Еще до прибытия французских солдат бедуины успели разграбить поезда.
Вместе с солдатами работали и крестьяне.
Один из них сочувственно произнес:
— Возможно, эти солдаты такие же бедные крестьяне, как мы, и пошли в армию, чтобы заработать на пропитание.
— А может быть, они убежали от помещиков, — заметил другой.
Вскоре беки с французским офицером и частью солдат отправились к местному французскому начальнику, и там Сабри-бек предложил в течение суток допрашивать и избивать всех без исключения крестьян, после чего доложить советнику о результатах операции.
Итак, офицер, который командовал отрядом, отдал приказ командирам взводов начать карательную операцию.
По словам крестьян, та ночь была белой, а наступивший день — черным.
От станции Хамдания до станции Абу Духур французы никого не пощадили, допрашивая и избивая жителей всех деревень.
Казалось, даже солнце накануне того страшного дня спряталось за горизонт раньше обычного, словно стыдясь той чудовищной расправы, которая должна была обрушиться на крестьян.
Раздался голос муэдзина, призывавшего на вечернюю молитву. Ночь была душная, и Фатима постелила на крыше. Когда все улеглись, она позвала соседку Ум-Омар, которая тоже спала на крыше своего дома, и с тревогой спросила:
— Как ты думаешь, Ум-Омар, почему паши мужчины еще не вернулись?
— Непременно вернутся. Ведь бек приказал завтра с утра начать возить урожай, — успокоила ее Ум-Омар.
Они заговорили о крушении поездов.
— Слава аллаху, — сказала Ум-Омар, — что мы далеко от Ум-Ражим. Сколько там погибло людей! Сколько осталось вдов и сирот! На все воля аллаха. Человек знает, где родился, по не знает, где умрет.
— Много погибло и французов. Но пусть аллах не щадит их души. Пусть земля наша кладбищем станет для них. Кто звал их сюда убивать и грабить?
В это время раздался зычный голос управляющего:
— Эй, Фатима, муж вернулся?
— Нет. Еще никто из мужчин не вернулся.
— Когда вернется, пусть сразу же идет к беку. И ты, Ум-Омар, то же самое передай своему.
С управляющим шел один из прислужников бека. Он проклинал крестьян, всех их предков, крушение поездов.
— Нас это не касается, — сказал управляющий. — Во всем виноваты крестьяне. Пусть и расплачиваются. Какое нам дело до погибших французов?
— Потише. У бека и французских агентов длинные уши.
— Крестьяне ненавидят нас за то, что мы помогаем французам. Но мы лишь выполняем приказы бека. Надо сеять вражду между крестьянами. Бек считает, что тогда легче будет управлять ими.
Они подошли к дому Занубии, где, по обыкновению, сидел шейх Абдеррахман и пил чай.
— О шейх! — обратился к нему управляющий. — Ты слышал о случившемся? Я был там. Это ужасно! Никому не пожелал бы оказаться в тех поездах. Человеческое мясо смешалось с землей. Везде валяются трупы. Возьми это кольцо. Я снял его с пальца, валявшегося на дороге. Не могу держать его у себя.
Шейх обратил взор к небу и воскликнул:
— О милостивый аллах, пощади людей! Нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед пророк его.
— Еще я подобрал там винтовку и спрятал в разрушенном доме, — продолжал управляющий. Затем он полез в карман, вытащил целую горсть золотых колец и протянул шейху: — Возьми. Это мое пожертвование, почтенный шейх. А одно кольцо непременно подари Занубие.
— Спаси нас, аллах, от шайтана, — произнес шейх. — Погибшим уже ничего не нужно, кроме милости аллаха. Да пощадит аллах их души и заклеймит позором грешников!
— Познакомься, шейх, — представил управляющий своего спутника. — Этот человек служит надсмотрщиком у бека. Бек приказал каждому крестьянину зажарить по барану. Вероятно, вечером я тебе привезу барашка.
— Спасибо, — поблагодарил шейх.
— Все деревни окружены солдатами, — сказал управляющий. — Крестьян допрашивают под пытками.
В это время к дому подъехала машина. Из нее вышел какой-то человек и сказал:
— По приказу бека я привез четыре винтовки, взятые у погибших солдат, и должен спрятать их на поле Ибрагима. Завтра здесь будет обыск, и тогда Ибрагиму конец.
— Спаси нас, аллах, от грешного шайтана. Чем помешал беку несчастный Ибрагим?
— Замолчи! — прикрикнул на него управляющий. — Мало, видно, Ибрагим над тобой насмехается, когда проходит мимо дома Занубии.
— Молчу, молчу, — ответил шейх. — Сегодня я немой, глухой и слепой.
Когда все уехали и шейх остался один, он долго еще никак не мог прийти в себя — то ходил по двору, то читал суры из Корана.
