Клиника была большая и занимала весь первый этаж старого жилого дома. Его записали к главному врачу, и он решил было, что ему повезло – лечение будет супер. Но все оказалось не так.
Главврач кивнула медсестре и та вкатила ему в десну обезболивающий укол, хотя зуб не болел. В таких случаях полагается спрашивать, хочет ли пациент обезболивающее. Но они решили за него. В конце укола игла ушла слишком далеко и вышла в нос. Сразу занемел весь рот и левая ноздря.
Дома он почувствовал озноб. Эпидемия гриппа как раз была в разгаре и, кажется, они ее и занесли с этим уколом. Поднялась температура, в левой ноздре начался насморк и на работу на следующий день он уже не вышел.
Он проболел неделю, температура держалась тридцать девять, то и дело он засыпал и видел горячечный сон, как опять идет в «Фуфлодент».
Автомат у дверей обул его в голубой полиэтилен. Несколько минут он посидел в приемной, полистал дебильные глянцевые журналы со статьями типа «Можно ли доверять самой себе?». Потом вышла медсестра и проводила его в кабинет.
– Садитесь, – показала она на кресло, – доктор сейчас придет.
Он сел. Она откинула подголовник, и он устроился поудобнее. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, что она зачем-то пристегнула ему руки к подлокотникам, а на голову одела что-то вроде никелированного обруча. Затем были пристегнуты и ноги. Теперь он оказался полностью в ее власти.
– Зачем это? – запоздало забеспокоился он.
Она успокаивающе улыбнулась:
– У нас так принято, не волнуйтесь.
Он стал смотреть в потолок.
– Здравствуйте! – сказал другой голос.
В кабинет вошла стройная блондинка средних лет в белом халате.
– Это фрау Эльза, – представила ее сестра, – наш доктор.
Коржик поздоровался и опять уставился в потолок, хотя ее имя и показалось ему странным. «Наверное, немка приехала обучать наш персонал», – предположил он.
Через несколько минут в поле его зрения попали обе – они склонились над ним. Он заметил, что из-под халата у фрау Эльзы выглядывает черная военная форма, а на рукаве у сестры появилась красная повязка с черной свастикой в белом круге. «Маскарад, – подумал он, – скоро Новый год».
– Откройте рот.
Он открыл.
– Сделай укол, Берта, – сказала фрау Эльза.
Пока она натягивала телесного цвета перчатки из неизвестной Коржику кожи, Берта уперлась коленом ему в грудь и вкатила в десну здоровенный укол чего-то парализующего волю. Она давила на поршень шприца, и глаза ее горели. Она облизывала губы, и это движение было видно даже сквозь надетую на нее маску, сплетенную из светлых и темных волос. В правом углу маски застряла чья-то золотая коронка.
Иголка тем временем пробила десну и вышла в ноздрю. В носу запершило. Он замычал, но Берта не обратила на это внимания. Во рту все словно бы замерзло. Казалось, надави сейчас на язык – и он обломится.
Затем Берта взяла пузырек. На этикетке по латыни было написано, что это бациллы чумы. Она попыталась влить несколько капель ему в рот прямо из пузырька.
– Берта! – строго сказала фрау Эльза, – соблюдай гигиену.
– Ага! – ответила Берта. – Конечно.
Она набрала жидкость в пипетку в виде отрезанного пальца с обручальным кольцом и накапала ему на язык и на лицо. На языке тут же образовались гноящиеся волдыри.
Фрау Эльза тем временем покончила с перчатками и взялась за шланг от бормашины. Берта блестящими щипцами растянула ему рот до ушей. Он никогда не думал, что у него такой большой рот. Теперь в него можно было поставить даже трехлитровую банку.
– Музыки не хватает, – заметила фрау Эльза. – Поставь-ка нашу.
Берта нажала кнопку – грянул «Хорст Вессель».
«Заигрались тетки, – подумал Коржик, – вживаются в роль перед маскарадом. Надо бы призвать их к порядку, как говорят менты».
Но было уже поздно. Говорить он не мог по причине растянутого рта, а руки и ноги были надежно прикручены к креслу. Голову же стягивал железный обруч. Он мог только мычать, но в динамике гремел «Хорст Вессель», и его крик все равно никто не услышал бы. На стене, он только сейчас обратил на это внимание, висело знамя дивизии СС «Мертвая голова».
Фрау Эльза что-то сказала Берте по-немецки и включила бормашину. Та резко дернулась, подпрыгнула и стала издавать мощный гул, как будто это была не бормашина, а токарный станок. Он пожалел, что в школе изучал английский, а не немецкий.
– Не песпокойтесь, майн либер, – сказала фрау Эльза, коверкая слова. – Сейчас все пудет хорошь. Ви говорить – ми не делайть фам больно. Ферштейн?
Берта ослабила щипцы, чтобы он мог ответить.
– Хенде хох! – сказал Коржик.
