Работает Никола отлично и за рублем особенно не гонится, хотя рубль здесь, конечно, большой.
Сам Юра Девятаев работает в Надыме бульдозеристом.
Во время службы в армии, на учениях, его сильно контузило. Заново учился ходить, видеть, слышать. Под подушкой лежала «Повесть о настоящем человеке», и через четыре месяца после госпиталя Юра вернул себе второй разряд по боксу. Написал заявление директору Норильского комбината — попросился на строительство газопровода. Когда там закончили работу, отправился на Ямал.
— Здесь все заново, трудно, интересно.
Заочно учится в механическом техникуме. Пишет корреспонденции и зарисовки в окружную газету «Красный Север». А главное — ведет подробнейшую летопись Надымской стройки.
В Светлом подобную летопись вел Саша (сейчас Александр Николаевич) Тимофеев.
Когда-нибудь Юрий Алексеевич Девятаев, возможно, напишет книгу. А если и не напишет — не беда: все равно летопись останется, как осталась она в Светлом (позднее я видел интереснейший, уникальный фотоальбом Александра Тимофеева с его рукописными комментариями).
— Сибирь осваивать — громадное дело, — вслух размышляет Юра. — Не одному поколению дело. Может, те, кто придет вслед за нами, поинтересуются и моими летописными заметками. А что?
* * *
Я улетал из Надыма в Светлый холодным сумрачным днем в развеселой компании студентов из строительного отряда, отправлявшихся на фестиваль самодеятельности в Тюмень. Летчик сердился, что из-за меня придется делать посадку в Игриме, а ребята смеялись и пели, у них было отличное настроение, и скоро летчик перестал сердиться, и все стало хорошо…
В тюменском аэропорту, только я сошел с самолета, кто-то взял меня под руку. Оглянулся — Юрий Александрович Струбцов. Недавно разговаривали с ним в Москве по телефону, он отправлялся в Ленинград, а тут, оказывается, летели в одной машине. Двинулись на грузовой двор искать попутный спецрейс. «Двор» этот на краю аэродрома — нагромождение вагончиков, в которых размещены диспетчерские различных организаций — у каждой своя.
В наш тяжелый могучий Ан-12 грузили металлическую эстакаду. Мы пробрались в тесный полутемный пассажирский отсек. Когда взлетели, было уже темно. В иллюминаторе нависли два недвижных мотора на левом крыле, над ними дрожали звезды, а вдали желтела полоска потухающей зари. Ближе к Надыму запосверкивали внизу огоньки — я догадался: на трассе газопровода от Медвежьего к Пунге. Потом огней вдруг стало много — это был Надым.
Этими-то огнями, их множеством он меня и поразил в ту ночь. Совсем как город!
Посреди маленькой избушки авиадиспетчерской топилась железная печурка с припутанными к ней тросом кирпичами. Но на столе стоял вполне современный телефон. Я вспомнил, как в 1970 году, подолгу дожидаясь ответа телефонистки, а потом переругиваясь с ней, первые надымцы мечтали о телефоне «Алло, Смольный!» — так они называли древний аппарат с ручкой-крутилкой: он представлялся надежнее. Теперь же на телефоне был диск, и, накручивая его, можно было, видимо, набрать нужный номер.
— А это каток вдали светится, — показал Струбцов.
Мать моя, в Надыме — каток!
И гостиница была совсем настоящая — двухэтажная, с паровым отоплением, с ковровыми дорожками и уютной, чистенькой столовой. Ну, дела…
А наутро посыпались другие новости, о каких полтора года назад, конечно, не могло быть и речи.
Надымского райкома партии уже нет — есть горком. Часть аппарата размещена еще в Ныде — сером северном рыбачьем поселке, но «командующий», первый секретарь горкома Александр Николаевич Попов со своим «штабом» уже на «передовой»; управлению треста Се-вергазстрой пришлось пустить «постояльцев», в старом барачном здании стало совсем тесно. Горком готовится к первой сессии горсовета.
В Надыме сейчас живет уже более десяти тысяч человек, летом их число удвоится. А в строю лишь три жилых дома, вот-вот сдадут еще один, 90-квартирный. Пока люди размещаются в вагончиках и палатках.
От тесноты и неустроенности на новостройке не уйти. Всегда ли? Дорожно-строительное управление (ДСУ-26) построило себе административное «здание» из трех таллинских вагончиков: поставили буквой П, а сверху «букву» покрыли шифером. Рядом таким же образом воздвигли из пяти вагончиков кафе. Украсили его металлическими решетками из арматуры, повесили люстры, изготовленные из обычных труб, стены отделали шифером. Есть проект подобного, из вагонных блоков, кинотеатра на триста мест.
