— Есть, сэр.
Красный шкаф счетчика выдает сразу цифры галлонов бензина и сумму, какую надо платить.
— 4 доллара 45 центов, сэр!
Стекло протерто. Масло проверено. Можно отчалить. Но вдруг белокурый, коротко стриженный парень-заправщик сделал возле нашего «Торино» задумчивый полукруг. Слегка наклонившись, еще раз прошел. Посвистел! Погладил рукой переднее колесо, потом заднее. Опять прошелся. Так смотрят обычно на человека, чтобы спросить: как вы себя чувствуете? Почти таким же и был вопрос.
— Машина идет исправно?
— Да, вроде все в норме…
— У вас нарушен баланс колес. Вот посмотрите — земля прилипает односторонне…
По правде сказать, мы ничего не заметили.
Но бациллы тревоги уже пошли размножаться…
А парень сказал:
— Я очень советую: на ближайшем пункте проверьте балансировку… — И, обтирая руки висевшей на поясе тряпкой, пошел к конторке.
Хорошо сказать «на ближайшем пункте»…
А до него по карте сто миль! И пустыня. И ночь.
И есть ли кому там сделать балансировку?
— Сэр, а может, здесь? — с надеждой в голосе обращаемся к парню.
— Здесь?.. Ну что же, давайте.
Облегченно вздыхаем. Вот повезло-то…
Длинный автомобиль загоняется под навес. Нажатие кнопки, и лоснящийся маслом металлический столб, как игрушку, подымает «Торино» на высоту, при которой становится виден пыльный живот машины, кардан и прочие тайны механизма движения.
Появился помощник худощавого парня — толстый и молчаливый увалень со значком «Служил во Вьетнаме». Электрической отверткой, свисавшей на кабеле с потолка, машину в мгновение ока лишили колес, а владельцев позвали к стенду.
— Смотрите…
Действительно, пузырек жидкости стоял не в середине двух волосков перекрестия, а чуть в стороне. То же и со вторым колесом, с третьим, четвертым… Балансировка шла как по маслу. Из большого ящика парень-заправщик брал свинцовые бляшки-довески. Двигая пару бляшек вдоль обода, для них находили нужное место и ловким ударом легкого молотка закрепляли.
Пятнадцать минут — все готово!
— Двенадцать долларов… Благодарю вас, джентльмены. Счастливого путешествия.
Отъехав сто метров, мы увидели надпись: «Поешьте. Путь предстоит долгий». Сели поесть. Обсуждая за столом вовремя вскрытый дефект, мы вдруг глянули друг на друга.
— Сколько раз за дорогу проводился осмотр?
— Раза четыре…
— И нигде не заметили…
В Аризоне мы познакомились с семьей архитектора Дика Розенберга. Уже много лет эта семья кочует по штатам.
Мы улыбнулись. И вернулись к колонке «получше узнать дорогу». Какую картину мы там застали? Очень знакомую. Новый, с иголочки, синего цвета «мустанг», лишенный колес, возвышался на маслянистом столбе. А колеса были в работе.
— Балансировка? — спросили мы накрахмаленную старушку-шофера, утолявшую жажду баночкой кока-колы.
— Да, знаете, неприятная ситуация. Нужен баланс…
Мы решили потерять еще полчаса и, сделав круг по невзрачному городку, уже с профессиональным любопытством завернули к бензоколонке. На столбе красовался красный «Фольксваген». Хозяин колонки поглядел на двух недавних клиентов с бешеной ненавистью, но заставил себя улыбнуться и подмигнул…
Вот и вся история, отнявшая без малого два часа. Но мы не жалеем. Возможно, мы видели миллионера, хотя и в колыбели пока что. Нисколько не приуменьшая значения баланса колес, смеем предположить: эту болезнь на колонке могли обнаружить у каждой машины. Тут не тратили время на все другие болезни. Тут искали только одну. И обязательно находили.
Учтено и продумано все до мелочи: познания водителя в технике (почти всегда не идущие дальше умения сидеть за рулем), ритуал осмотра автомобиля, аккуратный совет — «на ближайшей станции непременно…». А впереди пустыня.
Какой дурак поедет в нее на колесах, «лишенных баланса»? Продажа бензина арендатору этой колонки дает процент весьма небольшой. А тут минуты — и сразу двенадцать долларов чистыми, да еще и «спасибо» в придачу.
С такой хваткой в Америке не пропадешь.
В. Песков, Б. Стрельников. Фото авторов.
13 мая 1973 г.
(Окно в природу)
Позвонили со стройки: «Приезжайте. Есть кое-что для вас интересное».
