Он ждал моей реакции. Не согласиться с ним я не мог, поэтому молча кивнул, зная, что он ждёт ответа, чтобы продолжить свою мысль.
– Просто, если собрать всё, что отличает вас от других людей, может оказаться, что вы не меньше нас с Людой отличаетесь от окружающих. Я думаю так, что в так называемой личной жизни каждого человека есть некоторые моменты, которые не принято не только выставлять на показ, но и вообще, не принято даже упоминать о них. Я не считаю это правильным, но так уж устроен мир.
Андрей оказался непростым человеком! Слушая его, я всё больше убеждался в его незаурядности. В его трезвой оценке мира, в котором ему с сестрой, можно сказать, не оказалось места. И хотя во всём, что он говорил, был заметен простительный недостаток жизненного опыта, могу с твёрдой уверенностью сказать, что многим моим ровесникам такие мысли никогда не придут в голову.
Но, о чём бы мы с ним ни говорили, какие бы темы не затрагивали, моё раздвоенное мышление постоянно возвращало меня на землю.
«Надо что-то решать. Ну, допустим, вывез я его из посёлка, да? Я ведь даже не знаю, к кому обратиться, чтобы купить «левый» паспорт. Во, в какое дело я влез! Теперь и мысли, соответствующие положению, буравят мозг.
Да и нужен ли парню липовый паспорт? Ему не документы направо и налево предъявлять надо, а испариться из этого района в первую очередь необходимо, а потом затаиться на время, чтобы здесь все решили, что ушёл он. Без помощи тут не обойтись, а рассказать кому-либо из своих знакомых о том, кто такой этот паренёк, я, честно говоря, не решился бы».
– Да. Ты прав, у меня с людьми, меня окружающими, мало точек соприкосновения.
И только закончив эту фразу, я обратил внимание, что произнёс её, не скрывая своего по этому поводу расстройства. Дефицит общения, конечно же, был! Видимо, я просто привык к нему, как привыкает человек к своему лицу, даже не догадываясь, что у окружающих оно может вызывать весь спектр чувств, вплоть до отвращения.
Действительно, все эти, превратившиеся в мешки жира, далеко не старые тётки, с опухшими, неприятными лицами, все эти, с позволения сказать, мужчины, гордящиеся своими «пивными» животами, – все они вряд ли замечают, что выглядят как доказательства своего неправильного подхода как к проблеме питания, так и к понятию самого слова «человек». Но на подсознательном уровне что-то заставляет их избегать или сводить до минимума контакты с людьми «не их круга».
Может, чем меньше думаешь, тем больше единомышленников?
Точно так же и человеку, мыслящему нестандартно, трудно вписаться в компанию «единомышленников», обсуждающих с утра до вечера преимущества тарифов, марок автомобилей и способы засолки огурцов, параллельно разгадывая кроссворды и смакуя самые последние сплетни, которые они называют новостями. Я не раз натыкался на штыки в виде вопросов, типа: «А что ещё прикажешь делать?» – когда, допустим, старался отвлечь своих знакомых от карточной игры в купе поезда и поговорить на темы, затронутые перед этим вскользь. Или оказывался перед стеной из совета – «не философствовать», когда пытался обратить внимание своих знакомых на их, с моей точки зрения, неправильный ход мысли.
Конечно же, всё это закладывается ещё в детстве. Ни для кого не секрет, что среда, в которой человек воспитывался, формирует его сознание, поведение и даже словарный запас! Но меня всегда удивляло в людях вот что: ведь помимо того, что «вбивается» в наши головы с самого раннего детства, существует ещё масса того, на что люди по какой-то причине категорически отказываются обращать своё внимание! То ли подсознательно чувствуя свою неспособность к восприятию того, что для других представляет интерес, то ли боясь пробудить в себе способности, развив которые, человек становится – Человеком. Не знаю! До сих пор, не знаю почему, меня больше устраивает одиночество, чем общение с людьми заурядными, серыми, безликими.
Как было сказано в одной всем известной песне: «.. Уж лучше одному, чем вместе с кем попало!»
Мои размышления прервал Андрей:
– Вы же, по вашим словам, меня не осуждаете! Не выливаете потоки грязи на то, что нам с Людой не просто не кажется плохим, а даже более того, позволило, как через микроскоп, разглядеть проблемы человечества, так и оставшиеся для общества – проблемами! Всё то, что для людей, живущих «по правилам», бесспорно, является грязью и извращением, у вас же не вызывает такой реакции, которой я, честно говоря, ждал от любого человека, случайно узнавшего о наших с сестрой отношениях!
