Сражаться со смертными, простите, ваша милость, и разрешите мне сказать, это не так уж и трудно, я присутствовал при многих сражениях и даже получал удовольствие. Видел, как негр Паскоал Спокойный противостоял взводу солдат: мастер капоэйры просто дурачился, вроде бы это была забава.
С оружием любая драма куда легче. С револьвером в руке христианин смел и отважен, и нет нации трусов. Приставляешь ружьё к груди себе подобного и тут же получаешь повышение, становишься шефом наёмных бандитов или лейтенантом полиции. Не так ли, мой белолицый брат?
Вот что бы хотелось увидеть, это способность человека противостоять призракам. Ведь призрак, да, сеньор, душа другого мира, бродящая в ночной темноте, изрыгающая огонь из ноздрей, глазниц, с окрашенными кровью когтями, — явление страшное. Знаете ли вы, ваша милость, размер зубов оборотня? И когтей? Это острые-преострые ножи, они поражают на расстоянии.
Однажды, сокращая дорогу, я ехал лесом, стемнело, и вдруг слышу цокот копыт Безголового Мула[21]. Врать попусту не буду, увидев животное без головы, с вырывающимися из шеи языками пламени, я потерял мужество, способность действовать и закричал. Помог мне мой крёстный отец, падре Сисеро, спас меня, аминь! Ему обязан я жизнью и тому непобедимому, которого я взвалил на шею. Лукавый был тридцати метров в длину, где прошёл, ничего не осталось, всё было выжжено — и кустарник, и трава, и деревья, и гремучие змеи, и маниок, и тростник, всё погибло. Заметьте, ваша милость: стоит заговорить об оборотне, многие мужчины тушуются.
Так вот, упомянутая Тереза Батиста, и только она, способна противостоять призракам, и сказанным я подтверждаю её славу храброй женщины. Она противостояла и победила — и если ваша милость сомневается в моих словах, пусть спросит других свидетелей. Она не бежала, не просила прощения, а если и просила о помощи, то в тот роковой час никто не поспешил к ней, она была одна-одинёшенька, такой одинокой, даже Богом забытой девушки никогда не было. Так Тереза стала неуязвимой. Неуязвимая Тереза, неуязвимая для пули, ножа и змеиного яда.
Ни убавить, ни прибавить мне нечего, слышал об этом правдивом случае я не раз и в разных вариантах: каждый рассказывает о том по-своему, переставляя эпизоды, но факты всё те же, хоть и приукрашены. Трубадур из Алагоаса, без сомнения, в ужасе от такого великого подвига и, желая обосновать его, говорит, что Тереза, ещё будучи совсем юной, продала душу дьяволу, и многие верят. Другой бразильский трубадур, Луис да Камара Каскудо, очень известный и уважаемый, видя такую бесчеловечность и одиночество, воткнул в руку Терезы цветок, цветок, который рифмуется с болью, а боль — с любовью.
Каждый рассказывает то, что знает именно он, но в главном все сходятся: с некоторых пор здесь, в этом краю, никогда не появляется неприкаянная душа.
Всё может быть, ни за что не поручусь, ничего не оспариваю, ничего не пугаюсь, ни в чём не сомневаюсь, ни к чьему мнению не присоединяюсь, смотрю на всё со стороны. Но обратите внимание, ваша милость, каков сомневающийся во всём мир — та Тереза, которую знал я и могу в том свидетельствовать, по прозвищу Тереза Новая Луна, была цвета меди и медового характера, пела модиньи, была более миролюбивой и мягкой, нежной и кокетливой.
14
Возвращаясь с реки, дона Брижида разговаривала сама с собой, окружённая тенями. На середине склона уха её достигли крики, которые прервали её однообразный внутренний диалог. Сделав ещё несколько шагов, она увидела девушку, связанную по рукам и ногам, которая билась в когтях капитана и Тёрто Щенка.
Она прячется за мангайрой, прижимает к груди ребёнка, поднимает глаза к небу и молится, надеясь на Бога, который обратит внимание на подобную жестокость капитана и накажет его. Когда же придёт конец её страданиям?! Крики раздирают её грудь, останавливают биение её сердца; глаза округляются, рот сжимается, дона Брижида, похоже, сходит с ума, как и обступающий её со всех сторон мир. Жертву держит за руки уже не Жустиниано Дуарте да Роза, её зять, капитан Жусто, а Боров, огромный, чудовищный дьявол. Он питается девочками, высасывает из них кровь, жрёт их нежное мясо, пережёвывает их кости. Ему помогает Оборотень, верный вассал, он ведёт охоту для хозяина, главный пёс своры проклятых собак. Лживый и подлый, он при малейшей невнимательности Борова пожирает девочек сам, трусливый, довольствуется падалью. В эти часы дона Брижида способна предсказывать, она всё видит внутренним взором, эта её способность ей знакома давно.
