Где-то посреди Вазиристана водитель Фрица был остановлен группой мужчин в тюрбанах и с автоматами Калашникова в руках. После проверки они поехали дальше. В течение многих часов они ехали в гору. Если до сих пор дорога была малопригодна для проезда, то теперь они едва продвигались вперед по неукрепленным тропам. И все же и Фриц, и Даниель, и все остальные добрались до места — в разные дни, но сходными путями. В учебном лагере «Союза исламского джихада» их ожидали многие недели муштры.
В этой группировке, отколовшейся от более крупной организации, состояло тогда от 100 до 200 членов. Большая часть членов «Союза» была родом из Узбекистана, но были в нем также чеченцы, уйгуры и таджики. Изначально целью группы была борьба за исламский Узбекистан. Члены «Союза исламского джихада» осуществляли теракты в разных местах: на полицейских участках, контрольно-пропускных пунктах или в американском и израильском посольствах в Ташкенте — столице Узбекистана. Одним из главных врагов группировки является Израиль. Члены «Союза» считают своим долгом бороться за дело палестинцев и не признают еврейского государства.
«Союз» также занимался подготовкой террористов-смертников и посылал их на задания. Вскоре он расширил радиус действия: группировка хотела стать частью «Аль-Каиды», глобального движения джихада (Аль-Каида в переводе с арабского значит «основа», «база»). Крупные террористические акты служат для джихадистских организаций рекомендательным письмом. При помощи теракта, привлекающего внимание мировой общественности, группировка показывает, что располагает достаточными контактами и средствами — оружием и людьми. В качестве теракта годится, например, угон самолета или нападение на хорошо защищенные здания, например посольства или правительственные резиденции. В период подготовки Даниеля главной целью «Союза исламского джихада» были военные базы западных стран в Афганистане.
Чего ожидал Даниель от учебного лагеря подобной организации? «Я, конечно, думал о борьбе». Хотел ли погибнуть в борьбе? «Смерть мученика меня не привлекала», — так он скажет в суде. Самым важным для него было сообщество мусульман — умма. Именно ее хотел он защищать, причем неважно где — в Чечне, в Ираке или в Афганистане. Инструкторы Даниеля так объяснили ему свою позицию: в Афганистане западные солдаты воюют против народа, иностранные войска — это оккупанты. Поэтому талибы — это борцы сопротивления (в переводе это слово означает «ищущие» или «учащиеся»). А с точки зрения западного мира талибы — это фанатичные исламисты. Железной рукой, опираясь на собственные жестокие законы, правили они Афганистаном после вывода советских войск. Только поражение, которое они потерпели в борьбе с войсками США и афганскими отрядами, положило конец их режиму.
Даниель безгранично доверял своим инструкторам и разделял их точку зрения. Он и себя видел борцом сопротивления, который служит в «Союзе исламского джихада». Причем ему было неважно, в какой группировке состоять. И Даниель, и Фриц хотели воевать на стороне братьев по вере, и им было все равно, где к этому готовиться. По-видимому, вначале им было известно только то, что «Союз исламского джихада» — это узбекская группировка (ее название они узнали позже). Эта группировка была не единственной, осуществлявшей подготовку боевиков в приграничном регионе.
Возможно, Даниель не знал ничего о происхождении и названии организации, потому что не решался расспрашивать. Излишнее любопытство могло вызвать недоверие. В этом лагере редко проходили подготовку христиане, принявшие ислам, такие как он и Фриц. Видимо, Даниель ощущал определенный скепсис инструкторов по отношению к себе. Кроме того, правило секретности действовало не только в Германии, Турции и Иране, но и в Пакистане.
Лагерь //
Даниель ночевал вместе с остальными в глиняных домах с высокими стенами и внутренним двором. Полученное от наставников оружие он клал на ночь под подушку. Это было ему привычно. «Мужчина всегда должен держать оружие при себе», — гласит правило бундесвера, если солдаты проводят ночь вне казармы, в палатке. В его подразделении вряд ли было иначе. Впрочем, пакистанский лагерь, конечно, сильно отличался от казармы бундесвера. Постоянно случались перебои в электроснабжении, иногда электричество давали только на пару часов в день. Обстановка в домах была предельно проста. Фрицу однажды показалось, что он узнал дом, где снимали на видеокамеру вооруженного пистолетом Джюнейта Чифчи. Чифчи родился в турецкой семье в баварском городе Фрайзинге, но отказался от немецкого гражданства. После подготовки в «Союзе исламского джихада» он отправился на грузовичке в расположение войск НАТО в провинции Хост, что на востоке Афганистана. Там он подорвал себя, двух американских солдат и двух афганцев. Американцам было 22 и 23 года, о возрасте афганских граждан ничего не известно, Джюнейту Чифчи было 28.
