— Здесь подают лучшие в Неваде суши, — сказала Энджи.
Наш столик стоял в уголке. На нем была рыба на подстилке из водорослей. Мы вели себя как завсегдатаи. Она была абсолютно естественна, а я притворялся. Я держал палочки с непринужденным видом, во время пиршеств в китайских ресторанах Майами я научился пользоваться ими, поскольку там можно было есть как палочками, так и руками. Я был сбит с толку этой вдовой, бывшей к тому же сиротой, а главное, миллионершей. Ни в одном из своих мечтаний я не предусматривал столь сложную ситуацию.
Энджи разговаривала со мной совершенно естественно, словно эта встреча была назначена за несколько месяцев до этого. Она рассказала мне о смерти родителей, описала человеческие и профессиональные качества своего советника Сина Сэндерса, лучшего друга отца и управляющего компании. Ее умная красота очаровала меня, знание дел и цифр удивило. Хозяин заведения подошел поприветствовать нас. Этот невозмутимый японец сумел собрать обо мне лишь обрывочные сведения: что я француз, инженер и находился здесь проездом. Пресытившись нашими комплиментами, он отправился с суровым выражением лица обходить другие столики. Энджи спросила, бывал ли я в Японии. Я ответил, что, к сожалению, моя фирма не вела дел в Азии.
— Для нас, — сказала она, — они самые опасные противники. Они хотят купить все, абсолютно все. Я достаточно хорошо их знаю, у меня даже есть знакомые по колледжу, особенно дочка одного из их крупных промышленников. Колледжи — это хорошее место для знакомств… Эрик, вам понравилось у Роя?
Почему она меня об этом спросила?
— Он симпатичный человек, и друзья его очаровательны. Но не только из-за Роя мне так грустно и так не хочется покидать США.
Я надеялся, что она спросит: «А из-за кого?» и что я смогу ответить: «Угадайте!» Но она не стала терять времени на это кокетство.
— Вы сказали ему, что хотели бы остаться здесь?
— Нет. Я никогда не использую дружеские отношения для улаживания своих профессиональных дел.
Она сделала мне комплимент:
— Если бы все были такими, как вы, жизнь была бы намного проще и не было бы риска попасть в любой момент в ловушку. Вас удивило мое приглашение?
Я шел по минному полю, мне приходилось тщательно взвешивать каждое слово. Я понятия не имел, как в этом кругу одерживались победы и терпелись поражения. Что она от меня ждала?
— Удивило? Нет. Вы говорили мне о такой возможности во время барбекю. Я, правда, запутался в номерах телефонов и мог уехать из США, не попрощавшись с вами.
— Вы были раздосадованы или грустны?
— Скорее, грустен.
— Вы говорите искренне? — спросила она.
— Обманывать было бы глупо.
Она улыбнулась:
— Люди часто врут, потому что их к этому принуждает светская жизнь или торговые интересы. Но я считаю недопустимым обманывать кого-то, кто вам полностью доверяет. Я считаю, что доверие много ценнее любви. Это — святое.
Я стал наматывать на палочки красные и зеленые водоросли. Было ли это простым времяпрепровождением? Чего или кого она ждала? Самца, который будет тискать ее в постели, сострадательного брата, наперсника, которому можно все рассказать, потому что он честен, а главное, потому что он уезжает? Я отдал бы несколько месяцев своей необеспеченной жизни, чтобы узнать, что мне требовалось сказать. Я выбрал молчание, я не посмел вступить на тропу лести и сказать что-то вроде «вы прекрасны», поскольку каждую секунду рисковал разбить себе нос. Я был парижским пролетарием перед миражом.
— Я очень мало знаю о вас, Эрик, — сказала она. — И вы не задали мне ни одного вопроса.
Я произнес тоном облезлого Джеймса Бонда, у которого на все есть ответ:
— Ваши волосы вьются сами по себе или вы их завиваете?
Но быстро отказался от этого, мне это не шло.
Она рассмеялась:
— Вы забавный! К счастью, сами. У моего отца были рыжие кудрявые волосы, моя мать была скандинавской блондинкой. Отсюда цвет волос и кудри.
— Очаровательно, — сказал я.
Со словом «очаровательно» я ничем не рисковал.
— Спасибо, но я тут ни при чем. Это — гены.
