Они говорили на излюбленную тему южноафриканцев, встречающихся за границей: о Южной Африке и южноафриканцах и, разумеется, о цвете кожи. Он был сражен замечанием Дубе о том, что южноафриканцы только тогда осознают свою общность, когда покидают Южную Африку. Это было сказано мягко, без намека на осуждение. И все же Ван Ас был глубоко задет и обезоружен этим замечанием. В то же время он чувствовал, что находится в невыгодном положении, и не хотел связывать себя какими-либо словами или высказывать свои взгляды. После этого разговор принял обычный светский характер: оба собеседника догадывались о возможности сближения, но один из них ждал, когда другой сделает первый шаг, а тот не находил в себе достаточной решимости.
На следующий вечер, узнав у Моники адрес, Ван Ас прошел через площадь Сен-Сюльпис и поднялся по узенькой улочке Сервандони до самой вершины холма, где находился покосившийся старый дом. Ван Ас уже стоял на площадке четвертого этажа, возле двери студии, но в последний миг мужество изменило ему и он спустился вниз, та «и не постучав. Затем он стал прогуливаться вдоль обветшалых домов, надеясь, что Дубе вот-вот спустится из своей квартиры и они смогут продолжить случайное знакомство. Но свет в окнах студии не гас; Дубе так и не вышел. Обитатели этой узенькой улочки стали поглядывать на Ван Аса с подозрением, и ему пришлось ретироваться… И вот теперь художник Ричард Дубе превратился в Ричарда Нкоси, члена подпольной организации, которого разыскивает полиция.
Ван Ас поборол прилив усталости, встал и снова направился через темный коридорчик к кабинету доктора Снеля.
На полпути он остановился, застыл в глубокой задумчивости, затем резко повернулся и пошел обратно к себе.
Ричард Дубе — художник. Ричард Дубе — подпольщик. Деньги, которые неожиданно стали находить у арестованных, доказательство того, что подпольная организация располагает теперь достаточными средствами. Все это могло означать лишь одно: Дубе привез в страну деньги. И прибыл он, несомненно, со стороны моря.
Ван Ас снял трубку и набрал номер личного телефона начальника натальской политической полиции.
— Джэпи? Это Карл Ван Ас… Да. Пришлите ко мне этих двоих парней, которые видел «Кэтце-Вестхьюзена… Да. Я полагаю, что нашел ключ… Нет. Пришлите их немедленно. Этот туземец, вероятно, привез деньги, он высадился с моря. Я хочу поехать туда вместе с ними… Да… превосходно. До свидания.
Не успел он положить трубку, как его осенила догадка: если Дубе привез деньги, а Кэтце-Вестхьюзен его сопровождал, стало быть, Кэтце-Вестхьюзен тоже агент подпольщиков. Ведь он белый человек, а его объявили цветным — вот он и отомстил, поступил на службу к подпольщикам. В свое время, в самый разгар скандала с Вестхьюзеном, доктор Снель предположил такую возможность. Он, Ван Ас, подумал тогда, что старик хватил через край, в конце концов это лишь личная трагедия одного человека, но, оказывается, старик прав. Вестхьюзен стал Кэтце, и Кэтце-Вестхьюзен был проводником человека, который высадился с моря.
Он снова набрал номер начальника натальской полиции.
— Это опять я. Мне нужна подробная информация обо всех, с кем Кэтце-Вестхьюзен встречался за последние три месяца. Повторяю: обо всех без исключения. Да. Кем бы они ни были. Да. Старик как в воду смотрел… Хорошо! Считайте это своей первоочередной задачей… Нет, нет, пока еще не могу сказать. Но если вы дадите мне сведения обо всех, с кем только он имел дело, среди них непременно окажется человек, через которого он был связан с подпольем. Главное в том, чтобы опознать и найти этого связного. Да, у меня нет никаких сомнений в том, что он был их сообщником… Этого я пока еще не знаю: по-моему, поко нет никакого смысла убивать агента подпольщиков, во всяком случае — явного смысла. Но в этом, безусловно, что-то кроется… Да… Да… Как можно скорее и сразу же по мере поступления. Не пренебрегайте никакими подробностями. Tot siens. Счастливо.
Он по привычке навел порядок на столе, запер ящик с секретными документами и принял ванну, прежде чем ехать обедать. О том, где он будет, он предупредил секретаршу.
После обеда он заехал домой и сманил безукоризненно сшитый городской костюм на походную одежду цвета хаки и прочные башмаки, какие носят буры. В тот миг, когда он застегивал патронташ, ему позвонила Анна де Вет и сказала, что в его распоряжение прибыли двое патрульных. Он велел передать им, чтобы они обождали.
