Перед глазами восседают четыре божества, которые создали планету. Бог Света, Богиня Тьмы, Бог Природы и Богиня Хаоса.
— Когда-то четыре божества решили, что создадут самую прекрасную планету, населив ее различными расами, разнообразной флорой и фауной. Бог Света отвечал за то, чтобы проливать свет днем на мир, убаюкивая в своих лучах нежные создания, даря радость и улыбку.
— Асбьёрн Справедливый, — подмечаю я, смотря в зеркало, которое создали клинки. Мужчина средних лет с волосами цветы полыни. Огромные голубо-серые глаза. Он чем-то манит к себе, но вот так, вживую, я вижу его впервые. Пускай даже через магическую голограмму.
— Богиня Тьмы — Ингвилль Хитрая, царствует ночью, чтобы сменялся день; создает чудесные звездные небеса, чтобы жители могли восхищаться ее красотой.
Ингвилль имеет русые короткие волосы и невероятно пустотно-серые глаза. Мне на секунду кажется, что она может заворожить такой простотой.Я долго всматриваюсь в ее выражение лица, пока не слышу шлепок. Оборачиваюсь и вижу, как вампир упал в лужу. Он сидит на пятой точке, а в руках держит маленькую болотную ящерку.
— Поймал! — восклицает он, радостно махая ей. Ящерица вырывается из его ладони и, прыгнув с руки, скрывается в густой и бархатной траве. “Вот же идиот” — думаю про себя, развернувшись обратно к клинкам.
— Бог Природы — Отто Мудрый, воссоздал все то, что ты видишь сейчас.
“Рыжий, с веснушками и густой бородой. В учебниках его показывали куда менее красивым, чем он представляется передо мной”, — думаю про себя.
— А богиня Тьмы…
— Юрун Разрушительная, — внезапно говорит вампир и подходит ко мне. — Она царствует в темной части планеты. Является скрытной и коварной. — Дариус машет рукой перед пепельным дымом, чтобы он поменялся. — Она любит быть в центре внимания и постоянно что-то разрушает.
Передо мной предстает черноволосая женщина с блестящими темными глазами. Ее алые пухлые губы напоминают мне губы Сары. Взгляд же кажется потухшим и злым. За ней разом появляется темная пустыня, пропитанная мраком и хаосом. Мне кажется, что в ней никто не жил никогда..
— Но… Никто никогда не говорил нам о том, что существовало четвертое божество! —озадаченно говорю клинкам.
— Правильно, Аврора, — отзываются те, сменяя картинку. — И, конечно, не говорили, что было всего пять стихий!
— Их так много, что принято считать всего лишь пять основными… — тихо шепчу я ему.
— Из этих пяти стихий зародилась вся магия: молния, вода, ветер, огонь и земля, — перебивают меня клинки. — Бог Света и богиня Тьмы породили этих полубогов, что принято считать стихиями. А потом наступили смутные времена…
Клинки начинают затягивать нас дымом, сильней и сильней. Мы крутимся с Дариусом в водовороте событий, которые мелькали так быстро перед нашими глазами, что сложно что-то уловить. Нас подхватывает невероятный поток магического ветра, и мы отрываемся от земли. Летим в бездну, которая в конце маячит черным отблеском хаоса. Я не вижу клинков. Передо мной пролетает огромная глыба, в которую я едва ли не удаляюсь. А за ней какие-то существа, нескончаемый мусор, обломки домов, корни деревьев и многое другое…
— Дариус, — кричу машинально, стараясь балансировать в полете.
— Аврора! — слышится позади его голос. — Берегись!
Еще одна черная глыба летит мне навстречу. Какие-то пару мгновений –– и я столкнусь с ней. Чувствую чью-то сильную руку, которая тянет меня к себе. Глыба приближается практически вплотную, но замечаю, как мощный поток света разламывает его. Рука Дариуса крепко сжимает меня за талию, прижимая ближе к себе. Я не успеваю опомниться, как мы больно приземляемся на землю. Кубарем отлетаю в сторону, едва цепляясь за камни. Мои ноги висят над пропастью, и из последних сил я стараюсь подняться на ноги. Дариус подбегает ко мне и помогает подняться.
— Что за чертовщина? — огрызаюсь я и не вижу поблизости клинков.
