– А жить со мной будешь?
Она вдруг останавливается, внимательно осматривает меня своими чудными голубыми глазами.
– Хорошо. Только справку покажи.
У меня открывается рот.
– Какую справку?
Теперь у неё открывается рот от удивления – Ты что, с Луны свалился?
И снова смеётся, опять как-то по детски, от души – Странный ты какой-то… справку с венерического диспансера что ты не на учёте. Ты что, не носишь её с собой?
Я качаю головой.
Теперь она смотрит на меня как на марсианина. В глазах появляется недоверие.
– Странный ты какой-то…
И вдруг опускает голову и задумчиво шепчет – Слышала я про таких, странных… и что потом бывает… Не знаю хорошо ли это? Вдруг ещё влюблюсь в тебя?
Подымает голову и я вижу в её глазах страх. Искренний, неподдельный.
И я вдруг забываю что она проститутка.
– Прошу, не бойся меня! Поверь мне! Я сделаю всё для тебя! Мы уедем отсюда – навсегда! Далеко – далеко!
Она слушает и вдруг на её глазах появляются слезы. – Хорошо – шепчет мне своим нежным голосом. Губы вздрагивают, она делает шаг ко мне… мы совсем близко… я чувствую жар её тела и как вздрагивает её груди… она тихо произносят:
– Ты вправду хочешь чтобы мы уехали вдвоём? Ты такой хороший, милый… Я всегда хотела иметь такого сутенёра как ты. Ты же не будешь меня бить, правда?
У меня как будто что-то переворачивается в голове… все мои представления о жизни… о ценностях… о любви…
Я отворачиваюсь от неё и шатаясь как пьяный иду куда-то в сторону… перед глазами всё плывёт… меня чуть не сбивает машина…
– Что это было?? Дурной сон?? Или страшный бред??? Маразм?
Я поворачиваюсь чтобы проверить… но нет… это реальность – она всё также стоит на противоположной стороне улице, машет мне рукой и что-то кричит.
Отчаянно, громко, от всей души.
И шатаясь снова иду к ней и тут до меня доносится – 50 процентов… 100 баксов в день.
И я обхватив голову руками бросаюсь бежать прочь отсюда…
Он упал на боксёрский ринг и завизжал как свинья.
Удар ниже пояса – это Вам не кока-колу пить в баре.
Он крутился на полу, выл и корчился. И упорно не вставал до тех пор пока его соперника не дисквалифицировали. А ему – присудили победу.
Тогда его яйца вдруг перестали болеть и он встал с ринга.
Но это было только начало.
Теперь ему предстояло выступить на городских соревнованиях по боксу.
Как победителю этого поединка.
Худой и бледный.
Куда ты суёшься придурок? – говорили ему сердобольные люди.
Но эта гнида что-то замыслила… и я не ошибся.
Во время первого раунда он бегал от соперника по всему рингу. Как трусливый заяц.
Под хохот публики.
Его догнали когда прозвучал гонг. Жаль!
Соперник от досады легко толкнул его. И… гнида тут же упала на ринг и закатила глаза.
В общем – подох.
Подумать только! От лёгкого толчка.
После удара гонга.
Но увы… после него – нельзя толкать соперника.
Поэтому победу снова присудили гниде.
Гнида сразу снова ожил и даже начал радостно махать руками в зал.
Но публика посылала его матом.
Весь спортивный поединок испоганил.
Гнида.
И теперь гниду выставили на областные соревнования
В момент когда судья зачитывал правила – гнида заявил что вес его соперника превышает на 15 грамм допустимый вес.
Проверили.
Действительно превышает.
И победу снова присудили гниде.
Под возмущённые вопли зала.
Но гнида не смущался и показывал публике – какие-то дурацкие знаки руками.
Потом гниду, как чемпиона, выставили на всесоюзные соревнования.
После первого же удара соперника – гнида начал скулить и ползать по ринку на четвереньках.
К нему прибежали врачи и гнида сказал им что перчатки у его соперника – чем то намазаны.
Действительно от них воняло.
И от рожи гниды – тоже.
Соперника гниды – дисквалифицировали.
Напрасно тот кричал что гнида сам себе намазал лицо.
И мазь попала на перчатки – от его лица. А не наоборот.
Так гнида стал чемпионом страны.
Теперь он говорит что хочет перейти к профессионалам.
И выступать в Америке.
Когда об этом напечатали – Дон Кинг сказал что повесится.
Но тот всё равно перейдёт.
Не сомневайтесь.
Как заставить её – смеяться
Она не смеётся! – вдруг понял я. – Но почему?????
Она – это маленькая двухлетняя девочка. Моя дочка.
Я рассказал ей какой-то анекдот. Но она лишь грустно посмотрела на меня.
