Ну, и что бы вы сделали на моем месте? Я сказал ей, что она, дура, будет стоять в этой пробке до утра, и вышел. А что, драться с ней, что ли? Или сидеть в этом троллейбусе назло ей тоже до утра? Выйдя, я на всякий случай подошел к дяденьке, который сидел за штурвалом соседнего троллейбуса, и через открытое окно попросил его подвинуться. В моем голосе уже не было никакого елея. Но и ненависти тоже не было.
Он кивнул и начал подавать вперед. Я бросился к своей машине, думая только об одном: лишь бы эта баба не успела закрыть своим троллейбусом эту брешь. Она, похоже, просто не успела сориентироваться в этом быстро меняющемся мире, и я втиснулся в щель. Я даже увидел, как ее троллейбус нервно дернулся. Но было поздно.
На прощание я с удовольствием показал ей характерно поднятый палец. Судя по ее живой реакции, ей был хорошо знаком этот жест.
Бывает, что едешь-едешь, а потом кончается бензин. Я никогда не верил и не верю людям, которые говорят, что с ними никогда такого не происходило.
Со мной это происходит регулярно. Мне не стыдно в этом признаться. У меня много других важнейших дел, кроме того, чтобы следить еще и за этим. Я должен постоянно думать о таком количестве нюансов в моей запутанной жизни, что падение уровня топлива на их фоне может в лучшем случае напомнить о том, что жизнь эта не вечна.
Когда останавливаешься на дороге, конечно, это не так уже смешно. Это же всегда обязательно происходит в крайнем левом ряду. А всего этих рядов не меньше трех. Так случилось и в этот раз. Я как-то дотянул до крайнего правого. Встал прямо на остановке. Но, с другой стороны, для чего еще, по большому счету, эти остановки?
Включил «аварийку». И что дальше? Надо же как-то двигаться. Жизнь-то, как говорится, продолжается.
Может, у какого-то человека на этот случай в багажнике лежит полная канистра бензина. Не знаю. Ведь, с другой стороны, человек с такой жизненной позицией никогда и не опустится до того, чтобы вот так бездарно встать на дороге. У меня же никогда еще не было даже такого, чтобы в багажнике кстати оказалась какая-нибудь пустая емкость.
Но в этот раз я нашел сразу две канистры. Одна из них оказалась из-под незамерзающей жидкости, а другая – из-под замерзающей, чистой питьевой воды. То есть все складывалось даже очень хорошо.
Я взял пластиковую канистру из-под питьевой воды и вышел из машины. Оказалось, что на улице уже минуту стоит дикий крик. Орала бабушка, ждавшая автобуса. Ей было не по себе от того, что я встал на месте ее автобуса. Она же не могла ворваться ко мне в салон и, от души попихавшись со мной локтями, доехать до следующей остановки. То есть она не знала, что на самом-то деле могла бы. Я бы довез ее. Действительно, довез бы.
Все, что она орала, было понятно и без слов. Мы мешаем им жить, и добавить к этому нечего.
Я хотел было пройти мимо. Я знал, куда идти. АЗС была недалеко, метрах в трехстах. Но она так орала! И я подошел к ней.
Это ее ошеломило. Она совершенно не рассчитывала на такой эффект. И сразу замолчала.
– Что вы так орете? – спросил я ее.
Она опять начала орать. Замолчала, видимо, только потому, что подумала, что я сразу начну ее бить и, может, даже убью. То есть она, несмотря на свой довольно преклонный возраст, очень хотела жить. И как только убедилась, что перед ней не убийца, воспрянула духом.
– Мы не для вас эту остановку строили! – такой у нее появился аргумент.
– Вы видите, огоньки на машине мигают? – спросил я.
– Да по мне хоть… – сказала она. Она не понимала, куда я клоню.
– А что это значит, вы знаете?
– Да я… – сказала она.
– Это аварийная сигнализация.
– Да плевать я хотела!
– А знаете, зачем я ее включил?
К нашему разговору с чудовищным интересом прислушивалась, конечно, вся остановка. На глазах у всех произошел контакт водителя из машины с пешеходом. Такого ведь практически никогда не бывает. Эти бабки ведь орут в расчете на что угодно, но только не на то, что эта сволочь выйдет из машины и ответит по существу. И нормальные люди, которых на остановке все-таки большинство, понимают это не хуже меня и бабки.
– Отстань от меня, – вдруг жалобно попросила бабка.
Похоже, ей этот разговор и весь этот ор не так уж легко давались. На нее все-таки произвело сильное впечатление, что я подошел к ней. И при желании можно было даже считать, что она капитулировала.
– Ну, так зачем я ее включил-то? – спросил я.
– Не знаю! – в сердцах выкрикнула она.
