Я была поражена, насколько легко все прошло. Я мысленно репетировала длинный серьезный разговор с директором банка по поводу открытия счета, но меня встретили две милые девушки, сказавшие: "Нет-нет, вам всего лишь надо заполнить эти бланки". Я заполнила их и вручила мужчине за стойкой. Еще я отдала ему тысячу швейцарских франков, что, как мне объяснили, было обязательно для открытия счета гражданином Швейцарии. Клерк дал мне квитанцию, на которой написал "Фрау Хельга Хьюз", но произнес фамилию как "Юкус", на швейцарском немецком это слово значит "шутка".
Прошло еще немного времени, а потом маленький мужчина с гитлеровскими усиками принес мне чековую книжку фрау Хельги Р. Хьюз, с именем на каждой странице. Клифф предупредил меня, что если это произойдет, то может погибнуть все дело. Я заявила:
– Нет, так не пойдет. У меня бизнес в Париже и Нью-Йорке, и все дела идут под именем Х.-Р. Хьюз. Ну, вы, наверное, понимаете, женщинам вообще непросто заниматься бизнесом, поэтому банковский счет должен быть открыт только на фамилию Хьюз и два инициала. Он предназначен исключительно для дела, – распалялась я. – Не хотелось бы перепутать этот счет с моим личным. Я вообще постоянно все путаю, – что на самом деле было недалеко от истины.
Мужчина ответил:
– Возвращайтесь примерно через час.
Так я и поступила. Он дал мне новую чековую книжку и квитанции, все выписано на имя Х.-Р. Хьюз. Я спросила, можно ли мне депонировать чек на пятьдесят тысяч долларов, тот самый, который мне дал Клифф, и показала им его, а служащий с улыбкой ответил:
– Разумеется, фрау Юкус.
А потом наступил момент истины. Я думала, что упаду в обморок. Кассир в окошке сказал:
– Фрау Хьюз, вы должны расписаться на обороте чека. Надо его заверить.
И что мне оставалось делать? Я ответила:
– Все в порядке, подождите секундочку, – отнесла чек на одну из стоек посреди зала, стоящих прямо на мраморном полу, взяла фальшивый паспорт и попыталась скопировать подпись оттуда как можно точнее, но рука дрожала, и было понятно, что закорючка на чеке не имеет ничего общего с образцом из документа. Но когда я принесла бумаги обратно к кассиру, тот даже не удосужился на них посмотреть.
Вот так и начались мои деловые взаимоотношения с этим человеком, Ховардом Хьюзом, хорошим другом Клиффа.
* * *
Поезд во Франкфурт уходил только в 11.30 утра, так что я решила пройтись по Банхофштрассе. Купила несколько свитеров для детей и марципаны для Клиффа – большую плитку покрытого шоколадом марципана, которой ему хватит дня на два, а потом мой муж, как обычно, будет мучиться животом. Хотя за все мои страдания, испытанные в Цюрихе, он это заслужил.
Поездка обратно во Франкфурт была гораздо комфортнее, чем в Швейцарию. Я засунула паспорт Хельги Хьюз под шарф на самое дно сумочки, чтобы по ошибке не вытащить его и не показать вместо своего собственного. Именно тогда меня посетила мысль, что хорошо бы иметь еще один документ и летать прямо из Испании в Швейцарию, а не в объезд, чтобы не бросать надолго детей... Но поездка обратно была великолепной, все мрачные мысли полностью выветрились из головы. Стояло начало мая, и по всей долине Рейна цвела flieder, сирень, впрочем, как и все остальные цветы и деревья, названия которых были мне неизвестны. Я уже и забыла, как прекрасна долина Рейна по весне. На Ибице настоящей весны не увидишь, только цветы миндаля в феврале, похожие на шарики ванили, или соцветия земляники в долине Сан-Хосе; а потом все вокруг выжигает солнце, и сразу наступает лето. Там нет такого буйства природы, прорыва из зимнего мрака в весну, мягкости долины, величия цветения. Я даже слегка всплакнула, потому что природа вокруг напомнила мне о детстве, о вещах, навеки ушедших в прошлое, об умерших родителях; об их саде в буйстве весеннего цветения... или это были слезы облегчения от того, что весь этот кошмар позади и моя первая поездка подходит к концу.
Во Франкфурте я взяла напрокат машину в "Херце" и отправилась в школу своей дочери, находящуюся где-то в сорока пяти минутах езды от города. Николь уже ждала меня – пятнадцатилетняя девочка, но она настолько похожа на меня, что даже не верится. Мы поболтали, потом встретились с ее друзьями, а вечером пошли в хороший ресторан. Молодежи было по пятнадцать – восемнадцать лет, у всех длинные волосы, а некоторые ребята даже были босиком, поэтому, когда я пошла припарковать машину, служащий стоянки метнулся к нам и завопил:
– Только для гостей ресторана!
