— Ничего… Это… ничего…
Дыхание постепенно выравнивается, и он отвечает на выдохе:
— Нет… Я просто… Я забыл, где нахожусь…
Лицо Жоанны хмурится от беспокойства. Ему больно видеть ее такой встревоженной.
— Это твоя память?
— Да.
— Это… это болезнь?
— Да.
Он пытается перевести дух. Сердце бьется уже не так часто. Окружающее меньше пугает. Все встало на свои места. Пазл собрался. Он вспоминает вчерашний поход, вечер у костра, дневник.
— Такое с тобой уже случалось?
— Не так.
Тревога не покидает ее лица. Брови сдвинуты, губы сжаты.
— Я… Я забывал разные бытовые мелочи, но ничего серьезного.
— А сейчас… это… Как это было?
— Полный провал.
Она пытается говорить успокаивающе:
— Ну, ты проснулся. Когда спишь в незнакомом месте, трудно сориентироваться.
Он решительно качает головой.
— Нет. Это было иначе. Это не… не просто пробуждение. Когда просыпаешься, это дело нескольких секунд.
— Да?
Он потихоньку переводит дыхание. Сердце почти вернулось в нормальный ритм.
— Нет, это было… Я думал… Я видел себя год, два года назад. Это было не смутно. Я был уверен, что вернулся на год назад…
Жоанна кивает.
— Это может быть от высоты, — деликатно замечает она.
— Нет.
Он сказал это твердо. Жоанна опускает глаза.
— Нет, ты прав.
Она тоже не привыкла прятаться от правды. Она даже добавляет:
— Это еще будет с тобой случаться. Все чаще. Потом каждый день.
Он согласно кивает.
— Мне очень жаль. Тебя это может напугать…
Он всматривается в нее, но лицо ее вдруг становится равнодушным. Давешний встревоженный вид исчез.
— Я знала, на что шла, когда ответила на твое объявление.
— Отлично.
Эти последние слова восстановили между ними дистанцию, стену, которую они слегка порушили за два дня. Жоанна встает и добавляет:
— Я просто… Если я смогу что-то сделать, когда… Когда это с тобой случится…
Эмиль пожимает плечами. Он не сознает, что вид у него теперь тоже совершенно равнодушный.
— Я сам не знаю…
— Подумай.
— Да. Хорошо.
— Это могло бы помочь.
— Я подумаю.
Он тоже встает и медленно направляется к горелке. Уже рассвело. Наверно, часов шесть или семь.
— Я… Я заварю чай. Ты хочешь?
— Да. Хочу. Спасибо.
Сегодня утром он пытается сосредоточиться на маршруте, только на маршруте. Ему не хочется думать о пробуждении и последовавшей за ним панической атаке. Они спускаются с Миди-де-Бигорр по другому склону, через перевал Санкур, потом по гребню Турмале. Ранним утром здесь спокойно. Они почти никого не встречают. Останавливаются редко. Друг с другом не разговаривают. Жоанна, должно быть, ушла в свои мысли, но он ни о чем не думает. Старается не думать. Боится, что паника накроет его во второй раз. С пика Миди-де-Бигорр они должны спуститься в Бареж. Им предстоит пройти больше тринадцати километров и спуститься на 1600 метров, зато сегодня они не поднимаются. Это легче. Они останавливаются на несколько минут полюбоваться озером Онсе и выпить по глотку, потом продолжают спуск. Большую часть пути они идут вдоль ручьев Онсе, здесь легче переносить жару. Когда тропа удаляется от ручья, их одолевают солнце и голод, и они решают остановиться. Находят уголок на траве в тени деревьев. Жоанна достает горелку. Эмиль приносит большое бревно, которое служит им скамьей.
Они едят рис, а Эмиль и колбасу, комментируя пройденный путь и путь предстоящий. У них осталось мало воды. После еды решено немного вздремнуть перед уходом.
Проснувшись, они отправляются дальше, по пути ищут родник. Они не сообразили купить фильтр или пастилки для очистки речной воды. Хлоя забыла им об этом сказать. Теперь им приходится жадно искать питьевую воду. В путеводителе Эмиля указан родник несколькими километрами дальше, на пересечении их тропы и ручья Мускер. Жоанне трудно выдерживать ритм. Она еле тащится метрах в двадцати позади Эмиля.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я понес твой рюкзак?
