Правда, к концу 1980-х нетленные мощи начали почему-то покрываться плесенью. И киевский горком Коммунистической партии распорядился принять меры. Была сформирована особая бригада ученых, которым предстояло вмешаться и устранить непорядок. К работе подтянули лучших специалистов. Первый раз за тысячу лет мощи извлекли из пещер и развезли по медицинским институтам: обмеры, взвешивание, рентген, всевозможные анализы…
4
Первой об этой истории мне рассказала сотрудница Музея Московского Кремля. Сухонькая еврейская женщина в вязаной кофте. Сама она занималась приблизительно тем же самым, но не в Киеве, а в Москве. Скажем, именно она последней вскрывала гробницу Иоанна Грозного и держала в руках его пустой череп.
– И как он вам?
– Что «как»?
– Ну, череп. Наверное, это очень необычное ощущение, заглядывать в глазницы, которыми Иван Грозный смотрел на мир. Пальцами трогать зубы, которыми когда-то он жевал пищу.
– Да нет. Чего тут может быть необычного? Ощущения как ощущения.
Женщина утверждала, что, судя по скелету, царь был минимум на полголовы выше любого из современников. Это был дородный лысеющий мужчина. Широкоплечий, пузатый, с крупными чертами лица и большим размером ноги. Но при всем при этом где-то в глубине души Иван так навсегда и остался затравленным мальчишкой-сиротой.
Насчет его отца люди шептались, будто смерть тот принял стыдную и непотребную – прямо на молодой жене. Потеряв разум, пожилой Василий III постриг законную супругу Соломонию в монастырь, а сам повадился каждую ночь ходить к Елене Глинской. И ладно бы каждую ночь: бывало, заглядывал к ней и днем. Елена была молодой, да ранней: под князем она голосила так, что слышно было по всему Кремлю. Женщины краснели, мужчины похабно хмыкали в кулак. Ради бесстыжей девки государь сбрил бороду, стал принимать корешки для улучшения потенции и забросил дела. Ну и помер вскоре. Править стал его новорожденный сынок Ваня. Вернее, конечно, не он сам, а от его имени – молодая царица.
Глинская никому на Москве не нравилась. Поэтому всего через несколько лет бояре ее отравили и править стали сами. Иван остался круглым сиротой. Прежде каждый московский князь долго учил наследника собственным примером. Но Ивана научить было некому: отец умер, а боярам дела до него не было. Никто не объяснил злому ребенку, как устроен мир, которым он станет править. Целыми днями Иван слонялся по Кремлю, забавы ради вешал собак и лет с двенадцати стал лезть под юбку каждой встреченной бабе. «Ну, весь в отца!» – умилялись бояре.
Несколько лет спустя заниматься воспитанием бесхозного княжонка взялся-таки митрополит Макарий. К тому времени центр православия в Орде уже переместился из Сарая на Москву. Макарий как раз и был главой всех ордынских православных. По его указанию специально для Ивана было составлено несколько учебных пособий. Например, историю юноша изучал по так называемой «Степенной книге». В ней прошлое Московии излагалось как рассказ о династии мудрых и могущественных Ивановых предков. Эта династия началась от римского императора Августа и через князей Киевской Руси вела к нему – молодому князю Ивану.
Митрополит подчеркивал: земля, которой станет править Иван, – это не просто одно из множества государств, а Святая Русь. Другой такой нет. Люди здесь как-то по-особому набожны. Небесные силы по-особому благосклонны к этим лесам и холмам. А посему и править такой державой – большая честь. Хорошо бы Ивану соответствовать. Вести себя так, как и подобает православнейшему самодержцу.
Под пером митрополитовых дьяков татарская периферия, где еще сто лет назад не было ни единого каменного здания, превращалась в величественную и древнюю империю. И если бы папа Ивана был жив, он, конечно, объяснил бы сыночку, что верить митрополиту не стоит: вся картина на коленке слеплена из первых попавшихся под руку побасенок. Но объяснить все это Ивану было некому: парень рос круглым сиротой.
На самом деле более или менее приличные религии в те годы лишь начали распространяться среди языческих подданных Орды. Часть племен как раз тогда переходила в ислам. Сегодня потомков этих людей обычно называют татарами. Часть племен предпочла православие – эти стали предками современных русских. Но изначально это были никакие не татары и не русские, а испокон веку живущие по лесам язычники совершенно одинакового финно-угорского происхождения.
