Но вернемся к поселенцам. А вдруг они действительно пойдут в Канфей-Шомрон? Делаем так: отправляем на плато Иблиса человек двадцать для отвода глаз. Посылаем своего человека куда-нибудь, где поселенцы наверняка будут проходить. Пусть он затаится поближе к тому месту, откуда они предположительно выйдут. Как только засечет их, пусть следует за ними и сообщает об их передвижениях. Тогда ловушку мы все-таки устроим! Только не на плато Иблиса, а в другом месте. Но во-первых, об этом не должны знать ни друзья, ни ребята в штабе, ни Абдалла – особенно Абдалла! – а во-вторых, где же ее поставить?
Ближайшие поселения – Санур, Хомеш, Ганим и Кадим были также разрушены во время Размежевания. Получалось, что единственное место, откуда поселенцы могут дойти за ночь – Элон-Море.
* * *
Между тем Коби, не подозревавший, что усатый Ахмед уже побывал в лапах Мазуза Шихаби, старого и давно известного ему врага, стоял у такой же точно карты, только с надписями на иврите, и планировал свою собственную ловушку. По их с отцом плану, как и предположил Мазуз, сверху на скалах должны были расположиться стрелки, которым велено было позволить арабам дать лишь одну очередь по поселенцам, чтобы прижать их к земле – в темноте, издалека, практически вслепую... Отец, правда, закинул удочку, может, позволим дать две очереди, чтобы поселенцы глубже ощутили серьезность ситуации и потом еще сильнее прониклись любовью к своим избавителям. Здесь уже Коби встал на дыбы – одна очередь и ни выстрелом больше. Отец отступил. Но все равно – хотя шансы на то, что кто-то из поселенцев получит ранение, были малы, а на то, что будет убит – очень малы, Коби чувствовал, что не может на это пойти. И не пойти не может. Так вот и сидел он Буридановым ослом, втягивая сигаретный дым, а затем выпуская изо рта один нолик за другим, и цепочка этих нолей приковывала его к грубо побеленному потолку.
Ладно. Давайте подумаем, где расположить солдат. Ясно, что на скалах, но как лучше – напротив выхода из коридора, который тянется от Эль-Фандакумие, или по бокам?
Он задумчиво прикурил сигарету от сигареты. Какая все-таки пакость этот «Ноблесс». Привык он еще во времена, когда был рядовым, а папа денег не давал, воспитывал! Давно пора переходить на что-нибудь полегче типа «LM» или «Мальборо». Слава Б-гу, финансы позволяют.
И в этот исторический миг мудрому Коби, гениальному Коби, пришла, наконец, та самая блестящая идея, которую он так ждал – очередей будет не одна, а две, все как сказал папа. С криком «Аллах акбар!». И стрелять будут из «калашей». Трофейных. Первая очередь будет дана в воздух. Дадут ее с криком «Аллах акбар» не арабы, а кобины орлы. И когда ничего не понимающие, но перепуганные поселенцы, попадав наземь, начнут умолять Б-га совершить чудо и спасти их от верной арабской пули, тогда будет дана вторая очередь – по не успевшим опомниться террористам. После того как террористов добивают, гордые и отважные выученики свирепого рава Фельдмана, только что грозившие все смести на своей дороге, отрывают от грязной глинистой земли щеки, поросшие всем, чем положено у религиозного еврея, и с изумлением видят склонившихся над ними тех самых солдат, с которыми они еще две минуты назад готовы были вступить в крутую драку. Теперь эти несостоявшиеся враги ласково помогают им подняться, хлопают по плечу, поят чаем и усаживают в джипы, а также в случайно оказавшиеся наготове автобусы, которые отвезут незадачливых новоселов обратно в Элон-Море. И те не сопротивляются. А кому сопротивляться? Своим спасителям?
Да, все замечательно продумал Коби, устилая волнами табачного дыма узкое пространство между собственной кудлатой черной головой и небрежно выбеленным потолком. Не учел лишь один фактор. И фактор этот звался Мазуз Шихаби.
* * *
Явился Раджа с совком, чтобы унести наконец паука. С подогнутыми ногами тот выглядел куда менее внушительно, чем тогда на стене, в миг своей горькой кончины. Обнаружилось, что хладным трупом уже занялись набежавшие муравьи, так что, предав тело помойке, слуга вынужден был еще раз вернуться, чтобы протереть пол под оттоманкой мокрой тряпкой.
Мазуз выпустил колечко дыма. Так, а где же сделать настоящую засаду? Что нам скажет карта наша дорогая?..
Вот оно. Ущелье Летучих Мышей. Замечательное место. Помнится, он бывал там примерно год назад. Гладкая, ровная, широкая дорога; по правую сторону, если идти из Элон-Море, – скалы, по левую – кусты. В этих кустах и залягут ребятки. Вот от этого уголка – и вправо. Скалы светлые, известняковые. Фигуры поселенцев хорошо будут видны на их фоне. Когда первый до уголка дойдет и вся их шеренга будет как на ладони, можно по ним открывать огонь. В упор. Всех и положим. Как сказал Пророк, «Гавриил с тысячью ангелов обрушивается на врага». А ЦАХАЛ тем временем пусть в ожидании чешет себе задницу на плато Иблиса.