И отвернулась к стене.
Она не игралась. Не спорила со мной. Не спрашивала ни о чем.
Она сидела на стуле уже третий час.
– Мамы нету! – сказал я. – Она приедет через неделю.
Так что не скучай. Она в командировке.
Но дочь не отводила взгляда от угла комнаты. И упрямо молчала.
За окно начало темнеть. В окнах соседних домов зажёгся свет.
А она всё молчала и молчала. Это начало пугать меня.
Я не хотел молчать.
– Кем ты хочешь стать когда вырастешь? – спросил я. – Наверное дипломатом!
Потому что ты умеешь молчать!
Хочешь поехать в Америку?
Но она не ответила мне. Даже не отвела взгляд от угла комнаты.
– Значит не хочешь – понял я.
– А может ты станешь премьер-министром? Или президентом!
Сейчас проверим это!
Я взял книгу "Детские загадки" и начал проводить тесты на её сообразительность.
Но все тесты были провалены.
Дочь не отгадала ни одной загадки.
Она продолжала тупо смотреть в угол комнаты. И молчать.
– Тогда может быть ты станешь скульптором? – Пытался догадаться я.
Я купил пачку пластилина и дал ей. – Давай! Слепи мне что-нибудь!
Например домик. Или собачку!
Но в ответ, моя дочь вдруг начала хныкать.
– Снова ошибся – понял я.
Но я не сдавался.
– Я знаю! Из тебя вырастет знаменитый художник! – сказал я – как Рафаэль. Или Рубенс!
И я купил ей акварельные краски – Рисуй! Наслаждайся! Развивай свой талант!
Но дочка снова смотрела в угол комнаты. И снова молчала.
– Сдаюсь – грустно сказал я.
И слезы выступили у меня на глазах.
– Я сделаю всё что ты хочешь. Только не молчи.
Только скажи что ты хочешь.
– Хорошо – вдруг ответила мне моя двухлетняя дочка.
– Сядь на стул.
Она залезла мне на плечо и сказала – Ты будешь горкой.
А я буду с тебя кататься.
И вдруг она действительно покатилась по мне вниз. Как с горки.
И засмеялась.
Она ещё долго каталась. И смеялась.
А я неподвижно сидел.
И тупо смотрел в угол комнаты.
Всё началось с моего старого телевизора где цвета увяли как листья с деревьев поздней осенью.
Я смотрел один фильм. Документальный.
Про концлагерь Аушвиц.
Смотрел и радовался что я лежу дома, на диване, а не там, в 1943 году, среди полосатых роб.
Да, я знал, эти люди все погибли ужасной смертью, но в момент когда их снимали – они старались делать счастливые лица.
Несчастные люди.
Наверное так им приказали делать.
Потом они начали махать кому-то руками… и вдруг я увидел что в одной руке – зажата дымящаяся сигарета…
– Любопытно! – Отметил я про себя. – Наверное кому-то привет хотел передать.
А через 2 года я вдруг оказался в Польше, в тот самом знаменитом Аушвице куда нас привезли на экскурсию.
Там есть бараки и есть каменные здания.
После лекции нам дали два часа и мы разбрелись по территории.
В бараке было скучно и я пошёл к старым зданиям. Из красного кирпича.
Даже время не могло стереть этот цвет.
Я положил руку на один из кирпичей, и закрыл глаза… кто знает – может когда-то вот так стоял тут какой-то заключённый и тоже держал руку на этом камне.
Тут я открыл глаза и замер… я подумал что схожу с ума, но он стоял передо мной.
Худой и длинный.
Его полосатая роба была мятой и грязной.
Он тоже стоял с закрытыми глазами, потом открыл и тоже увидел меня.
Мы смотрели друг на друг с ужасом.
Потом он вдруг у сказал – опять херня приснилась.
Я даже обиделся слегка на это… – я не херня, я тут на экскурсии.
Но переубедить его было трудно.
– Если ты не снишься, то дай мне свой зонт – сказал он мне.
Я положил ему зонт в руку и тот прошёл через неё и упал на землю.
Прямо в лужу.
Я выругался матом и это почему-то убедило его что я реальность.
Меня зовут Анжей – вдруг сказало приведение. Я заключённый, в 27 бараке.
И тут я начал понимать что происходит… ты в каком году живёшь, Анжей?
– В сорок третьем.
Поразительно, ведь я сейчас – в 1995 году.
– Я хочу к тебе – вдруг начал хныкать Анжей – забери меня отсюда… а то нас хотят расстрелять на следующей неделе.
– Ерунда, Анжей, – сказал я ему, как я тебя заберу?
Сам подумай!!
И вообще ты всё путаешь… ведь а Аушвице не расстреливали а сжигали.
