Даниель видел, как образцово соблюдают иранцы религиозные правила. Они не употребляют алкоголя; алкогольные напитки не продаются в магазинах и не предлагаются в ресторанах. Мужчины и женщины не обмениваются нежностями на виду у всех. Везде развешены портреты покойного вождя революции Хомейни, который почитаем всеми. Повсюду молельни. Каждый соблюдает сотни предписаний и запретов. Все это Даниель мог видеть, и, весьма вероятно, это производило на него впечатление.
Но, возможно, он увидел и оборотную сторону медали: в Тегеране полиция нравов задерживает женщин, показывающих слишком много тела. В автомобиле с затемненными стеклами записывают их личные данные. Им может грозить денежный штраф или тюремное заключение. В столице некоторые автобусы разделены металлической балкой на две части: в передней части салона сидят мужчины, в задней — женщины. Ехать рядом друг с другом запрещено.
В иранском городе Авазе одетые в униформу люди ходят вечером по берегу реки и прогоняют прогуливающиеся за ручку неженатые парочки. Во время политических протестов в Тегеране войска президента избивали дубинками мирных демонстрантов. Многих потом допрашивали с применением пыток. Иранцы не всегда могут узнать, что происходит в мире, через Интернет: доступ к определенным страницам закрыт.
Правила можно нарушать, но за это приходится платить. Богатые граждане избавлены от неприятных проверок и допросов, но бедняков — а это большинство жителей страны — они не минуют. То, чего официально быть не должно, все-таки существует. Проститутки работают тайком и сильно рискуют. Как и наркоторговцы. В городе Кермане на обочине дороги, ведущей на кладбище, валяются использованные шприцы. В городах раздобыть алкоголь нетрудно. Можно заказать доставку на дом, для чего достаточно протянуть руку к телефонной трубке; нужные номера передаются из уст в уста. Торговец доставляет на такси красное вино, разлитое в пластмассовые канистры. Самый дешевый нелегально изготовленный шнапс из изюма стоит в пересчете на европейскую валюту пять евро за литр. Таковы цены, такова реальность.
Культ мучеников //
Другое дело — государственные ориентиры. В Исламской республике существует культ мучеников. От внимания Даниеля наверняка не укрылось, как много средств расходуется на их прославление. В период правления Хомейни, в восьмидесятых годах, в войне против Ирака погибли сотни тысяч иранцев. На кладбищах могилы мучеников расположены вплотную друг к другу, отдельно от остальных. В некоторых местах, например в Тегеране, посетители ходят прямо по могильным плитам, потому что уже не осталось места для дорожек. В маленьких витринах перед могилами лежат вещи боевиков. Фотографии или портреты за стеклом напоминают об умерших.
То и дело встречаются фотографии детей. Во время ирано-иракской войны многие из них носили на шее ключ. Им говорили, что он открывает ворота в рай. Они знали, что их ожидает на том свете. «В раю есть фрукты, которых здесь нет. Там тебя ждут ангелы. Там есть вода, совершенно чистая вода. Здешняя жизнь длится только сегодня и завтра. Все самое главное ждет нас в раю», — так говорили детям солдаты. У иранской армии не было оружия для детей. Их посылали на минное поле, чтобы мины взрывались под тяжестью их тел.
Портреты на фасадах домов также напоминают о мучениках. В Тегеране огромные, яркие изображения особенно бросаются в глаза на фоне серых, темных как смог зданий. Портреты такие же красочные, как плакаты на родине Даниеля, рекламирующие новые тарифы мобильной связи или шикарную одежду. В Тегеране на одном из плакатов высотой с дом изображен иранский мальчик и танк с иракским флагом. Лицо ребенка больше гусеничной машины, и мальчик кажется великаном. Этот плакат — единственное цветное пятно на сером фасаде дома. В Тегеране именно смерть вызывает к жизни краски.
В честь известных мучеников называют автострады; существуют и музеи мучеников. В одном из них, в Тегеране, сотрудница приветствует иностранных посетителей небольшой речью: «У нас есть мученики из Ирана, мученики из Ливана, мученики из Палестины, а наверху представлено искусство мучеников. Мы все любим мучеников». Демонстрируются покрытая кровью одежда жертв войны и черно-белые фотографии, изображающие их при жизни. В магазине при музее предлагаются комиксы для детей и книги и фильмы для взрослых. В боковом помещении висят портреты палестинских террористок-смертниц.