Жужжание телефона вплелось в слаженное пение ночных насекомых. Ну кто это еще? Почему всегда в тот момент, когда он приходит к какому-нибудь интересному решению, ему мешают? И Аззам с Раджой куда-то задевались. Дисциплинка в отряде та еще! Придется самому брать трубку.
Почти машинально Мазуз это сделал.
– Алло?
– Здравствуйте – говорит – Камаль – Халед – секретарь – сайида – Абдаллы – Таамри. Сайид – Таамри – вынужден был – оторваться – от собственной – свадьбы – чтобы поручить мне – срочно – связаться – с вами – и передать вам – важное – сообщение – которое – он только что – получил – из своих – источников – в израильских – околоправительственных – кругах – в Иерусалиме...
Мазуз попытался было сделать незнакомцу замечание о том, что нет никаких израильских кругов, а есть сионистские, нет Иерусалима, а есть Аль-Кудс, но тот, словно не слыша, продолжал ровным, как у робота, голосом:
– Два с половиной часа назад – премьер-министра Израиля – Ариэля – Шарона...
– Да покарает его Аллах! – успел вставить Мазуз.
– ...увезли – в больницу – в бессознательном – состоянии. Врачи – констатировали – тяжелый – инсульт...
Мазуз онемел.
– Сайид Таамри – просит – чтобы подготовка – к операции – на плато – Иблиса – и все – иные – действия – велись – с учетом – того – что, по его – мнению – в ближайшие – недели – будет не столько – смена – власти – сколько – в значительной – степени – безвластие. Что – передать – сайиду – Таамри?
– Передайте ему, что... что... что... что мы победим! – вдруг неожиданно для самого себя выкрикнул Мазуз.
– Мы победим, мы победим, мы победим, – взволнованно бормотал он еще долгое время после того, как трубка заняла свое законное место на рогатом телефонном рычаге, выполненном в стиле начала прошлого века.
Затем он затих. Схватил пачку «Ноблесса», увидел, что она пустая, резким движением скомкал и зашвырнул под столик, на котором стоял компьютер. Вытащил из ящика новую, вскрыл, достал сигарету, нервно чиркнул зажигалкой. Какая-то мысль шевельнулась в нем, какой-то взрывчатый, сумасшедший и одновременно с этим вполне реальный план, вернее, еще не план – набросок, просверк! Он еще не понимал, о чем речь, но ясно было одно – что-то, еще два с половиной часа назад казавшееся совершенно несбыточным, стало вполне осуществимым сейчас, когда Аллах – великий Аллах, всемогущий Аллах ПО-КА-РАЛ!!! Шарона.
Он схватил стоящую в углу палку, которой иногда лично пользовался при допросах, и начал плясать египетский тахтиб, из которого, как известно, вылупилась знаменитая асая. Плясал, как его когда-то учили в детстве, фехтуя с невидимым противником. А потом, усталый, опустился на край оттоманки, и все встало на свои места. Новый план – простой, ясный и сногсшибательный – раскрылся, как чашечка анемона. И, словно резко очерченные алые лепестки, засверкали детали предстоящей операции.
У него в Эль-Фандакумие триста бойцов. Еще двести в Наблусе. В Бурке и Мухайям-Фариа по сто сорок и наконец в Салеме – девяносто. Итого восемьсот семьдесят. Ну и человек двести в Газе и в Эль-Халиле. Практически весь клан Аль-Наджибов плюс сочувствующие. Незаметно подтянуть часть людей в Эль-Фандакумие и Бурку в течение двенадцати дней не слишком легко, но, в принципе, возможно. В свете потрясающей новости он будет действовать не двумя, а тремя отрядами. Один, как и предполагалось, уничтожает поселенцев. Другой отвлекает ЦАХАЛ на плато Иблиса. А третий... – тут Мазуз не мог сдержать рвущегося наружу шквала эмоций и выдохнул вслух. – Третий захватывает полупустой Канфей-Шомрон!
Да! Да! Сейчас, когда Абдалла Таамри ведет какую-то странную игру, единственный для Мазуза путь к спасению – это захват территории Канфей-Шомрона, но пока Шарон стоял у власти, это представлялось невероятным. И вот – Аллах милостив! – два часа назад это стало возможным. Только нужно действовать молниеносно – неожиданным ударом занять Канфей-Шомрон, тех, кто останется в лагере, взять заложниками и поставить новых правителей перед фактом. Тогда те не сунутся. И оправдание у них будет перед собственным народом – «мы не можем подвергать опасности жизнь наших бойцов!» Как же! Интересуют их чьи-то жизни! Их сейчас только выборы интересуют – у себя в Израиле и здесь, в Палестинской Автономии. Шарону было бы на все плевать, заложники – не заложники, он тотчас же передавил бы Мазуза и его команду, словно скорпионов. А те, кто придут после него, во-первых, побоятся провала на выборах, если по их вине арабы перебьют заложников, а во-вторых, свято верят – чтобы не пришел в Автономии на выборах к власти ХАМАС, надо проявить мягкость. Идиоты! Бесполые идиоты, которые не понимают, что арабы – это настоящие мужчины, и ценят то, что в мужчинах главное, – силу. А мягкость презирают.
