– Заживо? – глаза у Анжея широко раскрылись.
– Нет, сначала Вас газом отравят.
Анжей перестал хныкать и задумался.
– Газом, это как?
Странно, но он знал про свой концлагерь меньше, чем я…
Я рассказал всё что знал про газ "Циклон Б", что травили им людей на протяжении 15 минут, сначала у них начинал мутиться рассудок, потом сильные люди начинают лезть по слабым, стараясь попасть повыше – к чистому воздуху, потом образуется гора людей. Внизу дети и женщины, вверху мужчины.
Потом все люди окончательно теряют сознание, начинают мочиться под себя, и потом умирают.
После этого я посмотрел на Анджея и осёкся…
Анжей смотрел на меня стеклянными глазами, потом выругался и сказал куда-то в небо – Господи! Я же просил тебя чтобы мне приснилось море и девушка, а ты прислал мне какого-то идиота!
Я убрал руку с красного камня, и Анжей исчез.
Постояв немного, я снова положил руку на камень.
Анжей стоял всё на том же месте.
– Слушай, Анжей, а может тебе сбежать?
– Нет, не получится. Нас всех отравят газом… Я не хочу умереть от газа, понимаешь?
Я задумался.
– А может кинуться на проволоку с высоким напряжением? Быстрая смерть и все.
Анжей усмехнулся.
– Уже кидались некоторые.
Потом пол дня лежали парализованные возле проволоки, упаси боже такую смерть.
– А может кинуться на часового? Пристрелит и все.
– Тоже не пройдёт. Те гады стреляют в живот, А потом ещё и овчарок напускают на раненых.
– А если повеситься?
– Негде. Мы всё время на виду.
И тут я вспомнил.
Слушай, Анжей, ведь я видел по телевизору что был побег из Ауцшвица.
Их было трое. Два поляка и русский.
Они убежали.
Может это был ты? Найди себе этих людей. Чтобы вас было трое.
Анжей задумался. – А что, может попробовать, хотя вряд ли.
Анжей хотел уже уходить как вдруг меня осенило.
– А как я узнаю что с тобой будет дальше, Анжей?
Давай так, сегодня 25 мая 1995 года, 15 часов 30 минут.
Если останешься жив – приди сюда в этот день.
Анжей кивнул. – Я живу на втором этаже, мои нары возле 4-го окна.
– А как я тебя узнаю среди многих людей?
Ведь к тому времени ты станешь уже старым, и вообще, в этот
день может быть много посетителей.
Я тебе Анжей, сигареты на нары положу. Вот по этому знаку ты меня и узнаешь!
– Ладно, сказал Анжей, – мне просыпаться надо. здесь нельзя просыпать.
Он грустно вздохнул, забрал руку от камня и исчез.
Только теперь я заметил что тучи рассеялись, светило солнце и воздух был какой-то особенно свежий.
Я посмотрел на часы – было 15 часов 20 минут.
Успею.
Я побежал на второй этаж, нашёл его нары. Но увы… там никого не было.
Я положил пачку сигарет на его нары, Огляделся вокруг.
Кроме меня в том бараке посетителей не было. Никого не было.
А может я ошибся этажом? – Подумал я и побежал на нижний этаж.
Но там тоже никого не было.
Я посмотрел на часы – было 15 часов 35 минут.
Опаздываю – подумал я и побежал в первую комнату. И вдруг я увидел что оставленные мною сигареты – исчезли.
Но ведь комнате никого не было!
Может я забыл их положить? Но карманах у меня их тоже не оказалось.
Нет, вся -таки я положил их…
Из улицы раздался сигнал нашего автобуса. Пора было уходить.
Я вышел из ворот Аушвица.
Вдали виднелся наш автобус.,
– А может это приснилось мне? – Успокаивал я себя – ведь так бывает, отключился и привиделось что-то…
Наверное так и было. Да вот только что-то такое смутное… нечто… – не давало мне покоя… и тут я вспомнил…
Ту немецкую кинохронику про Аушвиц, где из толпы поднялась рука с сигаретой… как будто знак показанный кому-то.
Кому?
И тогда – странная догадка поразила меня.
Анжей, ты всё-таки остался там.
Автобус тронулся с места и вдруг резко затормозил. Пассажиров кинуло вперёд, затем отбросило назад. Раздалась ругань. Оглянувшись Богдан Петрович с ужасом посмотрел на водителя. Нет, вроде не пьян.
А самое главное – он не упал на пол.
– Не дай Бог снова это! – подумал с тревогой.
"Это" – случилось на прошлой неделе когда их автобус чуть не врезался в КАМАЗ по причине что водитель в припадке эпилепсии упал со стула и начал корчится с воем "М- м- м-м" размахивая вокруг себя руками. По штанам лилась моча а он размазывал её. Он то приподымался то снова падал… хватая пассажиров за ноги как будто они могли ему чем-то помочь.