Работают школа, детский сад, библиотека, больница. Конечно, и здесь не все гладко. В библиотеке всего девять тысяч книг, помещение маленькое, не повернешься, но заведующая Валя, миниатюрная и храбрая дивчина, полна оптимизма.
В школе свои заботы. Очень уж разношерстный контингент. Ребята съехались из самых разных школ, из разных республик, городов и деревень, учились до этого по разным программам, с разными требованиями. Велика текучесть учащихся, все время одни уезжают, другие приезжают.
Больница стонет от тесноты. Заведующая ежедневно ходит в трест, выпрашивает вагончик для аптеки и второй — для вновь приехавших врачей. Все мудрит и советуется, что бы приспособить для глазника, — ему нужно помещение не меньше пяти метров длиной.
Готовится постановление горсовета — одно из самых первых: кому, какое и из фондов какой организации выделять жилье. А пока все наседают на Виталия Майданова: ведь трест, где он заместителем управляющего, главный застройщик города. Значит: давай! Вот с утра пораньше пришел бравый сержант из дорнадзора ГАИ. Он притащил себе вагончик из Лабытнанг, с Оби. Но вагончик этот на балансе третьего стройуправления треста — надо отдавать хозяевам. Сержант мнется:
— Куда же его теперь ставить?
— Спроси у Горячего.
Не успел сержант покинуть трест— еще двое милиционеров; вопрос тот же: где жить?
И дело не только в жилье. Пока милиция занимает две квартиры в полусданном жилом доме. Срочно нужна КПЗ — камера предварительного заключения. Цивилизация края выносит на поверхность и человеческий мусор. В Ярудее какой-то подонок открыл стрельбу из охотничьего ружья, в Пангодах пырнули парня ножом.
Только успели произвести Надым в ранг городов — дали себя знать «городские» нравы: кто-то по ночам начал отбирать у прохожих ондатровые шапки…
Город расползается широко. На барачный поселок наступают фундаменты и корпуса возводимых зданий. В одну сторону уходит промплощадка — различные мастерские, подсобные предприятия, гаражи, склады, сбоку лепится временный аэродром; в другие стороны тянутся вагонно-палаточные поселки: «Лесной» на берегу озера, «Кулацкая горка» и «Звездный». Разбросаны они беспорядочно, и стоять им недолго. Уже готов проект первого упорядоченного городка из 274 вагончиков. Двести пятьдесят из них будут жилыми, в остальных разместятся гостиницы, магазины, милиция, почта. Красивый вроде городок. Но пока — на бумаге…
В маленьком и тесном (здесь везде тесно) почтовом отделении не замирает толчея. Надымцы пишут во все края страны и получают изо всех краев. Прилетел замминистра связи — толстенький, седой, благожелательный — возмутился:
— Почему нет междугородного пункта?
А связистам даже коммутатор новый еще некуда сунуть.
Но замминистра — человек деловой и денежный: он тут же, на месте, решил вопросы: об оборудовании узлов связи, о строительстве Дома связи и телевизионной станции.
— Во, Москву смотреть будем! — радуются надымцы.
— Надо телики закупать…
В городе фронтовая обстановка. Все дело в «трубе». Так называют здесь газопровод от месторождения Медвежьего на Пунгу через Казым. Что газ пойдет на запад именно этим путем, а не северным, через Ухту, решилось лишь летом прошлого года. Сроки оказались очень уж сжатыми, а самым страшным врагом было бездорожье. «Зимники», то есть зимние дороги по снегу и льду, встают здесь обычно в декабре. А нынче даже в январе гнать тяжело груженные машины по Оби запрещали, салехардская милиция следила специально (впрочем, ее кое-кому удалось обмануть)…
В Пангодах, на месторождении Медвежьем, — там, где полтора года назад И. И. Бабаков обнаружил в болотине лишь фанерку с названием будущего промысла, — построили ГСП — газосборочный пункт. Кстати, сам Бабаков и строил. Оттуда газ погонят на запад. Идут последние монтажные работы. И гонят, гонят «трубу», спешат. Уже начала работать государственная комиссия. С председателем ее Евгением Никифоровичем Алтуниным мы живем в одной комнате. Впрочем, он появляется только ночью, да и то не всегда.
Начальства понаехало много. Верховодит замминистра газовой промышленности Юрий Петрович Баталин, неутомимый и энергичный, как пружина вечного действия. Его правая рука — постоянный уполномоченный министра Михаил Александрович Васильев.