Как ни уговаривала его Занубия успокоиться и рассказать о случившемся, шейх неизменно отвечал, что ничего не произошло и он совершенно спокоен. Но Занубия не отставала, и шейх наконец, не выдержав, признался:
— Сабри-бек готовит Ибрагиму ловушку. Хочет избавиться от него.
Занубия удивилась:
— А что ему сделал Ибрагим?
— Не знаю. Но я не хочу больше оставаться в этой деревне. Ночью уйду. Они принесли четыре винтовки, которые взяли у погибших солдат, и спрятали на поле Ибрагима. Завтрашний день будет черным для нашей деревни.
— Но какое тебе дело до Ибрагима? Ты же знаешь, что он ненавидит и тебя и меня. По крайней мере, появится возможность избавиться от него.
— Спаси, аллах! Никогда в жизни я не совершал подлостей. Я уеду сейчас же. А если управляющий станет спрашивать обо мне, скажи, что я поехал в город, к хаджи.
— Ну что ж, счастливого пути. Только советую тебе ни во что не вмешиваться.
Занубия сидела у ворот своего дома, но слова шейха не давали ей покоя. «Вообще-то хорошо, если проучат Ибрагима и его жену. Они меня ненавидят, вон на всю деревню сумели ославить. Правда, они всегда готовы помочь людям. Да и мне сколько раз помогали, а ведь сами тоже бедняки. Все крестьяне живут в нужде. Разве это жизнь? Горе одно. От бека терпим, от управляющего и хаджи тоже».
Занубия вздохнула и пошла в дом посмотреть на спящих детей. Она осторожно поправила одеяло, с нежностью взглянула на них и снова тяжело вздохнула. Как трудно одеть и накормить семерых! Старшему десять лет, но он уже помощник. Пасет скот, носит отцу обед в поле. Спать Занубие не хотелось, и она снова села у ворот в ожидании мужа. Ее терзали сомнения. Вдруг она решительно поднялась и пошла к дому Ибрагима.
— Фатима! Фатима! Это я, Занубия! — крикнула она, подойдя к дому.
— Что случилось? — откликнулась Фатима. — Ведь уже ночь на дворе. Что-нибудь с детьми?
— Нет, Фатима. Все в порядке. Только почему-то у младшего глазки болят.
— Сейчас я дам тебе капли.
Вскоре Фатима принесла пузырек:
— Вот, возьми. Капай два раза в день. Вот увидишь, все как рукой снимет.
Занубия поблагодарила, но уходить не спешила.
— Как дела у твоего мужа? — спросила она.
— Все хорошо. Жду его из города. Вот-вот должен подъехать.
— А как поживает твоя соседка, Ум-Омар? Она такая добрая!
— Ум-Омар — труженица. Работает от зари до зари. Видно, доля наша такова.
В это время к дому подъехала арба, раздался голос Ибрагима, и Фатима пошла открывать ворота. Ибрагим был неприятно удивлен, увидев Занубию, он не доверял ей, но виду не подал. Справился о здоровье детей и сказал:
— Твой муж тоже приехал и будет искать тебя.
Ибрагим надеялся, что Занубия сразу уйдет, но та продолжала болтать. Она никак не могла решиться сказать о главном, ради чего, собственно, и пришла. Наконец она все же решилась.
— Слушай, Ибрагим, у меня есть для тебя важная новость. Сабри-бек и его люди устроили тебе ловушку: спрятали на твоем поле четыре винтовки погибших солдат, а завтра в деревне начнется обыск. Сам знаешь, что ждет тебя, когда их найдут. — Она повернулась к Фатиме: — Спокойной ночи, Фатима. Спасибо за капли. Пойду встречать мужа.
С легкой душой вернулась Занубия к себе в дом.
А Ибрагим, словно громом оглушенный, застыл на месте. Не притронувшись к еде, он попросил Фатиму рассказать, что же наконец произошло в его отсутствие.
— Вечером приходил управляющий, — растерянно ответила жена, — и сказал, что тебя бек к себе зовет.
— Он сказал именно так?
— Да. И не только тебя. А еще и мужа Ум-Омар.
Ибрагим задумался, потом позвал Юсефа, жившего по соседству, и пошел ему навстречу.
— Слушай, Юсеф, у моего брата, что живет у бедуинов, случилась беда. Я сейчас поеду к нему, а ты скажи управляющему, если спросит, и всем остальным, что я, мол, забыл в городе инструмент и пришлось возвращаться.
Ибрагим оседлал лошадь и перед отъездом посоветовал Юсефу тоже уехать, так как с минуты на минуту могут нагрянуть с обыском французские солдаты. Словно почуяв беду, лошадь резво бежала, унося хозяина от дома. Ибрагим свернул в поле, нашел спрятанные там четыре винтовки, завернул в абаю и положил в переметную суму. После этого он поскакал прямо в Каср бен Вардан, где жил его друг — бедуин. По дороге Ибрагим размышлял о том, что к восходу солнца он будет уже на месте, три винтовки продаст, а четвертую, обрез, оставит себе. Дома у него надежно спрятана винтовка с длинным прикладом.