Время, проведенное в Исламской Республике, сыграло важную роль в жизни Даниеля, даже если сам он и его учителя не сознавали этого. Пребывание в Иране подготовило его к миру, с которым ему вскоре предстояло встретиться в Пакистане. Однако здесь, как и в Турции, ему ни с кем нельзя было разговаривать о своем желании бороться, «делать джихад», как это называли его новые друзья в Сааре. Ему приходилось быть очень осторожным. Иностранцы в Иране всегда бросаются в глаза. Приезжают, правда, туристы и бизнесмены, но их мало.
При этом иранские спецслужбы были для Даниеля не опасны — опасаться следовало западных агентов. Он должен был следить за тем, с кем разговаривал. Это было непросто, потому что приезжих из-за границы всегда встречают очень радушно. Даже если вы не говорите по-персидски, всегда найдется иранец, говорящий по-английски. Некоторые разговаривают бегло, многие на начальном уровне. Ответ «Germany» на вопрос «Where are you from?»[18] часто вызывает восторг. Иногда молодые иранцы говорят: «I have an uncle near Bonn» или «in Hamburg»[19] (родственники эмигрировали или стали беженцами).
«What are you doing in Iran?»[20] — так часто звучит следующий вопрос. Ответить «studying»[21] Даниель, вероятно, не мог. Он не говорил по-персидски, а для учебы в университете было необходимо знание языка. «Visiting friends»[22] — мог бы он ответить. Но каких друзей? Где они живут? Возможно, с какого-то момента он стал отвечать просто «travelling»[23]. Потом он мог перечислить места, где уже побывал; главное, не нужно было называть имен.
В конце разговора часто спрашивают: «What is better: Germany or Iran?»[24] Независимо от ответа может последовать приглашение выпить сладкого черного чая; к нему в чайхане часто подают финики или печенье. Могут также пригласить домой на ужин. Если Даниель побывал у иранца в гостях, он мог узнать, что тот на самом деле думает об Исламской Республике.
Скорее всего, Даниель не общался с местным населением или это были крайне редкие встречи. Проводник приказал ему не выходить из отеля. Перед отправкой в Пакистан он жил в Захедане. Этот город на границе Ирана с Пакистаном и Афганистаном известен как место нелегального перехода через границу. Даниель посещал мечеть Макки. Так по-персидски называется место, где родился Мухаммад (город Мекка в сегодняшней Саудовской Аравии).
Чтобы пересечь границу между Ираном и Пакистаном, удачи не требуется — нужны только деньги.
Водитель Даниеля сунул солдатам на контрольно-пропускном пункте пачку купюр, и они могли ехать дальше. Взятка на границе — обычное дело. Проехав 500 км по занесенным песком дорогам, они добрались до города Кветта. В течение многих часов они двигались дальше на северо-восток, вдоль афганской границы. Добравшись до Вазиристана, они съехали с асфальтированной дороги.
Братья в Вазиристане //
Вазиристан — это регион в горах Пакистана на границе с Афганистаном. Здесь живут разные племена. Жители региона живут в деревнях, ведут традиционный образ жизни, разводят скот. Между семейными кланами и племенами часто вспыхивают конфликты. Но Даниелю Вазиристан был интересен по иной причине: благодаря близости к району боевых действий, Афганистану, и труднопроходимой местности в этой части страны охотно скрываются исламисты. Там существуют лагеря подготовки боевиков, подземные хранилища оружия и система туннелей, где можно укрыться в случае опасности и преследования.
Долгие часы трясся Даниель по ухабистым дорогам горной местности, где машина может проехать с трудом. С тех пор как он начал свой путь в Стамбуле, контактные лица, проводники и водители сменились не раз. Так поступали с каждым, кто хотел стать джихадистом. Например, с Фрицем, молодым человеком из южной Германии. Фриц родился в 1979 году в Мюнхене, затем жил в федеральной земле Баден-Вюртемберг. Позже он будет одним из сообщников Даниеля при подготовке теракта в Германии.
Где-то посреди Вазиристана водитель Фрица был остановлен группой мужчин в тюрбанах и с автоматами Калашникова в руках. После проверки они поехали дальше. В течение многих часов они ехали в гору. Если до сих пор дорога была малопригодна для проезда, то теперь они едва продвигались вперед по неукрепленным тропам. И все же и Фриц, и Даниель, и все остальные добрались до места — в разные дни, но сходными путями. В учебном лагере «Союза исламского джихада» их ожидали многие недели муштры.
