Нет, мать не посадили. Ее лечили в психушке. Софью не пускали к ней. Когда свиделись, едва узнали друг друга. Софья, как никто другой, знала, что чудом осталась жива. Мать спокойно изрубила бы ее в мелкие куски, но девчонке повезло убежать.
Жить вместе они уже не могли. Странно, два родных человека люто возненавидели друг друга за отчима. Обе любили его, но каждая за свое и по-своему.
Сонька тогда не знала, что забеременела. Врачи, обследовав ее, обнаружили трехмесячный плод и, сжалившись над малолеткой, прервали беременность, ничего не сказали матери. Софья тоже смолчала. А вскоре уехала от нее навсегда. Жить вместе стало невыносимо. Мать пристально следила за каждым шагом дочери. Часто видела в ее руках топор или нож. Ночью Сонька закрывала на ключ двери спальни и слышала, как мать дергает ручку, хочет открыть.
Девка собралась крадучись и уехала, не предупредив. О смерти родительницы узнала через годы. Но на ее могиле не была никогда.
Девчонка сразу устроилась на завод. До восемнадцати ей не хватало всего двух месяцев, на это никто не обратил внимания.
Пронина легко прижилась на новом месте. Ей здесь все подошло и понравилось.
Вскоре появились и ухажеры. Девчонка не умела отказывать, и парни становились любовниками.
Может, кто-нибудь и женился бы на ней. Но, узнав, какой он по счету и сколько ждут своей очереди за ним, теряли интерес к Прониной. Та не сетовала, пока за дверью не пустовало. И о семье в то время не задумывалась. Зачем вешать на себя лишнюю мороку? Ей весело и легко жилось. Ее водили по барам и ресторанам, дарили подарки, что-то шептали по ночам, восторгались бабой. Но никто и никогда даже в пьяном бреду не предложил:
— Стань моею навсегда...
Соньку это не расстраивало. Но с годами, а время свое брало, бабе захотелось постоянства. Но ее уже никто не хотел даже на ночь. Слишком грязной была репутация, очень длинный хвост сплетен и слухов тянулся за нею. А в городе многие хорошо знали друг друга.
Вскоре баба поняла, что выйти замуж за городского у нее нет никаких шансов. Оставалось одно, побыстрее схомутать приезжего. И пока он не успеет о ней узнать, постараться расписаться с ним. Но такого придурка тоже не находилось. А время шло. Пронина понимала, время работает против нее, и все отчаянней искала себе хотя бы сожителя, какой взял бы ее на свою жилплощадь.
Софья уже не ходила в горсад. Там ее давно «не снимали», не приглашали на скамейку или в укромные уголки, какие знала на зубок. Баба стала чахнуть от равнодушия мужчин. И вдруг ей повезло в собственной общаге.
Прямо в столовой познакомилась с Прохором. Тот днями раньше устроился на завод и поселился в общежитии.
Софья сразу приметила «свежака» и подсела к нему за стол. Тот не возражал. Они тут же познакомились, разговорились. Из столовой вышли уже вместе, оживленно болтая, чуть ли не под руку, словно друзья.
Вахтер, увидев, покачал головою, сочувствуя мужику. Еще один «комар» попал в ее сети,— пожалел новичка.
Софья в этот же вечер узнала от Прохора, что он ушел от жены, уехал от нее навсегда и безвозвратно, гак решил сам. И хотя с женой нажил двух детей, душа не болела.
— Достали меня все. Я устал от их проблем. Они валились каждый день! Вынь да положь мобильник дочке, причем самый супер-пупер! Сыну — велик! И не какой-нибудь, а с наворотами, самый крутой! Обо мне никто не вспоминал. Может, мне тоже что-нибудь надо? Вот гак и устал жить «в кошельках»! Хочется стать мужчиной, мужем, отцом в своей семье! — вырвалось у человека.
Сонька ногами засучила от восторга. Это как раз то, что ей надо! Баба сама обняла Прохора за шею, сказав на вдохе:
— Как я тебя понимаю...
— Правда? — глянул искоса и продолжил:
— Жена и того не легче! Одни наряды в голове. Все выходные в салонах красоты пропадала. Мне запасных носков не купила, все на себя. Устал я от них. Обидно стало. Решил изменить свою жизнь. Надоело быть ослом, какого трое погоняют, а он один всех везет. Это нечестно и непорядочно.
Софья спешно согласилась.
Прохор, глянув на бабу, мигом понял, что ей нужно. Он, как и все мужики, набрехал Соньке полный короб, изобразив несчастного, не сказал и слова правды. Да и к чему? И кто она, эта Пронина, чтоб выворачивать перед нею душу наизнанку.
— Вот ты бы поняла? — обнял бабу.
— Конечно! Мы все живые люди! Друг друга любить надо! — поддакнула мужику.
