В раннем детстве никто в нем ничего аномального не замечал. Рос он больше среди собак, двух дворняг, часто спал, прижавшись то к одной, то к другой домашней твари. Даже питался с ними из одной обгрызенной по краям деревянной миски всякой всячиной: когда свекольного жмыху после самогонного вара навалят, когда картофельными и луковыми очистками заполнят, порой даже кости подбросят, а совсем уж редко сморщенными листьями капусты побалуют. Были случаи, когда дед подносил ему репу и даже кусок сахара. В наших деревнях и собаки, и люди едят все! Россия — большая и бедная страна, так что на всех городские завтраки и обеды не приготовишь, да и ни за какой стол не посадишь, если по деревням не у всех пол-то из досок имеется. Впрочем, вопреки вынужденному пуританскому детству, Андрей Максимович рос хоть и тощим, хоть и бледным, забытым, вечно немытым, но вполне здоровым ребенком. Сопли из носа у него не текли, кашель его не донимал, никакой сыпи на теле не было, что такое высокая температура, он не знал.
В возрасте шести лет он лишился в одну ночь своих непутевых родителей. Спирт, которым они по обыкновению опились, на сей раз оказался гидролизным. И не то чтобы семейная пара Расплетинных и дед Андрея ничего не знали о происхождении адской жидкости, — просто по традиционной российской беспечности, которая возникает у граждан нашего Отечества в результате паршивости и несносности жизни, они перестали ценить себя и окружающий мир. Что там жизнь, ведь смерть длится вечность! Поэтому она легко обесценивает земное существование и манит туманными соблазнами загробного бытия. Кто знает правду?
Одним словом, после похорон Андрей Расплетин попал в Чугуевский детский дом. Тут его тоже никто тщательно не осматривал, — рос себе юноша и не подозревал, что является редким в анатомическом смысле существом мужского пола. И поэтому нисколько не гордился, что обладает не только красивыми русыми волосами, стройной фигурой, раскосыми голубыми глазами и тонким, аристократическим лицом — что у славян встречается чаще, чем у других этносов, — но и необыкновенными двумя erecticus.
Впервые он понял, что является обладателем чего-то совершенно уникального, когда его обследовала врач призывной комиссии. Вначале женщина вскрикнула, когда по ее требованию мобилизованный спустил штаны, потом ахнула: перед глазами очарованной дамы возникло замечательное зрелище. Наши женщины так восторженно могут реагировать на нежданно-негаданно упавший к их ногам мешок денег; на объяснение в любви красавчика из Государственной Думы депутата-умника Жириновского; на мужественный, налитый кровью erecticus! А тут, к ее изумлению, прямо перед глазами оказались сразу два храбреца. Радость была неописуема!
После этого знаменательного события биография молодого человека резко изменилась. Три врачихи, члены призывной комиссии, одна из которых была даже заместителем руководителя, тут же возымели на призывника виды: они поклялись молчать о феномене и состряпали диагноз, согласно которому Андрей Расплетин освобождался от армейской службы. Вскладчину, за шестьдесят долларов в месяц арендовали в Орле квартирку для его проживания и стали платить ему за свои визиты по пять зеленых. Они приходили к нему в разное время, впрочем, по строгому распорядку, так что месячный бюджет молодого человека составлял приличную по меркам захолустного областного городка сумму: сто двадцать долларов. Однако новое неожиданное довольствие этим не ограничивалось. Орловские дамы, очарованные невероятным сексом, приносили еще с собой некоторую одежду, реквизированную у собственных мужей, а одна даже — у собственного сына. Помимо этого юный кавалер получал наваристые борщи и кусочки отбивного мяса. Так что у оборванца приятной наружности и оригинальных возможностей появились не только квартирка, деньги, вполне пристойные, хоть и поношенные, панталоны, туфли со скошенными каблуками, протертые на воротничке и рукавах сорочки, но и калорийная пища. А когда Расплетин получил в подарок металлическую ложку, вилку и фаянсовую чашку для чая и супа с выведенными на ней словами «Живи и здравствуй, бог эроса — Андрюшка», молодой человек даже расплакался: письменное сообщение, пусть и на пиале, оказалось первым в его жизни. Значения слова «эрос» он еще не знал, но обращенное к нему в пылу страсти восклицание врачихи «эрос, дарящий божественное удовольствие» вызывало у него весьма приятные ощущения. «Чтобы держать нашу историю в секрете, они, видимо, придумали мне тайное имя — Эрос. Хотя, если бы они стали называть меня “наш бог Андрей”, мне было бы еще приятнее», — порой думал он.