Когда немцев переселяли в другое место в лагере, они говорили: «Нас передислоцируют» — как будто речь шла о солдатах или воинских подразделениях. Их наставники сами обучились у военных. Советская армия вошла в Афганистан в 1979 году.
Тогда Пакистан обучал афганские подразделения, которые должны были воевать против советских войск. Оружие афганцы получали от американской секретной службы — ЦРУ.
Некоторые наставники в «Союзе исламского джихада», вероятно, прошли подготовку, когда самой группировки еще не существовало, а главным врагом был Советский Союз. Во всяком случае, Даниелю на это намекнул один из инструкторов. Он сказал, что они ведут подготовку по образцу ЦРУ. Даниель усомнился в этом, но не показал виду. Это казалось Даниелю неправдоподобным — возможно, потому что при его обучении использовалось много старого оружия российского производства. Выбор оружия, скорее всего, был обусловлен финансовой ситуацией. Американское оружие и снаряжение стоят в пять-десять раз дороже, чем оружие и снаряжение из бывшего Советского Союза. А «Союз исламского джихада», как и многие подобные организации, не располагает большими средствами. Джюнейт, баварский террорист-смертник, имел в Вазиристане отдельное жилье для себя и своей семьи и получал от группировки от пятидесяти до шестидесяти долларов США в месяц на личные расходы.
Хотя цены в Вазиристане намного ниже, чем в Германии, денег джихадистам все равно не хватает. Не по карману оказываются даже некоторые продукты питания, например сыр и яйца. Поэтому подобные организации направляют гонцов в Иран и государства Персидского залива. Те должны там выпрашивать пожертвования у других группировок, богатых спонсоров, а также — под чужим именем — у государственных организаций. Результат предсказуем: чем больше на счету группировки крупных, резонансных терактов, тем больше она может рассчитывать на получение средств. Больше средств, в свою очередь, означает больше терактов — и так далее. В период подготовки Даниеля «Союз исламского джихада» был мало кому известен. Этим объяснялась его нужда в деньгах.
В учебную группу входило от четырех до десяти человек. Они могли быть из бедных или из обеспеченных семей, студентами или недоучившимися школьниками, женатыми или холостыми, новообращенными или мусульманами с рождения. На первый взгляд, их объединяло только одно — все они были молодыми мужчинами. Западная пресса называет их «членами террористического лагеря». Даниель и Фриц считали себя новобранцами.
Те, кто прошел подготовку в подобных лагерях, рассказывают об устраиваемых там проверках. Одна из проверок касается питания. Кормят в лагере мало и однообразно. Наесться досыта — это роскошь. И тут вдруг при раздаче еды из рук молодого человека вырывают полную тарелку и смотрят: насколько он себя контролирует? Сохраняет ли самообладание?
Другой тест, о котором вспоминают участники таких лагерей, еще трудней. Обучаемому без предупреждения дают наркотики, изменяющие его сознание. Некоторые начинают говорить сами. Других нужно расспрашивать. А вопросы задают такие: «Зачем ты здесь?» «Чего ты хочешь?» «Во что ты веришь?» «Кому ты подчиняешься?» «Готов ли ты выполнить любой приказ?» «Готов ли ты погибнуть как мученик?»
Подчинение было главной заповедью и для Даниеля. Нужно было безоговорочно признавать авторитет инструктора. Тот отдавал приказы, которые следовало выполнять. «Идем!» — говорил он, и все шли. Сколько идти — час или неделю, — не говорилось. Куда и зачем — тоже. Нужно идти — значит, идем: такова была позиция Фрица в лагере. Позже, оглядываясь назад, Даниель будет критиковать эту практику и назовет ее «упреждающим повиновением». Он хотел выкладываться на сто пятьдесят процентов, чтобы не разочаровать инструкторов. Руководителя группы они называли эмиром (в переводе с турецкого это слово означает «повелитель, вождь»; по-арабски — амир).
