Потом он служил в Саарлуисе в саперной роте ВДВ «Луфтландепиониркомпани», занимавшейся разминированием. Именно тогда он познакомился с устройством детонатора. Служба начиналась в 7 утра и заканчивалась в 16:30. Трижды в неделю проводились плановые занятия спортом. «Он хорошо бегал», — вспоминает один из его командиров. Он ценил Даниеля: «Он схватывал всё на лету и скоро стал помощником инструктора». Найти и обезвредить мины — совсем не просто. В Афганистане, к примеру, в земле зарыты восемьдесят различных типов мин, и Даниель в Сааре учился их различать. Многие солдаты из его казармы участвовали в зарубежных операциях. Он все еще не отказался от мысли остаться служить в бундесвере, скорее, по причинам практического толка. Он по-прежнему, как и в подростковом возрасте, интересовался оружием. Бундесвер как таковой его особо не привлекал. Он не думал о солдатах как об одетых в униформу гражданах и не видел себя в роли слуги государства. Когда во время торжественной церемонии приведения к присяге новобранцы давали присягу на верность, он этого не сделал — сознательно, как он рассказывал позже. Он стоял рядом с товарищами, не произнося ни слова. Очевидно, что в бундесвере он хотел научиться военному ремеслу, и только. Отслужив девять месяцев, он остался в армии еще на три месяца, а потом демобилизовался. Во время врачебного осмотра у него обнаружили проблемы со спиной, то есть он был пригоден не к любой военной службе.
В течение всего срока службы он старался не афишировать свое вероисповедание. Он опасался, что его будут дразнить другие солдаты. Он не молился на глазах у товарищей, а делал это тайком. Тем не менее он выделялся. В общем душе он не мылся в присутствии других; по-видимому, он был убежден, что так велит ислам. Остальным в душевой он, возможно, просто казался странным. Он также не хотел брить бороду. В рассказах о деяниях и изречениях Мухаммада говорится, что мужчина должен носить бороду. А Даниель понимал такие вещи буквально. Командир потребовал его к ответу. Борода у Даниеля толком не росла. «Смотрится плохо», — сказал начальник, вероятно, имея в виду «неаккуратно». Даниель начал спорить, причем запальчиво, чего обычно не позволял себе в армии. «Он был относительно спокойным солдатом», — вспоминает командир, которого тем более удивила столь резкая реакция Даниеля. Даниель проиграл — в конце концов командир приказал ему побриться, и он подчинился. Даниель никогда не объяснял, что ведет себя таким образом по религиозным причинам. Это наверняка смягчило бы инструкторов. В казармах бундесвера встречаются и солдаты-мусульмане. Скрытность Даниеля все усложняла. Когда во время проверки шкафчиков в спальне на шестерых инструкторы решили посмотреть шкафчик Даниеля, они, собственно, просто хотели проверить, правильно ли убрано снаряжение, чисто ли там и разложено ли всё как следует. В шкафчике Даниеля они нашли кусочек древесины. «Зубы чистить», — объяснил Даниель, и больше расспрашивать его не стали. К тому моменту Даниель был уже достаточно известен благодаря своему странному поведению. Мисвак — это корень определенного дерева. Некоторые мусульмане чистят с его помощью зубы, как это делал, по преданию, пророк Мухаммад. Чтобы не есть свинину, он объявил себя вегетарианцем. Это был самый надежный способ. В конце и получил его.
В этот период, осенью 2005 года, Даниель впервые за многие годы появился у своей матери. Он приехал к ней и рассказал о многом, что произошло за последние годы. И он извинился за то, что годами избегал ее, что прервал отношения. Неизвестно, извинилась ли она за то, как вела себя во время развода и до того. Поступок Даниеля связан с его обращением. От своих друзей-мусульман он узнал, что в исламе семья — одна из важнейших ценностей. Отца и мать следует уважать безоговорочно. Будучи новообращенным, он хотел всё делать правильно, соблюдать все предписания. Его отцу эти правила были неважны. Он не одобрил то, что сын снова общается с матерью. Но помешать ему больше уже не мог. Новая вера сделала Даниеля более стойким.
Многое, чему Даниель научился у Хусейна, противоречило тому, с чем он столкнулся в доме у матери.
Там ели свинину, пили алкоголь, на стене висели изображения женщин без паранджи (хоть это и были портреты членов семьи). Когда Даниель приходил в гости к матери, она должна была подчиняться его правилам. После ареста Даниеля она расскажет об этом в одном из газетных интервью.