— Кажется… кто-то против, чтобы мы смотрели пепельные воспоминания, — говорит Дариус, оглядываясь по сторонам. Чувствую, как запястье начинает ныть. Задираю рукав кофты и вижу, что метка светится черным свечением. Клыкастый смотрит на нее, тихо говоря под нос:
— Это не к добру…
Оглядываюсь еще раз и понимаю, что вокруг нас — одна темная пустыня, пропитанная смертью. Вокруг ни одного живого дерева. Только скалы, пережженная трава, спертый запах гнили и… пепел от лавы.
— И что будем делать?
— Дай подумать, — говорит клыкастый и внимательно изучает песок под ногами. Я, не теряя времени, зову клинки на помощь. Но не чувствую, чтобы они были где-то рядом. В голове тишина. Полная. Давящая. Я снова и снова оборачиваюсь, в надежде, что это дурной сон и мы лишь попали в магическую иллюзию. Но до меня начинает доходить…
— Мы ведь.. можем быть в магической ловушке воспоминаний?
— Можем, — с твердостью заверяет Дариус. — Точно! Аврора! Ты гений! — говорит он и начинает что-то активно искать на земле.
— Что ты делаешь?
— Скорее всего, — говорит клыкастый, — клинки пытаются прорваться к нам, чтобы мы выбрались из этой ловушки. Однако изнутри тоже, вероятно, есть выход.
— Это хорошо, — топчусь за ним, смотря на то, как клыкастый в спешке берет какие-то обугленные травы, подносит их к носу, а потом кидает обратно на землю. — Но ведь… это же иллюзия! Нам просто нужно проснуться!
— Если бы все так было просто, то я бы не спасал тебя…
Я поджимаю губы, поняв, что сморозила чушь. Тело ломит от боли, и мне хочется побыстрее попасть домой, в теплую постельку. Но вместо этого на моих плечах оказывается неподъемная ноша. Метка. Магическая ловушка. Чуть не убивший меня вампир. Демонические клинки… “Какие еще испытания я должна пройти, чтоб моя жизнь хоть бы раз была спокойной?” — задаю вопрос сама себе. Дариус что-то находит и, растерев это в ладони, протягивает мне. На испачканной руке красуется коричневая жижа с зелеными прожилками травы.
— Что это?
— Если мне не изменяет память, это ортензия.
— Если тебе не изменяет память? — складываю руки на груди, внимательно смотря на Дариуса. — А если она изменяет?
— Значит, сдохнем оба, — радостно заявляет тот.
— И почему она… — я смотрю еще раз на ладонь Дариуса, которая покрывается небольшими пузырями.. — Вся сопливая?
— Я смочил ее слюной, а что такого?
— Спасибо, что не другими выделениями… — сухо подмечаю я, не решаясь взять эту жижу даже в руку.
— Думаешь, я тебя отравить решил?
— А вдруг?
— Ортензия как раз может предотвратить галлюцинации. Я смешал ее с землей этого мира и добавил свою слюну. Как ты знаешь, в слюне Вампира тоже содержится галлюциногены. Но я точно помню, что Лилит смешивала такое снадобье для своего ритуала. Ей нужен был ясный ум! Правда… — Дариус замолкает и смотрит на меня. Где-то вдали гремит молния. От ее раската я подпрыгиваю.
— Что?!
— Она разбавляла ее кристальной водой, и земля была с нашего мира…
Слышится еще один раскат молнии, только сильней и могущественней.
— Кажется… — я смотрю вдаль, откуда темное небо рассекают завораживающие молнии.. — нам стоит поторопиться.
— Это точно…
— А что нам потом делать?
— Не знаю… просто, наверное, сидеть и ждать! — восклицает вампир, опуская в рот свою долю снадобья.
Я смотрю на эту оставшуюся жижу и нервно сглатываю.
— А если твои пропорции неверны?
— Обещаю, что дам тебе умереть не в муках!
Слышится третий раскат молнии. Уже где-то вдали, на горизонте, со всех сторон виднеется иссиня-черная пелена, которая медленно ползет по сухой земле.
— Ну же! — говорит вампир, поднося ладонь ко мне ближе. — Давай!
Мне ничего не остается, как слизать эту жижу с его ладони. Язык обжигает горький вкус ортензии, которая будто бы щиплет небо.
— Все нормально, — говорит вампир, не подавая виду, что ему тоже не особо сладко. — Просто проглатывай каждый раз слюни, чтобы снадобье дошло до желудка.
Темная пелена, как выживающая змея, крадется медленно, заставляя нас переживать и наводить суматоху. Мы стоим на одинокой скале, и путь вниз… мягко сказать, не лучший. Острые камни торчат из скалы, предупреждая о том, что если сорвемся, то нам не поздоровится.
