После этого им овладевало странное чувство, он понимал, что не имеет права бросить Илью. Если этому слабому мальчику нужна была его дружба, он не мог отказать в ней. Он проживет свою жизнь не зря, если хоть чуть-чуть, незначительно мало поможет Илье. Все будет уже не так безнадежно, не так бессмысленно.
— Это тебя не касается, — процедил Андрей и заторопился уходить.
Он считал себя мучеником, принесшим себя в жертву высоким целям. Законы этого общества он выучил хорошо: если ты заступаешься за того, кто был единогласно признан изгоем, ты сам приравниваешься к нему.
Над ним уже смеялись. Чего только о нем не говорили, но Андрею было не привыкать. Когда-то, когда он только пришел в этот класс его тоже все ненавидели, тоже высмеивали только потому, что его родители — интеллигенция. Отца его и вовсе открыто называли сумасшедшим. Андрей был существом из иной реальности до тех пор, пока не разбил кирпичом передние зубы своему главному обидчику.
— Какие мы грубые, — хмыкнул Валера.
Андрей вышел в холодный темный коридор, одноклассники последовали за ним, как две угрожающие агрессивные тени. Парень спиной чувствовал их испепеляющие взгляды.
Он мысленно прикидывал свои силы: справиться ли он с обоими сразу. Ничего хорошего ему не светит. Именно в ту минуту, когда он решил ускорить шаг, чтобы на всякий случай, побыстрее дойти до охранника, ему на плечо легла мощная рука Валеры.
— Постой, — сказал тот.
Андрей нехотя обернулся.
— Ну, ты же хороший малый, — начал Валера, — чего ты связался с этим? Прикалываешься что ли?
Андрей посмотрел в его звериные глаза, а потом в пустые зрачки Бориса, выглядывавшего из-за спины своего «покровителя». Они могут сделать с ним что угодно. Даже убить. Их ничего не остановит, пару лет назад они ведь забили до полусмерти одного пятиклассника, когда он отказался отдать им свои деньги. Они кровожадны и жестоки, как звери, впрочем… куда кровожаднее, куда безжалостнее. Животные убивают потому, что хотят есть. Они хотят убивать, потому что это у них в крови. Андрею об этом говорил отец.
— Прикалываюсь, — дрожащим голосом пробормотал Андрей. Ему хотелось самому себя уничтожить за то, что он совершает предательство, но он чувствовал, что иной возможности спастись у него нет. После он позвонит Илье и будет умолять его перевестись в другую школу, уехать, лишь бы они до него не добрались… Сейчас Андрей был уверен в том, что в скором времени с Ильей случиться что-то плохое и случиться по вине Валеры и его дружков.
Услышав то, что хотели, шакалы залились громогласным смехом. Андрей тоже сделал вид, что ему смешно. Вышло до отвращения фальшиво, но все трое и без того знали, что он врет.
— Как ты хорошо придумал! — похвалил Валера, — и что ты задумал? Хочешь выманить его «дневничок»? — эти слова Андрея добили. Он с ужасом понял, чего хотят эти двое, причем с его помощью. Он весь похолодел внутри.
— Да… конечно… — выпалил он, стараясь сделать так, чтобы эти слова звучали уверенно.
— Ну, ты молоток! — подал голос Борис.
Они отступили, позволяя Андрею пройти. Ему дарована их милость — он нужен им живым и невредимым. Они будут долго ликовать, и упиваться предательством, которое он совершил и ждать… совершения нового, особенного мерзкого предательства.
Разве он посмеет ослушаться?
Снег неотвратимо таял. На асфальте распластались свинцовые лужи, раскрашенные радужными разводами бензина. Весь мир казался особенно грязным, как рваная рана, нанесенная ржавым клинком и распахнутая навстречу весне. Если отбросить всю романтику в весне было что-то гадкое — настало время потом, кровью и слезами продолжать свой род, обновлять все отмершие клетки. Все мыслящие особи потеряли способность соображать, превратившись в одно единственное стремление — умножиться в своем числе. Люди носились по улицам с оголтелыми лицами и выпученными глазами, а вместе с ними бродячие собаки, птицы и воющие ночами кошки.
Илья чувствовал себя чужим на этом празднике жизни во всем ее естественном безобразии. Но внутри у него была легкость: сегодня он наконец-то увидит Андрея.
Он долго болел — прошло около двух недель, показавшихся мальчику вечностью, которая к счастью, наконец-то подошла к концу. Да, вечности ожидания тоже кончаются.
Он словно выпорхнул из клетки и теперь с удивлением изучал мир, изменившийся за время его заточения.
