— Мы были спокойны, а теперь озабочены, — вновь заговорила она. — Озабочены всем, и кое-что нам не под силу.
Он поставил стакан, достал свой пакет с табаком и запустил в него пальцы.
— Мы любили друг друга и любили жизнь, — сказала она. — А теперь мы сомневаемся в себе и боимся жизни.
Кракюс скрутил сигарету.
— Вы научили нас делать множество вещей. Это хорошо.
Дым от сигареты Кракюса слился с дымом сигарет его людей. Стало трудно дышать.
— Мы насыщаемся пищей и не молимся больше, чтобы поблагодарить Мать Землю, и…
— Молиться в пустоту бессмысленно.
Человек в гамаке ухмыльнулся.
— Мы больше не действуем осознанно. Больше не осознаем наши жесты, действия, слова и их значение, нашу жизнь, наше достоинство и значение каждого момента…
Она на некоторое время замолчала. Мужчины обменялись взглядами.
— Мы теперь просто некоторое количество чего-то, чему плохо… в наших телах, — добавила она, опустив глаза.
Мужчина, сидевший на пне, поднял голову.
— Мне было бы хорошо в твоем теле, — сказал он.
Тот, что лежал в гамаке, прыснул от смеха. Кракюс улыбнулся.
Элианта инстинктивно напряглась. По стене напротив нее ползла ящерица, которой удалось проскользнуть сквозь бамбук.
— Я пришла не за тем, чтобы тебя упрекать. Я пришла попросить тебя продолжать то хорошее, что ты сделал, и прекратить то, что вредит нам и нарушает нашу гармонию…
Мужчина, сидевший на пне, поднялся и подошел к окну, что-то бормоча, но что именно, она не поняла. Кракюс затянулся и выпустил дым в ее сторону.
— Например?
— Ну, хорошо… например… твой Jungle Time выделяет людей, которые проявили большую доброту, смелость или что-то еще, что каждый может развить в себе, если постарается, но кажется, что эти люди имели какие-то врожденные свойства, качества, недостижимые для других, если они с ними не родились… Твои спектакли показывают красоту людей, слов и дел, но на самом деле они демонстрируют грубость и жестокость, которые не делают чести ни актерам, ни тем, кто это смотрит.
— Мои спектакли имеют большой успех. Все приходят их смотреть. Людям нравится…
— То, что опошляет нашу душу, угождает нашим чувствам и нашим примитивным инстинктам.
Кракюс ничего не ответил.
— Я хотела бы, чтобы ты показывал прежде всего то, что хорошо в деревне, все благие начинания и хорошие новости, дающие надежду, а не то, что вселяет в нас страх. Никто теперь не выходит из дома без лука…
Он опять ничего не ответил.
— Короче, замени все то, что вызывает страх, тем, что рождает любовь. Любовь — вот решение, Роберто. Любовь — лучшее средство против страха.
Мужчина, стоявший у окна, обернулся.
— Ты права, милочка. Займись со мной любовью, и все станет как нельзя лучше.
Он двинулся к ней. Она стрельнула в него взглядом и не шелохнулась. Но он продолжал приближаться. Сзади другой гоготал до слез.
Он схватил ее за талию, но она ловко высвободилась.
— Не трогай меня!
— Марко… — нерешительно попытался остановить его Кракюс.
Мужчина снова подошел к ней.
— Ты сейчас увидишь, милочка, любовь изгоняет страх.
— Прекрати!
Она посмотрела на Кракюса. Тот отвел глаза. Она отступила назад и уперлась спиной в стену.
Марко шел прямо на нее с угрожающим видом. Она оттолкнула его обеими руками. Но он стремительным движением схватил ее за запястья и прижал ее руки к стене.
— Оставь меня! — закричала она.
— Не беспокойся, милочка, у нас полно времени…
Она извивалась, пытаясь освободиться, но грубые стальные руки прижимали ее к стене.
— Отпусти ее! — раздался строгий и властный голос.
Все застыли на месте, и мгновенно наступила тишина. Элианта повернула голову.
У входа в хижину стоял Сандро.
Можаг готовил свою историю несколько дней, сюжет был теперь хорошо придуман. Она была простая, как он любил, но заставляла подумать о себе и о мире, о жизни и смерти, о Матери Земле, небе и звездах…
Он не считал себя автором. Он лишь пересказывал то, что открыли ему духи. И всегда помнил об этом. Это они подсказывали сюжет, нашептывали слова, рисовали завораживающие образы и населяли сны загадочными существами, которых он никогда не встречал.
Можаг прошел по деревне, направляясь к большой площади. Несмотря на преклонный возраст, ступал он уверенно.
По дороге он услышал детский смех, обернулся и увидел двух мальчишек с колокольчиками посыльных в руках и полным купу мешком за спиной.