Через пять минут он был уже в управлении. До его прихода Анна де Вет, видимо, флиртовала с патрульными. Когда он пожимал им руки, они все еще ника «не могли освободиться от власти ее чар. Это его покоробило, он невольно сравнил их с кобелями, а ее с сукой. На какой-то миг жизнь в этой комнате свелась к непреодолимому, примитивному инстинкту — и в таком убогом виде она была невыразимо отвратительна. По лицу его скользнула тень отвращения.
Анна де Вет уловила это выражение, но истолковала его превратно. «Ревнует! — обрадовалась она. — Наконец-то ревнует. Пусть хоть чуть-чуть — этого достаточно! Вполне достаточно для начала!..» В походной одежде он выглядит сущим африканером. Вот он, истинный Карл Ван Ас, истинный потомок Поля Ван Аса и его жены Эльзи, которые в рядах небольшого, но славного отряда отправились на покорение дикой страны и своим самопожертвованием и кровью освятили рождение этого народа. В тот день, когда он откроет себя заново и повернется спиной ко всему, чем сейчас дорожит, она будет рядом с ним и в миг спокойствия и душевной гармонии, может быть, после любовных ласк, расскажет ему о его прапрадеде Поле Ван Лее и Эльзе Безюйденхут; один из ее предков оставил дневник, рассказывающий о встрече Поля Ван Аса и Эльзи в дни Великого похода, о том, как расцвела их любовь, как они поженились и как Поль погиб в битве при Вегкопе… Когда-нибудь она покажет ему этот дневник. Но не сейчас, только после того, как — благодаря ей — он вернется в лоно родного народа. Эту тайну она скрывала уже давно, почти три года, которые минули с тех пор, как он вернулся на родину и она стала работать его секретаршей. Все это время она только наблюдала и ждала…
Она машинально запомнила его распоряжения и на прощание наградила патрульных еще одной ласковой улыбкой. Затем она осталась одна. Все это время она наблюдала и ждала, почему бы не понаблюдать и не подождать еще некоторое время?..
Зазвонил телефон, и мисс Анна де Вет стала отвечать сугубо деловым тоном, быстро и четко.
— Вот это самое место, — проговорил Лоув, первый патрульный. Он вел машину и отвечал на все вопросы, но за время их долгой поездки Ван Ас убедился, что среди этих двоих полицейских верховодит не он, а его товарищ, невысокий молчаливый человек. Старшим по должности был Лоув, но во всех важных случаях он оглядывался на товарища, ожидая от него молчаливого подтверждения. И когда он промолвил: «Вот это самое место», он тоже обернулся в ожидании утвердительного кивка. Он остановил машину, и они вышли, все трое.
Глядя в землю, Ван Ас стал ходить вокруг машины, но ни на самой дороге, ни на ее обочинах он не увидел никаких следов встречи обоих патрульных с Кэтце-Вестхьюзеном и Нкоси-Дубе. «Я не имею права скрывать от Снеля то, что знаю о Дубе», — неожиданно мелькнуло у него в голове. Он поймал на себе любопытный взгляд полицейских: они смотрели на него та«, словно ждали какого-то чуда. «Как живучи предрассудки!» — подумал он, мысленно усмехаясь.
— Расскажите мне снова, как это было, — велел он.
Пока они ехали в автомобиле, Лоув уже рассказал ему обо всем; теперь то же самое, только более связно, ясно и точно, с упоминанием подробностей, отсутствовавших в рассказе Лоува, повторил второй полицейский. Выслушав его, Карл Ван Ас составил себе полное представление о происшедшем. Дубе превосходно сыграл свою роль, чего нельзя сказать о Кэтце-Вестхьюзене.
— Что вас насторожило?
— Поведение Кэтце — теперь, правда, мы знаем, что он вовсе не Кэтце. Он вел себя как-то странно…
— Помнишь, у тебя были всякие подозрения? — вмешался Лоув.
— Это уже потом.
— А как выглядел туземец — кафр? — спросил Карл Ван Ас.
— Как вам сказать? Конечно, он был напуган и растерян, когда его разбудили. Но в нем не было ничего подозрительного.
— А вы обыскали машину?
— Быстро осмотрели ее, еще до того, как туземец проснулся. Там не было ничего, кроме старого мешка с его барахлом.
— Заглянули в мешок?
— Нет. Много вонючих мешков видел я у кафров, но от этого несло так, что хоть нос затыкай, сэр!
«Ну вот, теперь ты можешь совершить свое чудо», — подумал Ван Ас. И спокойно, стараясь произвести наибольшее впечатление, он сказал:
— Этот мешок был набит деньгами. Думаю, что мы все трое не видели столько денег за всю свою жизнь.
