23 августа 1965 года
Сегодня мне опять приснилась дочка, маленькая, в пеленках. Но на этот раз она лежала на руках у Софи, и та была ее матерью — Софи, а не Наташа! Я проснулся и подумал — а почему бы и нет? Пожалуй, я женюсь на Софи, и пусть она родит мне дочку. Мне вот-вот стукнет тридцать — самый возраст, чтобы вступить в брак. К тому же отец Софи, Дино Дзофф, — не последний человек в Лугано. Его связи могут оказаться полезны для моего банка.
19 сентября 1965 года
Как же долго я ждал момента, когда Софи, как это называется в романах, «станет моей». Однако на деле все вышло намного хуже, чем в мечтах, где она уже давно рисовалась мне любовницей и матерью моей дочки. Сначала-то, до самой постели, все шло гладко… Но в последний, кульминационный момент мне вдруг вспомнилась Наташа — так ясно и отчетливо, будто и впрямь стояла между нами. Меня точно холодным душем окатило, все порывы вмиг угасли. Как же я разозлился! Ведь сколько женщин было у меня между нею и Софи, и никогда ничего подобного не случалось — а тут на тебе! Срочно надо реабилитироваться перед девочкой, пока она не сочла меня импотентом.
21 сентября 1965 года
Все, свершилось! Наконец! Проблемы решены, и все оказалось не так уж страшно. Сегодня мы ездили за город и занимались любовью весь день. И никакая Наташа мне больше не мешала! Выяснилось, что я был прав во всех своих догадках — и в том, что Софи уже не девственница, и в том, что очень чувственна и совершенно неукротима в сексе. Как женщина, как некое (пардон!) физическое устройство, она, пожалуй, интереснее Наташи. Впрочем, не только Наташи, но и большинства женщин, с которыми я был, за исключением разве что шлюхи из домика Кафки.
Софи с радостью приняла предложение выйти за меня замуж. Неужели и правда у меня будет дочь?! Боюсь даже мечтать об этом, чтобы не спугнуть счастье.
27 сентября 1965 года
Софи благодарна мне за то счастье, которым я ее одарил, да и сам я все больше и больше привязываюсь к ней. Никогда у меня не было еще такой женщины — все понимающей, все принимающей. Как ни странно, мне нравится практически все: и секс с ней, и разговоры, и молчание. Как это хорошо, когда женщина молчит и ты ее понимаешь без слов, слова только мешают думать, чувствовать. Она действительно очаровательна и просто неукротима в постели. Мы занимаемся любовью несколько раз в день, вообще не предохраняемся. Надеюсь, что скоро она забеременеет.
30 ноября 1965 года
Позавчера мы стали мужем и женой. Софи Дзофф теперь зовется Софи Орелли. На свадьбе я был в ударе: балагурил, развлекал гостей, заставил мэра выпить целый фужер вина. А ему было нельзя: он гипертоник, у него был уже один мини-инфаркт. Он сказал речь, поздравил нас, даже чуть не всплакнул. Но мэр у нас вообще склонен к сентиментальности, так что я не придал этому особого значения.
Софи была очаровательна. Фата, закрывавшая ее лицо, как облако с небес, платье воздушное, словно пух одуванчиков. А как хороша она сама, как хороша! Какое божественное тело! Воистину это то, что мне и нужно. С какой завистью на меня смотрят другие мужчины!
Вечером я помогал ей снимать это платье из одуванчиков, снимал медленно, боясь его помять. «Молния» сбоку сломалась, и я никак не мог вызволить свою жену из белого плена. Но потом крепость сдалась, препятствия были преодолены, и Софи с радостью отдалась мне в плен. Я подумал, что день этот я запомню на всю жизнь! Мне кажется, что я изменился — стал старше, рассудительнее, корректнее, внимательнее. А главное — я почти не вспоминаю о Наташе. Да что там «почти». Не вспоминаю, и все тут!
28 января 1966 года
Сегодня ровно два месяца нашей семейной жизни. Как, оказывается, здорово быть женатым человеком, какое блаженство! Утром ухожу на работу, а Софи ждет меня. Меня ждет жена, это так приятно! Когда я прихожу, она меня встречает в дверях. В столовой уже накрыт стол, всегда изысканный: мое любимое итальянское вино (непременно в хрустальном графине!), мой любимый греческий салат, мои любимые королевские креветки, мое любимое жареное мясо. Вечер я провожу в любимом кресле за чтением любимых книг, а в спальне меня уже с нетерпением дожидается любимая жена в моем любимом пеньюаре… Словом, меня окружает все самое любимое. Я почти полностью счастлив.
11 марта 1966 года
Сегодня Софи опять сообщила мне, что все еще не беременна. Это уже начинает беспокоить меня. Вот уже полгода мы регулярно и интенсивно занимаемся сексом, не пользуясь контрацептивами, — и никакого результата. Помнится, Наташа забеременела сразу же, в первую нашу встречу… А Софи, как мне кажется, относится к проблеме излишне легкомысленно, не понимает или не хочет понимать ее серьезности.