— Это просто от жажды…
— Я могу его понести. Тебе будет легче.
Она упрямо мотает головой. На пересечении с ручьем Мускер они, не в силах удержаться, заходят в воду, не заботясь о походных ботинках и одежде. Входят почти по пояс и стоят неподвижно, закрыв глаза.
— Ты уверен, что эту воду нельзя пить?
— Это рискованно…
— Сколько еще до ближайшего источника питьевой воды?
Они не встретили ни одной деревни, ни одного жилья с тех пор, как начали спуск. На этот раз вокруг дикая природа. И они предоставлены самим себе. Эмиль сверяется с путеводителем.
— Написано, в двух километрах.
Он видит усталость на ее лице. Она садится на выступающий из воды валун. Вид у нее измученный.
— Дай мне несколько секунд, и пойдем.
— Конечно. Как ты?
Он встревожен, потому что она приложила ладонь ко лбу.
— Голова кружится.
— От жары?
— От обезвоживания.
— Так оставайся здесь. Я сам наполню фляги.
Жоанна по обыкновению упирается.
— Нет… Мне нужно только несколько секунд.
Он не уступает. Не хватало еще, чтобы ей стало плохо.
— Оставайся здесь и отдохни. Знаешь что? Я оставлю тебе рюкзаки. Без них доберусь быстрее.
Он чувствует, что она колеблется. Ей не нравится мысль, что она дала слабину? Или она боится, что по дороге с ним случится новый провал?
— Я положу свой рюкзак под дерево, хорошо? Я вернусь меньше чем через час.
Она сдается.
— Хорошо.
Он не сказал ей, что тоже начинает чувствовать слабость. Во рту пересохло, язык стал шершавым, а когда он облегчился за деревом, моча была странно бурой. Обязательно надо найти воду, иначе они никогда не доберутся до Барежа.
—
Сегодня странный день, совсем непохожий на вчерашний. Медитация и восторг сменились физическим изнурением и страданием. Он совершил ошибку, войдя в воду в ботинках, и она стоит ему очень дорого. Волдыри лопаются один за другим, и обнаженная плоть вызывает у него болезненные стоны. Жара невыносимая, и временами ему хочется остановиться в тени дерева и хоть на несколько секунд уснуть. Но Жоанна ждет, у нее кружится голова, и он не должен мешкать.
Этот кошмар не похож на тот, что он пережил утром. Никакого провала, никакой душащей тревоги, но начало паники и полное изнурение. Родника нет. Он шел по тропе, пришел в указанное место и ничего не нашел. Решил, что свернул не туда на развилке. Вернулся назад, пошел по другой тропе, шел около двух километров, но все равно ничего не нашел. Он уже спрашивает себя, не умрет ли на месте. Кружится голова, перед глазами вспышки белого света. Эмиль так нервничает, что дышит тяжело и часто. Он поворачивает назад, чтобы вернуться к Жоанне. Споткнувшись в первый раз, он принимает это за неловкость, но во второй и третий раз понимает, что это короткие обмороки. Когда тропа снова пересекается с ручьем, он падает на четвереньки прямо на гальку и принимается лакать воду большими глотками. В точности как животное. Плевать, что можно подцепить амебу или что-то еще. Он просто хочет пить. Он никогда не представлял себе, как это хорошо — просто пить.
Он находит Жоанну там, где ее оставил. Она сидит на том же валуне. Эмиль стоит на берегу, сокрушенно опустив голову.
— Я думала, ты заблудился, — говорит она. — Прошло почти два часа.
Он даже не решается посмотреть ей в глаза, когда вынужден сообщить:
— Я не нашел воду. Указанного родника не было. Я вернулся назад, пошел по другой тропе, но воды не было. Нигде.
Она пожимает плечами.
— Я попила воды из ручья, Эмиль.
Она признается, как нашкодившая девочка. Плечи опущены, голос виноватый.
— Я не могла удержаться.
— Я тоже попил из ручья, — говорит он.
— О!
Он замечает полуулыбку, когда она констатирует:
