Какой-то частью сознания мужчина понимал, что этим сумбуром в мыслях, этими не к месту проснувшимися воспоминаниями обязан случайной встрече, произошедшей нынешним утром. Однако привычка к жесткому подчинению и отсутствию малейших сомнений восставала против этих размышлений. Глупо дэйну думать о том, что следовало навсегда предать забвению. Поэтому он вышвырнул воспоминания из головы и пригнулся к холке фадира, чтобы ледяной ветер не так бил в лицо.
Однако же, несмотря на то, что порядок в мыслях был наведен, день казался безнадежно испорченным. Сегодня все шло не так - глава палачей чувствовал это. Даже солнце и то норовило ослепить. Яркий луч резанул по глазам, когда фадир опускался на крышу Клетки, и поэтому дэйн не сразу заметил прислужника, ожидавшего, когда крылатый скакун, наконец, коснется копытами твердой поверхности. Молодой воспитанник держал за руку мальчика лет пяти. Мага. Такого быть не должно. Здесь - на крыше - разрешено появляться только дэйнам, но никогда - ученикам и уж тем более магам.
Дэйн соскочил с фадира, и направился к прислужнику. Юноша даже попятился, увидев каменное лицо палача.
- Как ты посмел подняться сюда? - сталь в неживом голосе заставила вздрогнуть и парня, и мальчишку-мага.
- Г-главный... я... они...
- Внятно. По порядку. Быстро.
- Они пришли под утро - еще и не рассвело толком. Открылся Лаз. Их было человек двадцать. Может, больше. Они хорошо подготовились, все очень быстро случилось...
- Кто?
- Колдуны. Колдуньи. Знахари. Они... - парень смахнул со лба мелкую испарину и закончил севшим голосом, - увели всех магов. Остался только Колин - он спрятался...
- Дэйны?
- Старшие ушли ночью, почувствовав запрещенное колдовство. Сильное.
- Все пятеро? - недоверчиво перебил его мужчина.
Юноша, поколебавшись, кивнул.
- Служки?
- Они... они их...
- Четко!
- Это было колдовство, главный! Служки сами отдавали им магов, словно никогда не приносили клятвы богам. Они просто открывали узилища... а потом... потом...
Собеседник отмахнулся. Он знал, что было потом. Клятва, данная богам однажды, была нерушима. Предатели, преступившие ее, умирали. Дэйн, признавший волю Богов, никогда эту волю не нарушит, если хочет жить.
- Дэйны вернулись?
Парнишка покачал головой. Мальчишка-маг всхлипнул и прижался теснее к своему новому другу. Худенький, светловолосый и светлоглазый, он стоял, заворожено глядя на переступающего с ноги на ногу могучего фадира. А во взгляде читалась смесь детского восторга, страха и любопытства. Такой невинный... маг.
- До тебя донесли приказ? - перевел взгляд с ребенка на служку дэйн.
Кровь отхлынула от лица юноши. И этот не выдержит... зачем они только приносят клятву? Сидели бы дома.
- Выполняй. Быстро.
Парень обвел взглядом остальных дэйнов, все еще парящих в небе в ожидании приказа от старшего, потом опустил глаза на Колина, доверчиво жавшегося к его ноге. Не говорилось ни в одной проповеди, что дети-маги ничем не отличаются от обычных.
Жрецы не предупреждали, что малышам-магам так же нужна забота, что они смеются, если их щекотать, и плачут, если обидеть, что они играют и дерутся, как все нормальные ребятишки. Что они - не зло...
Он еще не заметил тщательно скрываемой ненависти в глазах мальчика, который вдруг остро и свирепо посмотрел на дэйна. Не ощущал усилия, с которым дэйн удерживал маленького мага и его свирепый дар. Он окаменел, наконец понимая, что именно требует от него старший.
- Решил ослушаться приказа? - вторгся в его мысли равнодушный голос.
- Нет, - шепотом ответил юноша, и сильные пальцы легли на тонкую шею ребенка.
Мальчик не успел понять, что тот, кого он считал своим защитником, предал его. Оно и к лучшему. Ученики Цетира могли убивать быстро и безболезненно. Их учили этому. Вот только не предупреждали, что, однажды совершив такое, переживешь в душе бурю. И эта буря либо разрушит тебя изнутри до основания, либо... уничтожит то немногое, что еще осталось в душе.
Глядя на безжизненное детское тело, юный ученик Клетки испытывал боль, гнев, ненависть... а потом все ушло. Как вода в песок. И родился новый дэйн, лишенный привязанностей, угрызений совести, тоски. Еще одно равнодушное оружие богов.
Старший коротко кивнул, удовлетворенный содеянным и направился к своему фадиру. Больше тут нечего делать.
* * *
Они вернулись за полночь. Дэйн, не прощаясь со спутниками, поспешил вниз, с досадой понимая, что ему сейчас предстоит не самая приятная встреча. Разговор со жрецом в этот раз состоится не в харчевне. Сегодня придется идти в храм.