Я напустила на себя высокомерный вид и ответила:
– Прекрасно, милейший, мы и есть гости ресторана.
Он выжал из себя улыбку, а друзья Николь рассмеялись. Мы пошли внутрь и прекрасно пообедали, наслаждаясь изысканным, хотя и чересчур быстрым обслуживанием. Похоже, в ресторане хотели, чтобы их странные клиенты побыстрее убрались, но у нас с ребятами завязался такой интересный разговор, что мы засиделись даже после кофе. Мне очень понравились их идеи, и никому совершенно не хотелось расходиться.
Я остановилась на ночь в гостинице неподалеку, снова встретилась с Николь утром, а потом поехала в аэропорт и улетела в Дюссельдорф. Мой бывший муж: Дитер встретил меня со своей второй дочерью Катей и женой. Мы обнялись, расцеловались, а потом поехали в Вупперталь, в большой дом Дитера, который я знала как свои пять пальцев, ведь мы строили его вместе. Всегда приятно встретить хороших друзей, а они были самыми лучшими друзьями в мире, мой бывший муж и его жена. Людям всегда кажется это странным. Не могу понять почему, ведь я действительно любила этого мужчину, вышла за него замуж, родила ему детей и, естественно, испытываю к нему глубокую привязанность. Его вторая жена Ханна теперь заменила мать одной из моих дочерей, и я любила ее, как сестру. Мы разговаривали, смеялись, хотя в основном болтали они, так как сама я ничего не могла им рассказать о цели моей поездки в Цюрих, о том, чем занимаюсь, и о безумном плане, затеянном Клиффом. Дитер и Ханна только что вернулись из Непала, где видели далай-ламу, и теперь в красках описывали пережитое. Все было как в старые добрые времена, друзья снова вместе.
Сын Ханны от первого брака Маркус теперь жил вместе с ними, и моя дочь Катя была явно в восторге от этого. Кроме того, в доме были еще двое детей Дитера и Ханны, шести и четырех лет, а также старый пес Карл, который узнал меня и дружелюбно замахал хвостом, хотя был уже полуслепым. Это было настолько трогательно, что я совсем растаяла.
А теперь я должна рассказать вам о том, что сделала. До сих пор не могу в это поверить, но прошлого не изменишь. Все произошло, когда я открыла ящик стола и вытащила телефонную книгу, чтобы позвонить в аэропорт и заказать билет на самолет до Ибицы. Там, рядом со справочником, лежало kennkarte Ханны, ее немецкое удостоверение личности. Я взяла его, тихонько положила в свою сумочку и подумала: "С ним можно спокойно путешествовать, Ханне оно не потребуется – она всегда ездит с паспортом. А я теперь смогу легко добраться самолетом с Ибицы до Цюриха, если, конечно, мне снова придется это сделать. Не придется надолго бросать Недски и Барни". Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, а к горлу подкатила тошнота, на душе стало мерзко от презрения к самой себе. Украсть у собственной подруги! Но мной будто дьявол овладел, и я незаметно положила карту Ханны в сумочку. Сердце бешено стучало в груди, но, выходя из комнаты, я подумала: "Что ж, поздно сожалеть. Дело сделано".
* * *
В тот день, когда уехала Эдит, я вернулся домой из студии пораньше, хотелось провести время с Недски и Барни. Прочитав детям обычную порцию сказок доктора Сьюза, в восемь часов я поехал в город и поужинал в индокитайском ресторане, а потом зачем-то зашел в "Ла-Тьерру", самый популярный бар на Ибице. В одиннадцать часов официант принес мне счет, и тут вошла Нина. Она была в своем длинном кожаном пальто; в руках – маленький кейс. Прилетела из Лондона и тут же взяла такси из аэропорта в город.
Друзья, с которыми я сидел, были и ее друзьями, так что Нина присоединилась к нам. Через час лицо ее поблекло, она выглядела откровенно усталой и затем сказала:
– Я вымоталась. – И тихо добавила: – Можешь отвезти меня домой?
По дороге среди гор за деревней Святой Эулалии я задумчиво произнес:
– Никто никогда не поверит, что мы не планировали этого заранее. Никто не поверит, что ты не знала о сегодняшнем отъезде Эдит в Германию, и никто не поверит, что я не имел понятия о твоем приезде.
– Да какая разница, верят люди или нет? – ответила она. – С нами так всегда. Просто очередное доказательство, что, если предварительно ничего не планировать, все получится.
Нина должна была пробыть на Ибице неделю, верный Джон Маршалл сопровождал ее и тут. Она подписала контракт с лондонской компанией "Пай рекорде" на выпуск альбома, и Маршалл хотел устроить ей фотосессию на фоне средиземноморского пейзажа для релиза.