— А, дети… Когда я вижу вас с деревянными колокольчиками, я вспоминаю случай, когда… гремучая змея заползла в малоку и…
— У нас нет времени, извини! — перебил один из них. — У нас куча дел…
— Осторожно! — сказал другой, показывая пальцем на корень, торчащий из земли. — Смотри не споткнись о него, Можаг. А знаешь, в твоем возрасте лучше бы сидеть дома…
И они ушли, весело хохоча.
Можаг задумчиво посмотрел им вслед, слушая их удаляющийся смех, и пошел дальше.
Так, он ведь пока не решил, как назвать историю. Он перебрал в памяти все, что приходило в голову. Ничего подходящего… А главное, все как-то не соответствует смыслу, который надо передать — «Бах!» Какое же еще название придумать? Посмотрим, посмотрим… Ох, как нелегко! Тем хуже, значит, сегодня вечером придется обойтись без названия.
Он добрался до площади и спокойно уселся на обычном месте. Жители деревни еще не собрались. С некоторых пор обилие дел не позволяло им приходить сюда на закате солнца, как требовала традиция. Это неважно. У него много времени.
После того как вырубили деревья, луна стала хорошо видна. В этот вечер она стояла высоко в небе, еще светлом, освещенном лучами заходящего солнца.
Можаг терпеливо ждал, любуясь небосводом, карауля появление первых звезд.
Потом резко наступила ночь, и костры стали единственным источником света на площади. Она по-прежнему оставалась пустынной. Старый сказочник забеспокоился. Еще на прошлой неделе он заметил, что слушателей стало совсем мало, и подумал, должно быть, на это время были назначены конкурс или праздник. Их теперь стало так много.
Но на этот раз он все разузнал и уточнил. Все были совершенно свободны в это время и имели возможность прийти на еженедельное собрание, чтобы послушать сказку.
Он ждал еще долго, очень долго во влажной прохладе вечера, ждал до тех пор, пока не стали гаснуть костры, а луна скатилась к горизонту. Потом он поднялся и медленно побрел обратно к своей хижине, с каждым шагом все тяжелее и тяжелее переставляя ноги.
Впервые в жизни ему стало тоскливо от того, что он старый.
* * *
— Хватит с нас этих глупостей! Мы тут подумали…
Кракюс открыл глаза. У входа в хижину стоял Марко. Ни за что не дадут спокойно поспать днем.
— Да-а… подумали, — поддакнул Альфонсо, появившийся следом за ним.
Марко был мрачнее тучи.
— Мы валим отсюда.
Кракюс вскочил на ноги.
— Что такое?
— Мы с Альфонсо. Годи уж как он сам решит. А ты оставайся со своим Сандро, вы с ним отлично спелись…
— В чем дело? С чего вдруг такие заявления?
— С нас хватит. Надоело. А ты давай организовывай свои спектаклишки, игры для дураков. А эти-то ох как довольны, что бы ты там себе ни напридумывал. Им-то хорошо, а мы пропадаем здесь непонятно зачем, и нам даже не дают делать то, что нам хочется.
— Мы не можем даже, ну… сам понимаешь, если клиенту это не нравится.
— Сандро не должен вмешиваться в мои дела с той индианкой! А ты, ты его не остановил!
— Ну сам подумай, что бы я мог сделать…
— Ты и пальцем не пошевелил!
— Платит-то он. Он и решает, это нормально.
— Ты все время пресмыкаешься перед Сандро. Даже если он клиент, то ты не должен уступать ему во всем. Все-таки в экспедиции главный ты. Я тебе напомню, что он заставляет нас делать, этого не было в контракте. А это нехорошо, ой как нехорошо. Поэтому нечего нас поучать.
— Попробуйте стать на его место…
— Ты как будто его стесняешься. Никогда не бываешь с ним самим собой. Почему? Потому что мы завалили его жену? Да нам это по барабану!
— Заткнись!!! — взорвался Кракюс.
Альфонсо быстро посмотрел в окно. Марко нервно затоптался на месте, глядя куда-то вбок и стараясь спрятать лицо, которое, несмотря ни на что, выглядело каким-то жалким.
— Успокойтесь. Он не пойдет в комиссариат за углом…
Альфонсо хохотнул.
— Хватит! Мы здесь не занимаемся ерундой. Итак, вы оба остаетесь. Уйдем все вместе, как и предполагалось. Только так и никак по-другому. Нужно закончить работу. Тут еще полно дел, вы не можете вот так все бросить!
Кракюс замолчал, и тяжелая тишина обрушилась на хижину. Двое бунтовщиков прятали глаза.
— Ладно, теперь вкалывайте вы, — пробурчал Марко сквозь зубы. — Во всяком случае, нужно валить отсюда как можно быстрее.
