— Я понял, — ответил Путник. — Пожалуй, я и сам знал ответ на этот вопрос. Весь мир — это отражение меня самого.
— Ты недаром проделал свой путь, — одобрительно сказал старик. — Ты возвращаешься к себе. И там, в той точке, куда ты придешь, ты получишь желаемое.
— Желаемое? Признаться, я и сам еще не могу точно сказать, что хочу обрести. Просто возвращаюсь — и все.
— Ну, это я могу сказать тебе точно. Ты обретешь покой. К этому и стремится всю жизнь каждое человеческое существо, а доходят — единицы. Ты, пожалуй, у цели.
— Тогда мне надо идти. Пойдем вместе?
— Нет, сынок. Молодость не должна ждать стариков. Иначе мир остановится, замрет и начнет разрушаться. Продолжай свой путь, а я буду идти тихонько, опираясь на твой посох, и стану молиться за тебя.
— Света и Любви!
— Света и Любви…
Вскоре Путник вошел в город. Город Детства изменился. Он был совсем другой, и только отдельные фрагменты оживляли какие-то смутные воспоминания. И люди были другие. Они спешили по своим делам, не обращая внимания на Путника. Он предполагал, что может случиться так, и все равно его мягко обняла за плечи печаль. Слишком долго он отсутствовал, Город забыл его.
— Я вернулся, Город, — шептал он на ходу. — Ты нужен мне больше, чем я тебе. Мы будем заново узнавать друг друга, и ты обязательно вспомнишь меня. Просто нам обоим нужно время…
Путник свернул на знакомую улочку — туда, где когда-то был его дом. И сразу увидел знакомые лица. Здесь жили его соседи и родные, и вот кто-то уже узнал его, а кто-то помахал ему из-за забора. Новость понеслась по улице, впереди захлопали двери, заколыхались занавески на окнах.
Он подошел к своему дому и замер у калитки. Дом вовсе не ждал его, как он себе не раз представлял в своих мечтаниях. Все было переделано, покрашено в незнакомый цвет, во дворе росли чужие цветы и стояла резная беседка, на крылечке играли дети… Он понял: дом не дождался его, в нем жили другие люди.
Он не сразу заметил, как вокруг него стали собираться местные жители. Среди них были и знакомые, и совсем незнаковые лица. Они подходили, останавливались поодаль и смотрели на него по-разному — кто улыбаясь, кто настороженно, кто напряженно, словно силясь что-то вспомнить. Были и откровенно враждебные взгляды. Что ж, они имели на это право. Он поглубже вздохнул, распрямил плечи и обратился к людям:
— Я мечтал об этом дне. О дне, когда я вернусь. Мне пришлось проделать долгий путь, и вот я здесь. Здравствуйте, люди!
Ему никто не спешил отвечать. Затем мужчина, который, по всему, был здесь сейчас за главного, выступил вперед.
— Ты не помнишь меня, наверное. Я вырос, пока ты скитался по свету. Но сейчас я говорю от имени этих людей. Мы живем здесь вместе, а ты теперь чужак. Твой дом занят, и мало кто скучал о тебе. У нас своя жизнь. Что ты хочешь?
— Немного. Всего лишь обрести покой, — ответил Путник.
— Все мы об этом мечтаем. Но сейчас ты нарушаешь покой многих из нас, — возразил мужчина.
— Не беспокойтесь. Я уже не тот, что был. Я многое понял. Я был бунтарем, а теперь больше всего ценю равновесие. Я не претендую ни на что свое — здесь больше нет моего, потому что и я — другой. Может быть, только воспоминания…
— Где ты собираешься жить? — настойчиво спросил мужчина.
— Я построю себе дом — там, где есть место. Или куплю свободный. Если не получится — сниму угол, на первое время, пока не устроюсь основательно.
— Не держишь ли ты камня за пазухой? — выкрикнула из толпы немолодая женщина. Путник вспомнил ее, когда-то они с ней были в очень непростых отношениях.
— Не держу, — улыбнулся Путник, снимая с плеча котомку и распахивая плащ. — Я открыт перед вами, люди! Почувствуйте меня! Во мне нет ни обид, ни претензий, ни желания кому-то что-то доказать. Я уже все себе доказал. Только Свет и Любовь — то, чем я по дороге наполнял свою душу. И это все, чем я могу поделиться с вами.
— А подалки ты не плинес, фто ли? — спросил его какой-то мелкий голопузый пацан с замурзанной мордахой.
Действительно… как же он не подумал о подарках? Но тут же вспомнил смеющееся лицо в конопушках («придумай себе жизнь!») и обрадовался:
— Ну как же не принес? Целую котомку!
Он развязал котомку и раскрыл ее пошире.
— Это Яблоки Радости! Тут много, хватит всем! Угощайтесь, берите, пробуйте! И пусть радость войдет в ваш дом!
И вслед за пацаном, который первым вгрызся в сочную мякоть, люди стали один за другим подходить и брать яблоки.
— Приветствуем…
— В добрый час!