Храм в Аринтме располагался на главной площади.
Красивое здание с резными дверьми и остроконечной крышей, в которой были устроены узкие окна. Он переливался в свете солнца золотым, янтарным, бронзовым, медным... Точеные столбы венчали широкий всход, а вокруг сплошным кольцом росли каменные морогуны.
Каменными эти деревья называли потому, что они были очень тяжелы в обработке - с одинаковым трудом поддавались и топору дровосека, и рубанку столяра, и резцу краснодеревщика, а еще не боялись огня. Зато, даже будучи срубленными пять, а то и десять лет назад, мощные бревна продолжали истекать смолой, прозрачной, словно слюда и золотистой, будто мед.
Смола, застывая, обволакивала стены жилища, делая их прочнее камня, заставляя переливаться в лучах солнца всеми оттенками золотого и проявляя затейливый переплетающийся рисунок черной, будто деготь, древесины.
Из морогуна строили только храмы и ими же их обсаживали, заключая в кольцо. Могучие исполины отсекали шум улиц, приглушали все посторонние звуки, а длинные, с мужскую ладонь иглы, рассеивали вокруг терпкое благоухание.
Святое место.
Дэйн его терпеть не мог.
И запах этот тоже.
Но делать нечего. Мужчина поднялся по ступенькам, толкнул дверь и оказался в прохладе святилища, напоенной все тем же ароматом смолы и хвои - острым, пряным, дурманящим.
Здесь повсюду растекался мерцающий золотистый свет. Десятки свечей горели на высоких постаментах. А у подножия Чаши Откровений, преклонив колени, стоял человек, которого дэйн без труда узнал бы даже со спины в кромешной тьме.
- Ты быстро вернулся, - тихо отметил Шахнал, не оборачиваясь.
Его руки благоговейно лежали на изогнутых боках Чаши, и жрец неслышно молился, вопрошая небеса о чем-то, ведомом только ему. Наконец, молитва закончилась, и мужчина поднялся на ноги, поворачиваясь к собеседнику.
- Отец, - почтительно склонил голову тот.
Дэйн часто бывал в храме, но всякий раз от души удивлялся тому, как искренне и ревностно жрецы исполняли свой долг, с каким упоением и страстью отдавались они молитве и с каким безграничным терпением держали пост. Поэтому при всем неприятии к этим людям, палач магов все же понимал, за что они наделены способностью слышать небожителей.
- Воля Маркуса...
- ...не была исполнена, - закончил за жреца несостоявшийся убийца магов и коротко пересказал произошедшее. - Мы нашли пятерых дэйнов в магической клетке. Она была сделана небрежно, и они могли бы освободиться, окажись в сознании. Но их чем-то опоили. Это выглядело... как издевка.
- Возможно, это и было издевкой, - задумчиво проговорил жрец. - Маркус разгневался. Он не отвечает мне более, не подает знаков, не озаряет знамениями. И я не знаю, почему.
- Тишина?
- Уже неделю, - Шахнал поник головой. - Мне это не нравится.
Несмотря на серьезность ситуации, дэйн усмехнулся:
- Может, ты все же не устоял и съел ложку Василисиного рагу, отец?
Жрец не ответил, лишь усмехнулся. Что бы ни говорил про него этот выскочка, он не нарушал запретов и был чист перед богами, и это лишь усиливало общее недоумение. А тут еще впервые за века существования Клеток, магов и дэйнов, кто-то открыто вступил в противостояние с богами! И этот кто-то оставался невидимым и непознанным для служителя храма.
- Ступай к видии, - отвернувшись от дэйна, приказал жрец. - Пусть посмотрит...
Посмотрит...
...На следующее утро дэйн зашел в харчевню, тяжело опустился на скамью и устало потер ладонями лицо. Посмотрит... посмотрела. Видия смотрела долго, и к тому времени, когда увидела хоть что-то, за окном уже занимался рассвет. Вот только увиденного она не раскрыла, а полыхнула таким жгучим огнем всевидящих глаз, что дэйн даже отпрянул.
- Я не буду помогать детоубийцам, - прошипела девушка. - Как ты посмел явиться?!
О боги! Да что же творится-то вокруг? Все как с цепи сорвались, перестали подчиняться, перестали слушать, перестали понимать! Если бы дэйн мог, то давно впал бы в глухую ярость, но, лишенный этой, иногда, несомненно, полезной возможности, лишь устало удивлялся происходящему.
Ну и какой толк ему от того, что распоясавшаяся видия теперь сидит под замком? Сведения из нее можно вытянуть лишь под пытками, да вот незадача - пытать провидиц нельзя. Дэйны приносили клятву защищать их, и никогда, ни при каких обстоятельствах не причинять вред. Тупик.