Она то проявляла повышенный интерес ко мне, то становилась нейтральной и светской, то вдругпочти близкой. Я хотел ее, президентство в компании Фергюсонов, я хотел эту генеральную директоршу с четко вырисовывавшейся под вышитым платьем грудью, с ее взглядом с тысячами позолоченных отражений, ее аппетитными губами. У владелицы компании Фергюсонов были длинные, загнутые вверх ресницы. Она вызывала огромное желание, широкую гамму психических и физических чувств. Она была живым воплощением всего того, чего я жаждал, и красоты вдобавок.
— Энджи?
— Да, Эрик?
— Что вы ожидаете от этого нашего вечера?
Целовать или не целовать. Вот в чем был вопрос. А если да, то стоило ли торопиться?
— Вы — симпатичный мужчина, я — одинока, — ответила она — Приехав сюда, я подвела итог. Я живу затворницей, одни и те же люди, одни и те же лица. Все, что называют кругом друзей. Вы — новый, соблазнительный человек, очень корректный. Человек, чьи реакции отличаются от наших. Вы кажетесь мне более натуральным, чем мы.
Что могло означать это «более натуральный»? Более глупый, более медлительный, неспособный расслабиться? Отсутствие денег любого человека сделает застенчивым. Надо было управлять ею. Она только этого и ждала, но не желала мне помочь.
Энджи наклонилась ко мне:
— Я люблю Европу и часто бывала во Франции. Если останетесь здесь, мы сможем провести несколько приятных дней вместе, поездить по моим домам.
Считала ли она меня неким забредшим к янки донжуаном или принимала за какого-нибудь ковбоя? Как у старого дракона, во мне проснулась гордость. Простая гибридная связь обрекла меня на провал.
— Энджи, будьте откровенной. Что вы от меня хотите? Я не принадлежу к разряду удобных гостей. Я молчалив и озабочен, чувствую себя обузой. Признаюсь честно, вы мне нравитесь, но мне не хотелось бы начинать любовную историю, не имеющую конца. Америка и без того принесла мне много огорчений.
Она положила ладонь на мою руку, помолчала мгновение.
— Мне нужен нежный человек рядом. Физическая близость для меня вторична, это — всего лишь результат, да и то в случае брака. Я отработанный материал. Моя проблема не в теле, а в душе. Люди всегда нуждаются в друзьях.
Я готов был зарыдать. Значит, передо мной сидел великий романтик?
Она продолжила:
— Мне хотелось бы получше узнать вас, понять ваши привязанности, идеалы.
Мне хотелось закричать: «Деньги и власть! Остальное приложится».
— Мой идеал? Работа, приносящее мне удовлетворение, подруга, с которой я мог бы делиться всем, жизнь близкая к природе.
Я восхищался собой. Она тоже.
— Все, что вы только что сказали, глубоко меня трогает. Позже вы узнаете почему.
Официантка с белым лицом, одетая в шелковое, украшенное поясом кимоно, снова налила саке в маленькую фарфоровую чашку. Я был поражен эффектом моего красивого высказывания.
— Я все больше и больше убеждаюсь в том, — сказала Энджи, — что наша встреча была предначертана высшей силой, неким магнетическим притяжением, которое позволяет встретиться некоторым существам, предназначенным друг для друга. Прежде чем пойти дальше, я хочу убедиться в том, что вы свободны, я хочу сказать, от любовной связи, от чувственных обязательств…
— До моего приезда к Рою я был увлечен только работой, но, увы, не удовлетворен в профессиональном плане. Я чувствовал себя, как бывший беговой конь, который вынужден катать детишек по манежу.
Она слушала меня с бесконечным вниманием.
— А что для вас важнее, личная жизнь или профессиональная карьера?
— Одно неотделимо от другого. Я — самое худшее из существ, ни гений, ни функционер. Когда человек стоит между таким выбором, ему трудно определиться. Мне было бы приятнее что-нибудь создавать.
Она произнесла:
— Человек сам создает себе ту жизнь, которую он хочет, если ему нравится жить.
Меня просто подмывало сказать ей: «Особенно, когда имеешь в банке такой счет, как у вас». Но я осмотрительно сдержался: момент для таких шуток был крайне неудачный. Слушая ее, я принял снисходительный вид.
— Начиная с десятилетнего возраста мой отец начал готовить меня к тому, что однажды я вступлю в наследство, получу компанию… Но, будучи подростком, я интересовалась только животными и хотела стать ветеринаром или изучать язык дельфинов. Все относящееся к природе интересовало меня гораздо больше, чем какой-нибудь трактат по экономии. Но я была послушна и пошла по пути, который начертал мне отец. Я слишком его любила, чтобы разочаровывать его и доставить ему беспокойство.
Я на мгновение потерял самоконтроль:
— Но вы могли бы позволить себе любую примитивную выходку…