Стройка в самом центре Москвы, за спиной одного из больших зданий на Калининском проспекте. Тут будет большой конференц-зал.
А пока что стройка как стройка: штабеля арматуры, жестяные трубы, кирпич, железные балки и огромной высоты кран. Мне сразу же показали: «Вон, посмотрите, в самом конце стрелы…» Навел объектив — да, в самом деле гнездо… Был перерыв. По лестнице я забрался в кабину крановщика, а потом еще выше, под самый шпиль крана. Стрелу крановщик чуть опустил, и я увидел: в гнезде, вобрав голову в перья, сидит ворона. Появление человека на шпиле выше гнезда ей не понравилось. Птица взлетела. В длиннофокусный объектив можно было теперь разглядеть три зеленых яйца.
Минут пятнадцать я испытывал терпение вороны-матери. Она волновалась. Опускаясь на крышу высотного дома и на антенны старых арбатских домов, птица не сидела спокойно. Распустив крылья, она скакала с верхних жердочек к нижним. Взлетала наверх антенны и снова, как бы спускаясь к гнезду, повторяла нервную скачку. Пролетая над краном, ворона делала плавный полукруг вниз, но сесть на гнездо не решалась. Опасаясь, что яйца в гнезде остынут, я быстро спустился в кабину крановщика, и в ту же минуту птица вернулась в гнездо.
Кран заработал. Качнулась, описала большую дугу над стройкой стрела. Поднимая наверх порцию кирпича, железные фермы крана подрагивали, скрипели, над гнездом проползли маслянистые тросы — птицу это не беспокоило.
Гнездо появилось на кране в конце апреля. Почему до крайности осторожная, осмотрительная птица выбрала для гнезда кран, можно только гадать. Но место хлопотливой паре ворон явно понравилось. Несколько дней — и гнездо было готово! Но инструкция по технике безопасности не предусматривает появления вороньих жилищ на строительных кранах. «Скиньте гнездо», — сказал инженер, отвечающий за безопасность. Инженеру следовало бы в первую очередь увидеть доски с торчавшими в них гвоздями и много других нарушений инструкций. Но то было делом привычным. А вот гнездо — штука новая. И хотя никакой угрозы благополучию стройки от него не было, инженер настоял. Стрелу опустили, гнездо скинули.
Я держал в руках это удивительное сооружение. Гнездо вороны построили… из проволоки. Не целиком, правда. Нутро его выстилали сухие былинки травы, мочало, но остов был построен из подручного материала — из железной и алюминиевой проволоки, из проводов в разноцветной, синтетической изоляции и тополиных веток. Предпочтение было отдано проволоке. Она лучше, чем ветки, переплеталась и загибалась. Гнездо было прочным, я с трудом вытянул из него на память три куска металлической «арматуры».
К строительству второго гнезда вороны отнеслись так же, как люди относятся к погибшему от какого-нибудь бедствия жилищу — строят новое на том же месте. В майские праздники, когда люди отдыхали и веселились, а стройка замерла на три дня, вороны не теряли времени даром. И когда строители появились, то увидели: гнездо построено заново и точно на том же месте. Тут даже строгий инженер по технике безопасности отмяк сердцем: «Ладно. Пусть остается. Только рот на ворон поменее разевайте». И все пошло своим чередом: на площадку приезжали грузовики со строительным материалом, лязгало железо, сверкала электросварка, ругался с кем-то прораб, двигалась высоченная каланча крана, плавала по воздуху туда-сюда металлическая стрела, а ворона в это время делала свое святое дело — сидела на яйцах.
Ворона-отец приносил в гнездо корм. Его было вдоволь. Сверху хорошо видно, где и что можно добыть. Закусывали девчонки-штукатуры — на этом месте отыщешь корочку булки. Около мусорных баков можно всегда отыскать лакомый для вороны кусочек. А в укромных местах, где люди имеют привычку встречаться по трое, вороне может остаться и ломтик сыра…
С крановщиком Игорем Киляковым мы договорились беречь гнездо. Вчера, проезжая Арбат, я заскочил на минуту глянуть: не появилось ли в «индустриальном гнезде» наследство?
Грустный сюрприз: крана на стройке не было.
— Вчера разобрали и увезли на другую площадку, — сказали ребята-монтажники.
— А что же гнездо?
— Вот посмотрите…
С трогательной заботой монтажники Юрий Водясов и Петр Рябошапко сварили длинный металлический шест, сделали на нем венчик — площадку, приварили поперечную палочку — насест и, прежде чем кран начали развинчивать, сняли с него гнездо.