Кроме Борова и Оборотня, существуют и другие, не менее устрашающие персонажи, но помутившийся разум доны Брижиды не удерживает их в памяти, хотя одного из них она всё-таки вспоминает: это Безголовый Мул, она тут же узнаёт его.
Безголовый Мул может превратиться в знатную даму, добрую крёстную или куртизанку, теперь уже дона Брижида никогда не обманется. Когда Габи в первый раз появилась у зарешечённой двери, это было десять дней спустя после смерти Дорис, дона Брижида открыла ей дверь и принимала в гостиной. Капитан тогда уехал на петушиные бои. Она держала за руку девушку, представилась как крёстная и покровительница; сеньор капитан, видите ли, поручил ей найти няню для сиротки дочери. Манеры у доны Габи изысканные, разговор приятный, старушка хорошего воспитания, лучшего и желать не надо для тех, кто так страдает, как безутешная мать Дорис.
Погрузившись в доверительную, почти интимную беседу, они даже не заметили, как вернулся капитан. Он стоял в дверях и, тыкая в них толстым пальцем, содрогался от смеха, который становился всё громче и громче, переходя в непрекращающийся хохот, живот его подпрыгивал. Обычно несмеющийся, капитан бывал страшен, а когда начинал так смеяться, видеть это было неприятно. Несколько раз он начинал говорить, но смех не давал сойти слову с его языка.
— Подруги, подружки, кто бы мог сказать такое? Дона Габи с раздражением поднялась, извинилась и сказала:
— Не застав вас, я выразила доне Брижиде своё сочувствие. — И прощаясь: — Прощайте, синья дона.
Торопливо она покидала гостиную, толкая перед собой девушку, но капитан остановил её:
— Куда это вы? Мы можем поговорить здесь.
— Здесь? Не лучше ли…
— Здесь! Выкладывайте.
— Так вот, я нашла эту милочку, она может помогать ухаживать за сироткой… — Посмотрев на дону Бри-жиду — вдова вытирала слёзы, вызванные выраженным ей сочувствием, — Габи понизила голос: — Главное — это тонкая…
Капитан с трудом, но сдержал смех, Габи же не знала, смеяться ли ей от страха или плакать из сострадания.
— Сегодня я верю вам на слово, и если всё так, то завтра я буду у вас и заплачу обещанное.
— Пожалуйста, капитан, сегодня хоть часть… Мне необходимо, я должна привратнице, старый долг.
— О том, чтобы я давал деньги вперёд, и думать не смейте ни сегодня, ни завтра, никогда. Вы что, уже забыли или хотите, чтобы я вам напомнил? Заплачу завтра, если будет за что платить. Если хотите, приходите завтра сами… И составите компанию моей тёще, компанию моей тёще. Ах, эта добрая…
И снова он разразился смехом, Габи умоляла:
— Заплатите хоть немного, капитан, пожалуйста.
— Приходите завтра утром. Если всё будет так, как говорите, получите сполна. Но если нет, я вам не советую даже появляться…
— Я не могу отвечать за… Мне её вручили как девушку, а я тут же привела её к вам. Всё, что я нахожу лучшее и свежее, сейчас же предлагаю вам, сеньор.
— Не отвечаете, значит? Хотите в очередной раз меня надуть, да? Должно быть, потому, что не получили, как это следовало, по заслугам, потому что я не покончил с вашим заведением? Вы думаете, что я идиот? Не ждите и не надейтесь, идите вон!
— Ну хотя бы то, что заплатила я…
Капитан отвернулся от Габи и тут же при тёще спросил девицу:
— Ты девушка? Не ври, будет хуже.
— Нет, сеньор…
Жустиниано повернулся к Габи, схватил её за руку и затряс:
— Вон отсюда, пока я не разбил тебе морду…
— Успокойтесь, капитан, что такое? — вступила в разговор дона Брижида, всё ещё не понимая причины смеха и ярости зятя. — Успокойтесь!
— Не суйте нос, куда не надо. Знайте своё место и будьте довольны.
И снова капитан захохотал, услышав слова тёщи в защиту Габи:
— Оставьте эту добрую душу в покое… Он был готов умереть со смеху.
— А знаете ли вы, кто эта добрая душа? Не знаете? Ну так сейчас узнаете. Вы никогда не слышали о Габи — Ослице Падре, которая была любовницей падре Фабрисио и после его смерти стала содержать дом терпимости? И на церковные деньги… — Он хохотал, хохотал до упаду. — Эта добрая…
— Ах, Бог мой!
Слыша всё это, Габи, поджав хвост, подалась на улицу. Девушка решила за ней последовать, но капитан остановил её:
— Ты останься. — Oн смерил её оценивающим взглядом, а может быть… — Как давно ты лишилась Девственности?