– Андрюша, я – совсем другое дело! Моя способность видеть проблему или какое-то явление целиком, возможно, и стала причиной выбора профессии, но, в тоже время, оторвала меня от людей. Моё отвращение к поверхностному суждению, моя способность анализировать, докапываться до корней, возможно, всё это позволило мне стать специалистом в своей области. Но в то же время, всё это, как ты почти уже сказал, – сделало меня одиноким среди людей. Парадокс заключается в том, что, изучая человечество, его прошлое, его историю, я ничуть не стал ближе к самому этому человечеству!
Когда я уже заканчивал свою мысль, у меня создалось всем нам знакомое ощущение, что в разговоре проскочила какая-то фраза или слово, какой-то знак. Да, знак! Дорожный указатель, замеченный водителем в последний момент, когда ещё есть возможность сделать разворот…
Я только что прошёл мимо решения…
Закинув в подсознание вопрос «Куда бы мне пристроить паренька, когда я вывезу его из посёлка?», я расставил сети, вылавливающие любое решение этой проблемы. И вот, кажется, в эти сети что-то угодило!..
– Стоп! Кажется, я что-то вспомнил! Что-то!
Мой голос так резко изменился, что Андрей, не на шутку перепуганный, смотрел на меня с таким выражением лица, как будто ждал от меня очередной в своей жизни неприятности. У меня же, что называется – мозги дымились!
Я сделал рукой жест, который, по моему мнению, должен был дать ему понять, что мол, всё нормально, просто – меня осенило.
– Андрюша, мы что-то такое говорили о формировании чего-то ещё в детстве…
Он хотел что-то сказать, но я снова, жестом остановил его.
– Нет, подожди, что-то, что закладывается ещё в… что-то про память? Да, про память.
Память!
Память распахнула для меня потайную дверцу. Где-то в глубинах подсознания, тихо, без скрипа, приоткрылась дверь, о которой мы все знаем, но редко кто из нас пользуется ею. Я не исключение. Но такие моменты, когда память предлагает нам свои услуги гида в путешествии по прошлому, где мы смогли бы найти ответы на сегодняшние вопросы, редки. Очень редки! И очень коротки.
И в этот раз, когда она уже стала закрываться, я разглядел то, что находилось за ней. За ней находилось моё детство.
Мой приятель Санька, живший в соседнем подъезде, всю зиму подготавливал меня морально к тому, что мне придётся уговорить своих родителей отпустить меня с ним на лето в деревню, из которой был родом его отец. Конечно, все его рассказы о том, что такое лето в деревне, подействовали на меня. Мне даже стали сниться сны о деревенской жизни, хотя я и представления не имел, что, да как на самом деле выглядит, и каково назначение всех этих устройств и приспособлений, о которых мне живописал Сашка.
«Ну, взять, например, тот же колодец! На кой чёрт, – думал я, – копать какую-то дырку в земле, если проще – провести трубы с водой прямо в дом! Чтобы не выглядеть в гостях городским дурачком, я накинулся на любую информацию, касающуюся жизни в деревне, какая мне попадалась. Все, раньше казавшиеся мне скучными фильмы о деревенском быте, я теперь смотрел с живым интересом, впитывая всё, вплоть до манеры говорить.
Литература тоже оказалась хорошим подспорьем. Некоторые из прочитанных мною книг я до сих пор считаю интересными и поучительными.
Не забывал я также о совете своего приятеля – закидывать удочку и в души родителей. Раскачав их, наконец, я услышал массу восторженных рассказов о беззаботной деревенской жизни. О запахе свежескошенного сена! О рыбалке на утренней зорьке! И, конечно же, – о красивой песне петуха, обязательно сидящего на заборе в лучах восходящего солнца!
Решив, таким образом, что почва для разговора с ними подготовлена, я поспешил обрадовать Сашку, что дело сделано.
Но разговор с родителями о возможности отпустить меня с Санькой на лето в деревню всё же прошёл не так гладко, как мы предполагали. Ну, ещё бы! Если бы нам было, ну, хотя бы, лет по шестнадцать! А то, десятилетние романтики, затеявшие, по мнению моей мамы, таёжную экспедицию, – это уж слишком!
И ещё, она здорово не доверяла Сашкиным родственникам, жившим в деревне, насмотревшись на его родителей здесь, в Москве.
– Связался с какими-то «барачниками»! – в ужасе кричала моя мама. – Сначала ты с ними по деревням отдыхать научишься, а потом они тебя и пить научат!