3 июля 1966 года
Что-то гложет меня. Нельзя же вот так прожить всю жизнь! Все нормально, все отлично, жена-красавица, муж — под стать ей. Но каждый день все одно и то же! Кому это не наскучит? Мне, похоже, уже наскучило. Хочется чего-то такого… Какого-то беспорядка. Я не знаю чего… Хотя знаю, чего мне не хватает: интересных разговоров, как бывало с Наташей. Софи все-таки примитивна, кроме еды, тряпок и сплетен, ее почти ничего не интересует. Хочется уехать куда-то. И не взять с собой жену! Чтобы вдали соскучиться по ней, да так, чтобы коленки дрожали и руки не слушались.
14 декабря 1966 года
После свадьбы прошло уже больше года, а детей у нас все еще нет. Мы начали ссориться. Вчера, например, Софи была мной недовольна, и боюсь, что причина нашей размолвки не уснула вместе с нами.
Я приехал с работы поздно и здорово устал. Она захотела заняться сексом сразу после ужина, но я отказался. Софи вроде бы смирилась, но, когда мы легли спать, положила руку на свое любимое место и стала его поглаживать. Однако мне все еще не хотелось.
— Дорогая, я устал и хочу спать, — сказал я. Софи, будто и не слыша, продолжала свое занятие.
Я снова сказал, стараясь не выдать раздражения, что у меня нет сил, и предложил перенести это на завтра. А она обиделась.
— Почему-то раньше у тебя всегда были силы. И тебе всегда хотелось. Помнишь? Бывало, стоит до тебя только дотронуться, ты тут же загораешься и набрасываешься на меня.
— У меня проблемы на работе, ты же знаешь. Я тебе все время о них рассказываю, — сказал я. — Да еще сейчас, перед Рождеством, везде и во всем такая суматоха…
— Вот ты всегда так… — заныла она. — То проблемы, то ты устал, то ты не в духе, то тебе не хочется… А потом обижаешься на меня, что я не беременею.
— Ну, знаешь, Софи! — возмутился я. — Мы бываем близки не реже раза в неделю. Думаю, этого вполне достаточно…
Я имел в виду — достаточно для того, чтобы зачать ребенка. Но она поняла меня по-своему и вспылила:
— Откуда ты знаешь, что мне достаточно, а что нет?!
Тебе вообще нет никакого дела до меня! Я уже поняла, что ты меня больше не любишь!
И дальше все продолжалось в том же духе — слезы, обвинения, опять слезы… К полуночи мы кое-как помирились, но, как мне кажется, это не надолго.
6 апреля 1967 года
По-моему, Софи делает все еще хуже. Она теперь совсем не отпускает меня от себя. Отправляюсь в деловую поездку — она со мной. Иду на переговоры — она снова со мной. Она уже стала меня раздражать. Это я говорю в дневнике, не для всех, а лишь для себя. На людях я стараюсь держать себя в руках, делать вид, что все так и должно быть. Все-таки она моя жена.
23 августа 1967 года
У меня началось что-то вроде апатии. Ничто не интересует, ничто не радует, не хочется работать, не хочется идти в отпуск. И меньше всего хочется возвращаться каждый вечер домой. Родной дом, где я родился и вырос, вдруг начал казаться неприветливым и чужим. Хожу по комнатам, лестницам, выхожу на веранду или в сад, а в голове крутится одно — неужели эти стены никогда больше не услышат детского смеха? Неужели по этим ступеням не будут бегать резвые ножки моей дочурки? От подобных мыслей хочется выть…
30 ноября 1967 года
Наконец-то! Наконец-то это случилось! Пишу, а у самого руки дрожат от волнения. Софи беременна! Когда она сообщила эту новость, я готов был задушить ее в объятиях. До сих пор боюсь поверить… Господи, как я счастлив!
Уже четвертый час утра. Софи давно спит, а я так и не сумел сомкнуть глаз. Тихонько, чтобы ее не разбудить, поднялся, прошел в кабинет и теперь пишу вот эти строки. Неужели небеса все-таки услышали мои молитвы? Все эти годы после смерти Танюшки и расставания с Наташей я только и делал, что грезил… нет, не о новой любви, а о дочери.
Я знаю женщин, их было у меня множество — брюнеток, блондинок, шатенок, рыжих, молодых и зрелых, высоких и маленьких, худых и толстых, глупых и умниц… Все они были разными, но с каждой я понимал — и эта тоже способна на предательство. Любая из них может в один прекрасный момент сделать то же самое, что сделала Наташа, причинить такую же боль, растоптать мои чувства, променяв меня на что-то другое… Но я стал умнее и не позволил ни одной из них это сделать. Я запретил себе привязываться к женщинам, и это мне легко удавалось. Встречался с ними, ухаживал, занимался сексом — но при этом не пускал их в свое сердце. Я знал одно — со временем в моей жизни появится женщина, которой я отдам всю свою любовь. Женщина, которая будет любить меня в ответ и никогда не предаст. Уж я сумею этого добиться, я воспитаю ее такой. И эта женщина будет моей дочерью.