Сперва тех, кто предпочел ислам, среди них было больше. Стремясь сделать карьеру при ханском дворе, в ислам переходили многие православные священники и монахи. Но ханская власть слабела. И ислам слабел вместе с ней. Ко времени Ивана Грозного маятник качнулся в другую сторону и уже наоборот татары стали массово принимать крещение. Но тут стоит понимать важный нюанс. Из священных берез вчерашние язычники нарубили себе досок под иконы, да только жизнь их от этого мало изменилась. И татарский ислам, и русское православие очень мало напоминали то, что под этими словами обычно подразумевается.
Тверской путешественник Афанасий Никитин как раз в те годы написал книгу «Хождение за три моря». Закончил он ее словами «Бисмилля Рахман Рахим, Иса Рух Уалло», что в приблизительном переводе означает «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, а также Иисуса Христа и Святого Духа». Не подумайте дурного: Афанасий был вполне себе набожным православным. Просто с самого детства он жил бок о бок с мусульманскими соседями, ну и привык к их оборотам речи. В Орде такое встречалось постоянно.
Люди разных вероисповеданий смотрели на то, что творится у соседей. Чему-то учились у них, чему-то учили сами. Русские православные научили татар и башкир строить мечети: на Волге их не отличишь от церквушек. Те же беленые стены, те же луковки наверху, но увенчаны они не крестом, а полумесяцем. Мусульмане в ответ научили соседей носить платки и соблюдать гигиену: отправляясь в церковь, русские женщины и до сих пор укрывают волосы красивыми хиджабами, а во время месячных к таинствам не подходят. Ни одному другому православному народу мира эти причудливые обычаи не известны.
Две разные религии создали из одних и те же племен два различных народа. Тот, кто желал править этими народами, просто не мог не являться одновременно и христианским самодержцем и мусульманским ханом. Задача не из легких, но Иван Грозный умудрился с ней справиться. Каждое воскресенье он по-честному отправлялся в церковь, и даже вроде сочинял какие-то хоралы ангельским воинствам. Но при всем этом вел он себя чисто как Тамерлан. Когда случайные возлюбленные рожали ему детишек, царь каждый раз собственными руками их душил: а потому что выблядки Небесному Царю неугодны!
Не стоит его за это винить: как веришь, так ведь и живешь. Иван верил, что Бог, во имя которого он был крещен, это суровый Небесный Владыка. Этот Бог был страшен, потому Иван и стал Грозным. Молодому царю никто не сказал, что на самом деле эта его вера не имеет к христианству никакого отношения. Пока из Царьграда ему везли религию, та успела здорово расплескаться по дороге. Страшные и ничего не значащие слова о Божьем гневе до царя дошли, а самое главное (то, что Бог христиан это Любовь, гвоздями прибитая к кресту) где-то потерялось.
5
Зато в плане политики дела у московского князя шли просто отлично.
Предки оставили ему в наследство обширную державу. Первым делом московские князья объединили под своей властью татарское Залесье. Ростов они купили, во Владимир ввели войска, Тверь руками степняков разорили, Нижний внаглую объявили своим, против Рязани интриговали, пока под корень не извели всех тамошних князей. Покоренные княжества были разными. Не похожими друг на друга. То, что мы сегодня называем единой Россией, когда-то было огромным количеством совсем разных россий. Где-то жители безоговорочно покорялись своим князьям, а где-то царила развеселая вольница. Где-то люди не верили ни во что, кроме собственного топора, а рядом народ был редкостно религиозен. Но отныне эти различия не имели никакого значения: в Московии правила были для всех одинаковы.
Богатства из покоренных городов до копейки вывозились, монастыри пылали, священников пытали, жители разбегались, а местная знать переходила на службу новому господину либо гибла на плахе. Откусив новый кусочек, предки царя Ивана каждый раз подолгу переваривали приобретение, а потом рот разевался на следующий удел. За собой Москва оставляла только идеально закатанный асфальт.
Эта династия, конечно, позабыла последний страх, да вот поставить князей на место было некому. Их непосредственное начальство из Золотой Орды уже почти столетие пребывало в глубоком параличе. Великая степная держава распалась на множество мелких орд. Правители спорили между собой, сражались за право вновь объединить то, что когда-то принадлежало Батыю. Иногда казалось, будто вперед вырвется Ногайская Орда. Иногда – что Крым. Но, чем дальше, тем яснее становилось: наиболее могущественным наследником Золотой Орды является все-таки Москва.