– А потому что, значит, в машине что-то неисправно, – подсказал я.
– Другую купи! – неожиданно точно сказала она. Мы, я считаю, были уже почти друзьями. Мы даже обсуждали, можно сказать, будущую покупку. Такое случается в основном вообще между близкими родственниками.
И тут я приподнял над головой пустую канистру.
– А это знаете зачем?
– Знаю! – с отчаянием крикнула она и даже присела от страха.
То есть у нее в голове наконец-то все стало на свои места. Она решила, что я вышел из машины и подошел к ней не для того, чтобы поговорить о наших отношениях, а чтобы избить ее этой пустой пластиковой канистрой.
– Да нет, – сказал я. – Бензин просто кончился. Аварийная ситуация. Я за бензином пошел.
Люди на остановке неуверенно засмеялись. А мне было не смешно.
Я подъезжал к светофору, когда увидел, как из парка вышел человек, который ни с того, казалось, ни с сего бросился на машину, которая ехала метров за сто до меня. Я много раз видел такое, но только когда так вели себя бездомные одичавшие собаки. Именно так они бросаются прямо под колеса машин и безостановочно гавкают. Гавкал что-то такое и он.
Его осторожно объезжали, но я понимал, что сбить его – вопрос времени: он был все-таки слишком сильно пьян и не на сто процентов понимал, что с ним происходит. И даже не на пятьдесят. По-моему, он вообще ничего не понимал. А только проснулась в нем какая-то классовая ненависть к тем, кто едет мимо него на машине, которую он, видимо, себе не может позволить. А может, эта ненависть вдруг проснулась оттого, что мы ехали, а он не мог даже на ногах стоять. Или просто дорогу хотел перейти.
Ему было лет, может, 45. Он был, кстати, хорошо одет. Явно не бездомный. Просто слишком близко к сердцу принял праздник. И было совершенно очевидно, что на самом деле он обречен. Просто обречен. Кто-то его обязательно бы раздавил.
И тут я увидел, что из одной машины, которая встала перед ним как вкопанная, вышел парень и взял этого человека под руку. Мы стояли в это время на красный. Парень увел его на тротуар и начал что-то терпеливо ему втолковывать. И я увидел, как мужик этот даже два раза кивнул. Два раза. Я с удивлением подумал, что до него все-таки, видимо, что-то дошло.
Парень посадил его на скамеечку, махнул ему рукой и пошел к своей машине. Уже горел зеленый. Но автомобильная очередь не трогалась с места. Все ждали, чем это закончится. Похоже, люди понимали, что так просто человек этот не сдастся.
И точно: только парень вернулся, человек поднялся и бросился, только не под очередную машину, а на нее. Он начал колотить по бамперу кулаками. И тот парень выскочил из своей машины раньше, чем водитель пострадавшей машины. Он опять увел того человека поближе к парку и снова ему что-то начал объяснять. И тот опять кивнул. Мы все понимали, что на наших глазах не просто один человек уговаривает другого остыть. Мы видели, что идет борьба за жизнь. В лучшем случае он стал бы калекой. Парень снова рискнул сесть в свою машину, и человек тут же рискнул, шатаясь, двинуться к дороге. Да, все было бесполезно.
И тут я увидел, как парень в третий раз вышел из машины. Он снова отвел человека подальше от смертельной опасности, поставил его, отошел на полметра и очень профессионально врезал ему куда-то в челюсть. Тот свалился мгновенно и, мне показалось, с каким-то даже облегчением. Упал замертво. Парень дотащил его до скамейки и положил на нее. Мы все поехали, и тоже с облегчением. Все-таки на наших глазах один человек спас другому жизнь.
Сначала я увидел на маленьком бортовом компьютере моего «Пежо» странный значок. Один кружок, в нем – другой кружок, и большой кружок снизу перерезан горизонтальной линией. Это могло означать вообще все что угодно. Но я догадался, что дело, наверное, как-то связано с колесами.
Маленький компьютер изготовлен специально для тех людей, которые научились получать права, но по каким-то причинам не научились читать. Он весь испещрен значками и символами, уловить смысл которых в состоянии только человек с развитым наглядно-образным мышлением. Для остальных есть дисплей справа, побольше. Там примерно то же самое написано словами.
Но на этот раз там что-то ничего не было написано. Что-то, наверное, было написано в инструкции. Но не останавливаться же и не начинать читать ее, в самом деле. Западло как-то, согласитесь.
Через полчаса я подъехал к бензоколонке. Уже выходя из машины, я обратил внимание на то, что на правом дисплее засветилось что-то обнадеживающее. Ну, в общем, оказалось, что упало давление в шинах. Теперь-то я мог сказать, что это и с самого начала было понятно.