Но никто ему не помогал.
Пассажиры в этот момент переводили глаза с лежащего водилы на КАМАЗ летящий им навстречу, не понимая какая их этих двух картин страшнее.
Стальная громадина быстро приближалась. А вой эпилептика становился всё отчаяннее.
Растерянные пассажиры начали в панике хватать друг друга руками. А схватив они почему-то тут же притягивали друг друга мёртвой хваткой не давая никому возможность даже пошевелиться.
Это было похоже на какой-то танец. Похожий на хоровод. Где как будто сама костлявая стояла среди пассажиров и заставляла их, обезумевших от страха – качаться то влево то вправо.
Это был – настоящий "Танец смерти". С костлявым дирижёром посредине.
И затем "танец смерти" – не замедлил начать своё главное представление.
– Запевай! – вдруг крикнул дирижёр.
И крик ужаса и отчаяния вдруг вырвался у всех пассажиров одновременно. В этом страшном крике не было слов. Как будто все в одночасье забыли слова. Лишь что-то звериное и отчаянное звучало в этом крике:
– А- А-а-а
Этот крик означал – "Нам конец. Прощайте".
И ещё
Почему-то все кричали только тонким детским голосом И старые и молодые. Таким голосом маленькие дети зовут маму. А теперь десятки глоток кричали одновременно таким голосом. И каждый обращался к своей маме.
Но мамы не было.
Был только ужас и несущийся навстречу им КАМАЗ.
К счастью, история эта имела хороший конец. Потому что им – повезло. Оказалось что один из пассажиров стоял отдельно от всех. И не попал в "хоровод смерти". Поэтому он успел ухватить руль и отвернуть от КАМАЗа.
Ну и слава Богу.
Но сейчас такого не было.
А была обыкновенная пробка на улице.
Светило солнце.
Пели птицы.
И всем было немного скучно. Хотелось развлечься.
Водитель смотрел куда-то в окно. Потом сплюнул. Какая-то старушка бойко шмыгнула под окном его автобуса и перебежала дорогу.
– Куда лезешь курва старая. – крикнул он ей.
Из других машин тоже что-то добавили.
Богдан Петрович подумал:
– Наверное известная женщина в этих краях.
И спокойно протянул ноги под стулом, положа руки на поручни возле себя.
Вот тут всё и началось.
Двери автобуса открылась и в него вошли студентки. Молодые, стройные. Весело щебетали показывая ровные белые зубы и алые губы.
Сон сняло как рукой.
Автобус вдруг тронулся и студентки зашатались – взад и вперёд в такт движения автобуса. Как будто танцевали восточный танец, красивый и таинственный.
Чувство жара шло от них, как от молодых кобылиц.
Богдан Петрович нервно подкрутил свои седоватые усы.
Непроизвольно наклонился вперёд, поближе к студенткам. Осмотрел каждую пока не остановил свой взгляд на жгучей брюнетке, самой стройной и весёлой из них.
Именно её фигура и смех – заставляла его дышать глубже.
В голове мелькнула философская мысль: – Где моя молодость?
Но её быстро прогнала мерзкая мыслишка: – А действительно, как она в постели?
И самые сладкие фантазии нахлынули на Богдан Петрович. И сопротивляться им он не мог никак:
– Ах Богданчик, милый… возьми меня… возьми скорее – шепчет она ему со страстью. А он как бы ненароком задирает ей чёрную юбку… медленно… поглаживая стройные ножки – от колен, затем выше… всё выше… выше…
Она нерешительно пытается отвести его руку в сторону- не надо Бодя.
– Люблю тебя – шепчет он в ответ. И её рука слабеет…
Внезапно его фантазия прервалась на самом интересном месте.
Богдан Петрович почувствовал что кто-то коснулся его руки.
Настойчиво и властно.
Его усы сразу опустились книзу. Первая мысль – ему хотят сделать замечание за выпученные глаза которыми он пожирал студенток.
Ожидал услышать:
– Постыдились бы гражданин! Совсем стыд потеряли!
Но никто не говорил этого. Никто не выкидывал его с автобуса пинком под зад. Его вообще никто не замечал.
Поэтому он сидел и ждал что будет дальше.
Рука опустившаяся на его руку – была тёплая и нежная. И это не вписывалось в ситуацию.
– Может быть это знак? Тогда что он означает?
И тогда распалённая сексуальная фантазия Богдана Петровича – сама подсказала ответ.
Возможно кто-то чувствовал то же самое что и он, и хотел вместе с ним реализовать их фантазии в реальность.
– Не может быть! – мелькнула недоверчивая мысль но всё-таки он с надеждой поднял вверх свои глаза.