На время его посещений она закрывала фотографии. «Я была так рада, что он вернулся, — скажет она. — Он был очень фанатичным, но я не хотела снова его потерять. Я хотела создать атмосферу доверия».
Во время Рамадана он все чаще встречался с Хусейном. Тот, очевидно, заметил, что в течение армейских будней Даниель не мог заниматься исламом основательно. Хусейн вернулся к старым дискуссиям, выбирая всё более острые темы. Он рассказывал о борьбе мусульман в Чечне, в Ираке, в Афганистане. Источником всех зол для него были США. Его работу облегчали скандалы по поводу пыток и истязаний, совершенных американскими военными, Главной темой Хусейна была освободительная борьба мусульман против западных оккупантов.
То, что при терактах мусульманских боевиков погибает больше мусульман, чем американских солдат, для людей склада Хусейна не играет роли. Ведь мусульмане, согласно его взглядам, в любом случае являются мучениками — и как исполнители, и как жертвы. Радикалы типа Хусейна умалчивают о кровавых конфликтах между шиитами и суннитами в Ираке, о жестокой междоусобице в Афганистане. Военные конфликты и споры внутри ислама не играют для них никакой роли. Для Хусейна существовали только добрые и злые, правоверные и неверные — у него была предельно простая картина мира. Как некоторые фанатичные немусульмане в каждом мусульманине видят террориста, так и Хусейн в каждом немусульманине видел угрозу.
Джихад как долг //
Разговоры с Хусейном оказывали на Даниеля всё большее влияние. Мы не знаем, как именно он пришел к этому решению и сколько времени это заняло, но однажды он решил, что, будучи мусульманином, обязан принять участие в джихаде. После службы в армии, в начале 2006 года, Даниель захотел выучить арабский язык. Он подготовился к поездке в Египет и в феврале того же года отправился туда. Он хотел остаться в Египте на три месяца, чтобы учиться на языковых курсах в Каире. Сразу по прибытии он повторно принял ислам в знаменитом университете Аль-Азхар. Вероятно, Даниель думал, что, имея на руках свидетельство этого университета, он скорее будет восприниматься как мусульманин и сможет пройти большее число курсов. При новом обращении он захотел выбрать себе другое арабское имя. До сих пор он называл себя Джихад, что, конечно же, вызывало неприятные вопросы. Теперь он пожелал носить имя Абдула. Это благочестивое имя в переводе означает «слуга Бога». Даниель жил в скромных условиях, посещал языковые курсы и мечети, знакомился с новыми людьми и все больше привыкал к мысли о джихаде. Раз в два дня он писал матери и отцу по электронной почте, но о своих новых идеях и планах ничего не рассказывал. Знакомые Даниеля беспокоились о нем. Одна из подруг матери захотела узнать, как у него дела. «Он снова взялся за ум. Хороший мальчик», — якобы ответила мать.
Языковые курсы в Каире предлагались организациями, не имевшими отношения к университету, так что жизнь университетского городка, скорее всего, осталась Даниелю неизвестной. Стать студентом этого университета не так просто — для этого недостаточно свидетельства о принятии ислама. Нужно представить аттестат зрелости и рекомендации. Перед университетом выстраиваются длинные очереди желающих быть зачисленными. Сотрудник университета достает из ящика письменного стола форму заявления. Он оглядывает людей в очереди, выбирает двух белых иностранцев и указывает на них пальцем; чернокожие из Ганы стоят в очереди раньше, но им придется подождать. Если кто-то захочет пожаловаться на произвол, он не скоро найдет соответствующую инстанцию. Благодаря цвету кожи Даниель одним из первых добрался бы до цели, но без необходимых документов у него не было бы шансов.
В отличие от университета, языковые школы принимают любого, кто интересуется арабским языком. Они рекламируют свои образовательные программы в Интернете и распространяют рекламные листовки. Помещения для занятий расположены в Наср-Сити, одном из районов Каира. Лицо района определяют серые новостройки высотой до одиннадцати этажей и стройплощадки. Перед окнами натянуты бельевые веревки, вода капает на улицы, по обочинам которых скапливаются мусор и пыль. Между домами в палатках и в каморках, сделанных из гофрированных стальных листов, дерева и частей стены, ночуют строительные рабочие. Так же живут многие из тех, кто не может позволить себе иметь квартиру. В центре Каира, рядом с роскошными отелями, бедность страны незаметна, но бросается в глаза вдали от туристских районов.
