И вот, стоя перед Мекком, в задней комнате пивной, он ядовито шепчет:
— Свихнулся человек, сам видишь, чего тебе еще?.
— Номер дома? У кого он живет? — допытывается Мекк.
Убежал Людерс, а Биберкопф все стоял и поливал водой свою каморку. Брызгал рукою во все стороны — смыть всю грязь! Чтобы чисто было. И окно настежь — пусть все выдует! (Нет, дома больше не рушатся и крыши не скользят вниз. Все это было и прошло. Раз и навсегда!) Потом холодно стало, и Франц с недоумением уставился на залитый водой пол. Надо бы подтереть, а то еще протечет нижним жильцам на головы, пятна пойдут на потолке. Закрыл окно и растянулся на кровати. (Все, конец: из праха рожден, и прахом станешь!)
Ручками хлоп-хлоп-хлоп, ножками топ-топ-топ. А вечером Биберкопф съехал и с этой квартиры. Куда — Мекку установить не удалось. Повел он было заморыша Людерса в свою пивную к скотопромышленникам. Но Людерс озлобился, зубы стиснул, молчал. Хотели они у него выпытать, что там у них с Францем случилось и что это было за письмо, которое передал. Францу хозяин пивной. Но Людерс не поддавался, смотрел затравленным зверем, и в конце концов отпустили они горемыку восвояси. Мекк и то сказал:
— Он свое уж получил. Хватит с него.
Долго они сидели в тот вечер. Мекк думал вслух: либо Франца Лина обманула, либо Людерс ему подгадил, либо еще что-нибудь в этом роде. Скотопромышленники иначе рассудили:
— Людерс — прохвост, конечно, врет все от начала до конца. Но, может быть, он и. в самом деле свихнулся, Биберкопф-то. Странности за ним и тогда водились, помните, когда он торговое свидетельство взял, а товара у него еще и в помине не было. А теперь стряслась с ним беда — вот оно и сказалось.
Но Мекк стоял на своем.
— На печени это у него могло сказаться, но не на голове. Голова здесь исключается. Ведь он же богатырь, всю жизнь физическим трудом занимался. Какой грузчик был, рояли поднимал! А вы говорите «свихнулся» — быть этого не может!
— Как раз у таких-то оно и бросается на голову… Голова у таких людей особенно чувствительная. Головой они мало работают, и чуть помозгуют немного — она и сдает.
— Ну, а как ваша тяжба, коммерсанты? Вас-то вот ничем не проймешь!
— У нас, скотопромышленников, — головы крепкие. А как же иначе! Если бы наш брат вздумал расстраиваться по каждому поводу, то нас всех пришлось бы отправить в желтый дом. Мы никогда не расстраиваемся. Привыкли! Вон чуть не каждый день случается, что заказанный товар не берут или платить не желают. Денег, видите ли, у них нет.
— Или есть, да не наличные.
— И это бывает.
Один из скотопромышленников взглянул на свой засаленный жилет.
— Я, знаете, пью дома кофе с блюдечка, так вкуснее, только вот заляпаешься весь.
— А ты себе слюнявчик подвяжи.
— Старуха на смех поднимет. Руки у меня стали дрожать, вот, полюбуйся.
А Франца Биберкопфа Мекк и Лина так и не нашли. Обегали пол-Берлина, но так и не нашли.
По правде говоря, с Францем Биберкопфом ничего страшного не случилось; рядовой читатель удивленно спросит: в чем же дело? Но Франц Биберкопф — не рядовой читатель: он начинает понимать, что его план, при всей кажущейся простоте, таит какую-то ошибку. В чем она состоит, Франц не знает, но уже одно то, что она есть, повергает его в глубочайшее уныние.
Наш герой запил горькую; он вот-вот пойдет но дну. Но это еще полбеды, Франц, подожди, самое страшное впереди.
КТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ НА АЛЕКСЕ РОД ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
На Александерплац разворотили мостовую — прокладывают новую линию подземки. Прохожие идут по дощатому настилу. Трамваи проезжают через площадь на Александерштрассе и дальше по Мюнцштрассе до Розентальских ворот. Направо и налево от площади — улицы. На улицах — дом к дому. И дома эти, от подвалов до чердаков, набиты людьми. В первых этажах — магазины.
Пивные, рестораны, фруктовые и овощные лавки, бакалея и гастрономия. «Контора перевозок». «Художественное оформление витрин». «Дамское платье». «Мука, крупа, отруби». «Гараж». «Страхование от огня». «Рекомендуем пожарный насос с небольшим двигателем — прост в обращении, мал по габариту»…
«Германцы! Братья по крови! Никогда ни один народ не обманывали так подло, ни одну нацию не предавали так позорно и гнусно, как предали нас! Помните, как 9 ноября 1918 года Шейдеман из окна рейхстага обещал нам мир, хлеб и свободу? И что же мы получили?»
