно – ведущего будущего шоу Виктора Еременко. Девушка Лена из дирекции, та самая, что давала Паше подписать контракт, раздала всем паспорта и билеты. Побегала еще немного вокруг всех улетающих, убедилась, что все в порядке, и побежала на работу, а толпа двинулась к стойке вылета. С Еременко очередь шла быстро и весело. Таможенники и пограничники его узнавали, улыбались и не задерживали. В самолете так же обходительно встречали милые русские стюардессы. Напитки были хорошие, обед вкусный, обслуживание великолепное. Не успели расслабиться, как из-за туч показался Париж. Потом, правда, еще полчаса рулили по аэродромным дорожкам «Шарля де Голля», но сначала это никого не насторожило.
В самолете царило приподнятое настроение. Витя Еременко, известный шутник и балагур, вспомнил старый анекдот советских времен: «Старый еврей уезжает из Советского Союза в Америку, живет там недолго и возвращается, потом приходит и опять пишет заявление на выезд. „Вы уж решите, где вам лучше жить, а не мучайте меня оформлением бумаг“, – говорит ему советский чиновник из ОВИРа. „Там плохо и здесь плохо, – отвечает тот. – Зато какая пересадка в Париже!“»
Иллюзии терять почти так же тяжело, как близких людей. Пересадка была ужасной. Все время группу посылали из одного коридора в другой. Лестницы, туннели, переходы и эскалаторы – вот и все, что они увидели в Париже. В багажном отсеке на смешанном англо-франко-русском языке путешественникам объяснили, что о багаже заботиться не надо, багаж обрабатывается автоматически. Потом все снова спускались и поднимались, ехали на автобусе и шли по переходам. При каждой попытке выйти на свободу в город вежливые, но железные охранники разворачивали обратно. Аэропорт поражал своими размерами: наше «Шереметьево» сравнивать с ним было просто смешно, все равно что игрушечный автомобиль с настоящим. Паша почувствовал себя мухой в тарелке супа, которую аккуратно подталкивают обратно в суп, если она пытается вылезти.
В конце концов все очутились в маленьком накопителе, где не было ничего, кроме нескольких кресел на пару сотен пассажиров огромного «боинга». Простояв полчаса в ожидании рейса, Витя Еременко повторил концовку анекдота:
– Зато какая пересадка в Париже!
Всем стало смешно.
После объявления посадки горбатый «боинг» быстро наполнился людьми. Внутри он больше напоминал не самолет, а туннель. Двенадцать часов монотонного полета запомнились как сплошной кошмар. Стюардессы разбросали скудный завтрак и куда-то ушли, никому до пассажиров не было дела. Паша печально думал, что это уже второе разочарование за день. В «Аэрофлоте» обслуживание лучше, чем в «Эр Франс»! Паша достал фляжку коньяка и отхлебнул. Думал, хоть коньяк поможет заснуть. Не помог. В самолете постоянно кто-то вставал, ходил, шумел, и заснуть было невозможно.
Но все на свете когда-нибудь кончается. Вот уже в окно, кроме океана, стали видны острова, потом пальмы на островах и, наконец, здание аэропорта. Кругом зеленели пальмы и необыкновенно яркая трава.