Фрау Эльза засмеялась:
– О, шутник!
И погрозила ему пальцем в перчатке. Он был покрыт седыми волосами и выглядел как палец вампира.
Он подивился тому, что минуту назад она говорила на чистом русском.
– Кто фас прислать?
– Сам приходить, – буркнул он.
– Ответ неверный, – сказала она. – Подумайт еще.
И воткнула сверло ему в гортань. Острая боль пронзила голову. Он закричал, но не смог перекричать чертов нацистский марш.
– Зачем ви пришель? – задала она второй вопрос.
– Зубы лечить.
– Опять неправильно.
Она снова стала сверлить ему гортань, но уже в другом месте. Хлынула кровь. Берта стала отсасывать ее компрессором с гибкой трубочкой, но время от времени направляла другой конец трубочки себе в рот и жадно глотала Коржикову кровь. Ему стало жалко крови на эту фашистскую курву.
– У фась есть сообщникь? – спросила фрау Эльза.
Больше не было сил терпеть.
– Есть, – признался он.
– Кто?
– Жена.
– И что есть она?
– Тоже лечит зубы.
– У нафс?
– Да.
– Так, – сказала фрау Эльза, – теперь я кое-что по-нимайть. В какой она есть барак?
– В восьмом, – неожиданно для себя брякнул он, хотя понятия не имел, что это за восьмой барак и где он находится. Возможно, в прошлой жизни он был узником концлагеря?
– У пулеметной фышки?
– Да.
– А ви ф каком$7
– В шестом.
– У вас есть подпольный организаций? Ви задумал бежать?
– Нет.
– Подумайте еще, – почти ласково предложила фрау Эльза и опять взялась за сверло.
На этот раз оно вонзилось Коржику в челюсть, и вся голова начала трещать и вибрировать мелкой дрожью. Казалось, сейчас он рассыплется на куски, как глиняный горшок, и останется один мозг с глазами.
– Я п-п-подумайть! Уже! – крикнул он, теперь почему-то тоже с акцентом.
Она перестала сверлить и строго посмотрела на него, как учительница на провинившегося ученика:
– Кто есть ваш сообщник?
Коржик стал перечислять имена неведомых ему людей, которые помимо его воли всплывали в памяти. Он не знал их и никогда о них не слышал. Они сами появлялись ниоткуда. «Наверное, это нехорошо – предавать даже незнакомых людей, – думал он. – Но существуют ли они вообще? Это все бред, дурной сон, какая разница, только бы выйти отсюда». И продолжал говорить.
Берта старательно записывала. Список получился длинным. Что же это за люди? Что их теперь ожидает? И знал ли он их? Может, и знал.
Уже несколько лет, перед тем как окончательно уснуть, он временами слышал звучащие где-то на краю сознания разговоры посторонних людей. Они общались между собой и о своем, совсем не принимая во внимание его присутствие. Может, это были они? Они остерегались Коржика, потому что всегда говорили вполголоса, и он не мог разобрать и трети сказанного. Теперь они, наверное, пополнят клиентскую базу этой клиники и их станут пытать, как и его.
В разгар диктовки по кабинету прошмыгнула толстая крыса. Берта бросила карандаш, молниеносно выхватила «парабеллум» и, не целясь, выстрелила. Крысу подбросило в воздух и почти разорвало пополам. Она влажной тряпкой полетела к окну и шмякнулась о стену рядом с батареей. На стене осталось кровавое пятно. Коржика передернуло от отвращения. Фрау Эльза и Берта радостно засмеялись.
«Слышат ли это другие пациенты в приемной? – подумал он. – И если слышат, то почему не разбегутся и не вызовут милицию к этим безумным теткам?»
Куски крысы больше не шевелились. Смех стих. Тетки смотрели на нее задумчиво.
– Пополам? – предложила фрау Эльза.
Берта отрицательно покачала головой:
– Нет, я уже перекусила. Вот им, – она кивнула на Коржика.
– Вернемся к нашим баранам, – сказала фрау Эльза.
Коржик сжался в комок, готовясь к новым мучениям. Один баран – это, конечно же, он. А кто остальные? Люди в приемной? Он шел сюда, чтобы поменять выпавшую пломбу, а теперь не чаял, удастся ли выйти живым.
Его начал бить озноб. Фрау Эльза это заметила.
– Ну-ну, – ободряюще сказала она, – не надо так волновайться.
– Легко вам говорить! – с трудом ответил он.
– Все зависит только от вас, – заявила фрау Эльза. – Как говорится в одной вашей реклама: «Будущее зависит от тебя». Да!
Берта кивнула, соглашаясь, и спрятала «парабеллум». Теперь она была похожа на простую деревенскую девку с круглым лицом и блеклыми голубыми глазами. На лице веснушки. Коржик подумал, что не хотел бы оказаться с ней на снайперской дуэли. Исход был бы предрешен.