— Благодарствуйте…
— И впрямь, чудные яблочки…
— С возвращением…
— С прибытием, стало быть, домой!
Лица расцветали улыбками. Кто-то уже пожимал ему руку, кто-то хлопал по плечу. А он смотрел поверх голов, в небо, и впервые за весь свой долгий путь плакал.
Он был дома. Он завершил круг. Он вернулся к себе и наконец-то обрел покой.
И вновь мы с Эль сидим, отдыхаем и обсуждаем разные аспекты Счастья.
— Если Счастье дается нам при рождении, как детское приданое, то как и куда оно девается потом? — рассуждала я. — Ведь дети абсолютно счастливы!
— Ну, не совсем так, — поправила меня Эль. — Когда ребенок голоден, или ему холодно, или одиноко, он искренне несчастен. Вспомни, как он горько плачет, призывая маму, которая накормит, напоит, согреет и приласкает.
— Эльфи, но тогда получается, что несчастье — это обычное состояние человека? — поразилась я.
— А вот и нет! — возразила Эльфика. — Счастье — это обычное состояние. А несчастье — временное. Нужно что-то поправить, и опять будет Счастье.
— А если нельзя поправить? Если не получается?
— Разве так бывает? — удивилась Эль. — Если есть твердое намерение и направленное действие, то результаты будут обязательно!
— А если от человека ничего не зависит? Если судьба такая? — не унималась я. — Как говорится, отягощенная карма?
— Карма??? Ну, знаешь ли! — возмущенно всплеснула руками Эльфи. — А с кармой-то кто должен разбираться, Пушкин, что ли? И вообще, запомни раз и навсегда: не Карма над человеком хозяйка, а человек над Кармой!
Сказка девятнадцатая
СКАЗКА О ДЕВИЦЕ КАРМАНОВОЙ, ВОЛШЕБНОЙ МАНТРЕ И ГЕНЕРАЛЬНОЙ УБОРКЕ
ила-была девица Карманова. Собственно, девицей она считалась не по возрасту (далеко-о-о-о не пионерскому!), а по убеждениям. К мужчинам она относилась с кротостью медицинской сестры: «Ах, вы такие милые! — думала девица Карманова. — Но нам не суждено быть вместе. Карма у нас такая. Родовая, фамильная».
Наверное, вы уже догадались, что девица Карманова была помешана на карме. А поскольку карма — субстанция незримая и неощутимая, ее надо постоянно придумывать, подпитывать и обосновывать. Поэтому жизнь девицы Кармановой была наполненной и насыщенной! С утра до вечера она усердно и увлеченно ковырялась в себе, выискивая крупицы кармы. Месторождение было скудное, поэтому частенько приходилось факты подтасовывать и даже притягивать за уши. Уши трещали, факты пищали, но девица Карманова была очень добросовестной. В подтасовке фактов она так поднаторела, что ее даже местные аферисты, фокусники и политики инстинктивно обходили за версту — конкурировать с ней было бессмысленно и бесперспективно.
Зато когда девице Кармановой удавалось найти драгоценную крупинку Кармы, она вдохновенно отмывала ее, полировала до блеска, нанизывала на Нить судьбы и периодически демонстрировала это кармическое ожерелье тем несчастным, кто неосторожно и по недомыслию соглашался ее послушать.
Надо ли говорить, что ни мужа, ни детей у девицы Кармановой не наблюдалось? Редкие мужчины, забредавшие в жизнь девицы Кармановой, чувствовали себя так же неловко и неуютно, как олигарх в метро. Соревноваться по значимости с кармой было трудно и даже невозможно, поэтому рано или поздно мужчины осознавали свое ничтожество по сравнению с ней и тихо уходили, стараясь не хлопать дверью, чтобы не спугнуть полет мысли истинного Мастера.
А девица Карманова с маниакальным упорством и вдохновением Микеланджело продолжала кармический труд, начатый еще ее бабушкой и мамой. Карма росла, набирала силу и выглядела все более массивной и угрожающей, и даже как будто материальной.
Если вдруг одолевали сомнения (а это бывает даже с самыми верными адептами!), девица Карманова обращалась к любимому автору, по книгам которого быстренько диагностировала себе какую-нибудь кармическую заморочку позаковыристее, — и с новыми силами начинала лепить Карму. В совсем уж тяжелых случаях бежала на какой-нибудь психотренинг, где под шумок можно было и чужой кармы хватануть пригоршню-другую.
Но вот однажды с девицей Кармановой произошел буквально несчастный случай. Или же, напротив, кармический? В руки ей попалось пособие под названием «Вот вам точка опоры» авторства некоей Лисси Муссы. Девице Кармановой так понравилось, что там было написано, что она тут же захотела сама попробовать поволшебить. И у нее сразу стало получаться! А потом пошло-поехало! В глазах появился блеск, на щеках — румянец, на губах — улыбка. Пришлось завести визитки, потому что у нее стали часто спрашивать телефончик. О Карме девица Карманова даже не вспоминала.