— Вот именно! — повалил на скамью.
Сонька не сопротивлялась. Прохор даже удивился такой покладистости и стал видеться с бабой всякий день.
— Послушай, Проша, а что, если будет ребенок? — спросила человека, словно невзначай.
— Снимем квартиру, заживем семьей,— ответил не задумываясь.
Сонька взвизгнула от счастья. Еще бы! Ее не оттолкнули. Наоборот, ответил человек достойно, по-мужски. И Пронина уже вскоре сообщила Прохору, что она беременна от него.
— Так быстро? — удивился мужик.
— Что поделать? Так получилось.
— Мы с женой два года жили до беременности, все никак не получалось.
— У каждой по-разному случается. Кстати, ты развелся с прежней женой?
— Пока еще нет. Повода не было.
— А теперь, что думаешь?
— Подам заявление. Да и комнату искать нужно,— сказал задумчиво.
— Я вчера проверилась у гинеколога.
— И что сказали? — насторожился Прохор.
— Подтвердили,— почувствовала, как дрогнул мужик и отодвинулся от нее.
— Знаешь, уже нужно готовиться к его рождению. Ты кого хочешь, сына или дочь? — спросила, заглянув в глаза.
— Какая разница? Мне все равно.
— Как назовем?
— Придумаем. Еще есть время.
— А я хочу сына Романом назвать. Красивое имя, правда?
— А дочку?
— Верой! Надежное имя, без накруток!
— Как хочешь,— вяло опустил плечи.
С того дня Прохор стал избегать встреч с Софьей. Он уже не ждал ее на скамье в парке, не звал вечерами погулять по городским улицам, не встречал у проходной завода и не приходил в цех.
Софья как-то насмелилась и сама зашла к нему и комнату. Там мужики собрались за столом, увидев бабу, рассмеялись:
— Ты к кому залетела, пташка? Кого кадрить решила? Кто из нас на очереди?
Соньку в жар бросило от этого смеха. Она видела, как помрачнел Прохор.
Нет, он не вышел за нею в коридор. Отмахнулся от встречи, сказался уставшим, сослался на недомогание и отвернулся от бабы.
— Может, сделать аборт? — мелькнула мысль в тот вечер.
— Но чем тогда его привяжу? Вовсе отвернется от меня. Скажет, что придумала беременность. И чем докажу обратное? А от ребенка куда денется? — думала
баба.
Она никому не говорила о беременности. Да и кому скажешь, с кем поделишься? Баба вынашивала ребенка, радуясь редким встречам с Прохором. Тот говорил ей, что подыскивает жилье, подал заявление на развод с женой, ждет вызова в суд, а после этого оформит отношения с нею. И Софья снова ждала.
Она и не предполагала, что Прошка врет во всем. Мужики в комнате, увидев Соню, рассказали человеку о ней. Не пощадили бабу, вывернули наизнанку:
— Брось таскаться с нею! Стерва редкая!
— Она уже беременна!
— От кого?
— Не развешивай уши! Не будь лопухом!
— Сонька многих ловила на эту удочку, теперь ты попался!
— Сука она! С одним не может. Ей каждый день десяток кобелей подавай! Ненасытная! Всю жизнь рога будет ставить.
— Что ж делать, если родит? — терялся человек.
— Это пусть ее чешет!
— Не забивай себе голову! Таких Сонек полгорода! Забудь шлюху! — советовали мужики. И Прохор согласился на дальнюю и длительную командировку от завода.
Он не стал предупреждать Софью об отъезде. Она сама узнала о том через неделю. Ведь ей скоро предстояло рожать, она все ждала, когда мужик сделает ее официальной женой и уведет из общежития в квартиру. Но Прошка не появлялся. Он исчез отовсюду, не отвечал на телефонные звонки, не видно стало его ни в общаге, ни на заводе.
И тогда она решила схитрить и позвонила мужику с телефона подруги. Услышала голос и спросила:
— Почему ты исчез? Где находишься?
— Софья! Не ори! Да, я уехал. И теперь далеко от тебя. Я помирился с женой, вернулся в семью. У меня все отлично.
— А как же я?
— Ты не девочка! Мне рассказали все. Я был в шаге от глупости, но люди вовремя остановили и предостерегли. Они сберегли меня. Ну, а ты сама взрослый человек. Знаешь, что от связи с мужчинами рождаются на свет не цветы, а дети! Для тебя это не впервой! Да и от меня ли эта беременность? Хотя теперь это не имеет значения. Я тебя не взял силой! Сама зависла, сама и выпутывайся,— выключил телефон.
Пронина решила не оглашать беременность и роды, чтоб над нею не смеялись больше, чем теперь. Прошка у нее был последней надеждой, но и здесь вклинились досужие языки, помешали, разбили.