«Сантехническое оборудование». «Уборка квартир, мытье окон. Оплата по таксе». «Сон — лучшее лекарство, в кровати Штейнера ты спишь сном праведника».
«Книжный магазин. „Библиотека современника“ включает полные собрания сочинений выдающихся писателей и мыслителей! Сокровищница европейской культуры открыта для всех!»
«Закон о защите прав квартиронанимателей — жалкий клочок бумаги. Квартплата растет; мелких торговцев и ремесленников выбрасывают на улицу — им нечем платить за квартиру; судебный исполнитель пожинает обильную жатву. Среднее сословие под угрозой гибели! Мы требуем предоставления каждому торговцу и ремесленнику государственного кредита в размере до пятнадцати тысяч марок и немедленной отмены описей имущества в ремесленных мастерских».
«Роды — ответственный момент в жизни каждой женщины. Готовиться к этому испытанию — долг будущей матери. Все помыслы и чувства ее обращены к не рожденному еще ребенку. Поэтому правильный выбор напитков для будущей матери приобретает особое значение. Настоящее карамельно-солодовое пиво Энгельгардта полезно беременным. Оно отличается приятным освежающим вкусом, питательно, легко усваивается организмом».
«Застраховав свою жизнь в Швейцарском Обществе страхования жизни в Цюрихе, вьи обеспечите свою семью».
«У вас душа радуется — вы обставили свою квартиру мебелью известной фабрики Геффнера! Вы мечтали о комфорте, о домашнем уюте? Действительность превзошла ваши мечты! И много лет спустя эта мебель по-прежнему будет ласкать ваш взор! Ее прочность и практичность всегда будут вам утешением в житейских невзгодах».
«Общество „Ночная охрана“ — ваш ангел-хранитель!. Оно вездесуще и всевидяще — его служащие несут охрану и ночные дежурства в Берлине с пригородами и в других городах. В общество входят: „Всегерманское товарищество по охране складских помещений“, „Охрана складов и помещений в Берлине и пригородах“, бывший отдел охраны при Объединении берлинских домовладельцев, союз ночных сторожей „Берлин — Вестей“, общество „Сторож“, общество „Шерлок“; Конан-Дойль — „Записки Шерлока Холмса“».
«Прачечная фирма „Аполлон“ — прокат постельного белья, прачечное заведение „Адлер“ принимает в стирку носильное и постельное белье, а также, с особой гарантией, фасонное белье, мужское и дамское».
А над торговыми заведениями и позади них — квартиры, дальше идут дворы, жилые корпуса, флигели, пристройки. Это — Линиенштрассе; а вот и дом, куда, как в нору, забился Франц Биберкопф после скверной истории с Людерсом.
В первом этаже — шикарный обувной магазин с четырьмя большими окнами-витринами. Шесть девушек-продавщиц обслуживают покупателей — если есть кого обслуживать. Получают они около восьмидесяти марок в месяц каждая, а если повезет — сто марок, и то, когда доживут до седых волос. Магазин большой, роскошный, принадлежит он одной старухе, которая вышла замуж за своего управляющего. С тех пор она спит в маленькой каморке за магазином, и живется ей неважно. Управляющий — орел мужчина, дело поставил на широкую ногу, но вот беда: ему нет еще и сорока лет, и когда он поздно возвращается домой, старуха лежит, ворочается — никак не может заснуть от огорчения.
На втором этаже живет адвокат. Относится ли дикий кролик в герцогстве Саксен-Альтенбург к животным, на которых распространяется «Положение об охоте»? Ответчик не прав, оспаривая мнение суда о том, что дикого кролика в герцогстве Саксен-Альтенбург следует причислить к животным, на которых распространяется означенное «Положение». В германских землях по-разному решают вопрос о том, на каких животных разрешена свободная охота. При отсутствии особых указаний в законе вопрос этот решается на основании обычного права. В проекте «Положения об охоте» от 24 февраля 1854 года дикий кролик еще не упоминается.
В шесть часов вечера в конторе появляется уборщица, моет линолеум в прихожей — господин присяжный поверенный все еще пылесос не удосужился купить, денег у него не хватает, этакий сквалыга, а ведь он даже не женат — фрау Циске все еще в «экономках» ходит. Уборщица старается вовсю — чистит, моет и трет; она невероятно худа, но гибка, трудится в поте лица для своих двоих детей.
Значение жиров для питания: жировой слой в организме покрывает выступы костей и защищает ткань от давления и толчков, поэтому сильно исхудавшие люди жалуются на боль в подошвах при ходьбе. К данной уборщице это, впрочем, не относится.