Что-то осталось прежним: безнадежный серый цвет неба; автомобили, куда-то мчавшиеся; родители, провожавшие детей в школу; лужи у школьных ворот; одинокие черные стволы деревьев; мрачные лестницы. Все было по-прежнему мертвым и безрадостным, хотя где-то в глубине уже теплилась и плескалась новая жизнь.
В такие моменты Илье особенно хотелось уехать. Но куда? Кому он нужен? Кто ждет его? Он навсегда останется здесь.
В классе чувствовалось заметное оживление — орали громче обычного, матерные конструкции стали еще изощреннее. Илья пожалел, что вышел из дома, но, заметив Андрея, сразу успокоился. Друг сидел не там, где они сидели обычно, и, положив голову на руки, смотрел перед собой.
— Привет, — весело сказал Илья и положил сумку на стул, рядом с Андреем.
Парень нехотя перевел на него взгляд. Илья с горечью подумал о том, что все это время Андрей не разу ему не позвонил и к телефону подходить отказывался. Им овладели смутные опасения.
— Привет, — холодно бросил друг.
Они немного помолчали.
— Сядь, пожалуйста, где-нибудь еще, — толи попросил, толи потребовал Андрей. Илья остолбенел. Он не мог понять, что это значит.
— Что? — переспросил он.
— Не садись здесь, — пояснил Андрей и голос его прозвучал холодно и грубо.
Значит…
— Почему? — обронил Илья потерянно.
— Не садись и все! — рявкнул Андрей. Он впервые так разговаривал с Ильей.
Мальчик хотел открыто спросить, почему парень вдруг так резко поменял свое отношение, но гордость ему не позволила.
— Больно то нужно, — процедил он презрительно и ушел на свое обычное место.
Он достал из сумки дневник, хотел записать туда свои смешанные эмоции по этому поводу, но быстро передумал.
Сейчас ему казалось, что во всем виновата внезапно свалившаяся им на головы весна, с ее глупостью, похотью и бессмысленным весельем, смехом в лицо смерти. Он ненавидел всех воющих ночами котов, всех влюбленных, проклятую капель за окном. Они наглым и мерзким образом украли у него Андрея, украли так быстро, когда он только обрел его, когда только открыл для себя его многогранный мир…
Илья с нетерпением дожидался звонка. Он самым первым выскочил из класса, чтобы подкараулить Андрея.
— Что случилось? — зашептал он, вцепившись парню в рукав рубашки, когда он наконец-то появился.
— Ничего, — отрезал Андрей.
Илья пытался понять с каким выражением это было сказано, но тщетно. В одном он был уверен точно: его бросили, как надоевшую игрушку.
Андрей первым заметил идущего им на встречу Петрова.
— Оставь меня в покое, — сказал он Илье и направился к Валере.
— Привет, — растянулся в улыбке тот, и они пожали друг другу руки. Илье только и оставалось, что потерянно смотреть им вслед. Илья все ждал, что Андрей обернется, одумается, объяснит ему что-нибудь, но этого не происходило. Зачем? Какое ему дело? Плевать он хотел! С самого начала было ясно, что их дружба не более, чем игра. Может быть Андрей и вовсе поспорил… Но так не может быть… не может…
Илья разозлился, ударил кулаком в стену и разбил кожу на костяшках в кровь. Боль отрезвила его, заставила немного прийти в себя.
Ему стало смешно до тошноты: каким наивным нужно было быть, чтобы верить, что Андрей действительно захочет с ним дружить. Да они же его за человека не считают, о какой дружбе, о каком хорошем отношении может идти речь!
Из класса вышли двое вечных спутников Валеры — Боря и Максим. Отчаяние, написанное на лице Ильи, они сочли особенно забавным.
— А где же Андрюша? — потянул Борис.
— Иди к черту! — крикнул Илья.
Парни переглянулись.
— Да ты осмелел, — заметил Максим, — с чего бы? Никто же за тебя теперь не заступиться.
Илья не знал, что на него нашло, но на обидчика он бросился первым. Максим крепко врезал ему по лицу и оттолкнул в руки Бориса, подступившего сзади.
— Совсем ненормальный? — буркнул тот и тряхнул его за плечи, — олигофрен чертов.
Илья барахтался, пытаясь вырваться из цепких рук одноклассника, но преимущество в массе было не в его пользу. Максим тем временем вырвал у него сумку и вытряхнул ее содержимое на пол. Не сложно было догадаться, что он искал.
— Ты не против? — насмешливо бросил он, поднимая с пола дневник.
— Отдай! — потребовал Илья.
— А что мне за это будет? — загоготал Максим и ударил его в живот. Борис толкнул согнувшегося пополам мальчика на пол, и они победно прошествовали в сторону лестницы, показательно листая страницы его дневника.