Впрочем, захолустный Орел не мог предложить молодому человеку с уникальной аномалией все то, что он видел на экране телевизора в программах Ren ТV, М1, ДТВ и других каналов. А в ночное время там показывали очень соблазнительные и пикантные сюжеты, которые чрезвычайно интриговали оригинального кавалера. Так медленно, но основательно, без каких-либо сомнений, он все глубже погружался в лишенный разума мир секса, становясь частью его машинерии: без восторженных чувств, мыслей о красоте, без желания познать все многообразие, всю прелесть безграничной материи. По мере того как экран открывал перед ним совершенно невиданные соблазны ощущений, у молодого человека появлялось легкое разочарование в затворническом образе жизни. Потом оно дополнилось чувством огорчения за убогий быт, обидой за жалкое жилище, за обноски, изредка пополнявшие его гардероб. Уязвленный, недовольный, он стал сдержанно, а то и брезгливо относиться к содержащим его женщинам. Его эротические ласки становились скупыми, бурный темперамент сменялся апатией, сексуальная энергия угасала, аппетит пропадал. Двойной erecticus переставал неистовствовать, буянить, вызывать стоны, будоражить воображение. Тела врачих теперь казались ему обрюзгшими, изрядно оплывшими, малоподвижными. Представления о мире, потребности и само существование орловчанок он находил скучными, а их щедроты — жалкими. Их постоянные просьбы все свободное время посвящать чтению, овладевать знаниями, чтобы строить собственную судьбу, его уже раздражали, а порой даже злили. Разочарование в своем зависимом образе жизни, нищета, постоянная боль души, мечущейся от одной крайности к другой, могли бы облагородить его одинокую натуру, вызвать интерес к чему-то возвышенному. Однако вместо этого они воспитали в нем горькую обиду на весь окружающий мир. С самого рождения Андрей Расплетин не был знаком с добродетелью, он вообще не знал, что такое понятие существует. Он ни разу в жизни не слышал слов «мораль», «долг», «культурное наследие», «божественное писание», поэтому легко и увлеченно отдавался самым низменным влечениям. Именно здесь, в Орле, он впервые понял, что сочетание удовольствия с пороком доставляет ему наивысшее блаженство. Ему все больше хотелось на волю, его тянуло к молодым сверкающим дамам, к роскоши, к ярким сюжетам из жизни шикерии нашего замечательного мегаполиса — ко всему тому, что в одиночестве он наблюдал в ночных программах телеэфира. Андрей Расплетин уже чувствовал, был уверен, что ему под силу покорить золотую молодежь столицы, что именно человека с его аномальными возможностями и привлекательной внешностью она сама ждет, приглашает, требует!
В особую тетрадь он начал заносить самые злачные и дорогие места Москвы; он уже знал почти всех богатых тусовщиц по именам, изучил стоимость и фасоны их одежды, научился узнавать мировых кутюрье по их творениям. Он видел потрясающие автомобили этих дам, его слепили рассыпанные по груди, рукам и платьям драгоценные камни, его буквально ошеломляли их линии тела, походка, манера поворачивать головки, стрелять, словно праздничными петардами, сверкающими глазками. Уверенность в собственном успехе придавал ему и жалкий, по его мнению, вид их кавалеров — лощеных, многословных, манерных. Прилизанные, накрашенные, припудренные, завитые, они были лишены природной, провинциальной напористости и при этом исполнены чувства вседозволенности. Конечно, Андрей Расплетин еще не умел по-столичному отвешивать дамам поклоны, встречать их комплиментами, не мог щеголять модными костюмами, а за пышным столом справляться со столовыми приборами, но этим изъянам в манерах и возможностях он намеревался противопоставить свою главную оригинальную особенность. Она должна была стать козырной картой во всех соревновательных сравнениях. Да, обычный хахаль нашего замечательного мегаполиса сравниться с ним никак не мог. Даже малейших шансов не было! Шутка ли: в эпоху мании секса иметь от рождения два erecticus! Молодой человек уже отлично знал, какую абсолютную власть он может получить над женщиной во время этогосамого , поэтому безмятежно радовался, ужесточая сексуальную тиранию, чтобы без всяких сомнений, основательно подавлять свою партнершу, истязать не только ее тело, но и разум. Как немецкие мясники часто хвалятся, что у них от коровы остается лишь протяжный звук «му-у…», а все остальное идет в переработку, так и Андрей Расплетин перед этимсамым с возрастающим рвением мечтал порабощать своей мощью женщину настолько, чтобы от нее оставались только стоны: «О-о-о…», — а все остальное принадлежало бы лишь ему.
