– Шутишь? – Сергей теперь побелел.
– Нет. Я серьёзно. Ты думаешь, не смогу? Смогу. У меня связи есть, знакомства. Деньги есть, чтобы судиться и самого лучшего юриста найти. Тебя на выселки отправят, милый. Я ведь специально сюда приехала, чтобы тебе это сказать. А ты: «Ирк, ты, что ли?» – передразнила она. – Я, я это. По твою душу. С женой побираться пойдёте. И сына твоего выселят, тем более совершеннолетний он уже, закон его не защищает.
– Ах ты… – Сергей опять выругался. И даже замахнулся.
– Ну, ударь, ударь! Ты же умеешь это делать, – ласково произнесла Ира. – Вон сколько свидетелей вокруг. – Она повела рукой. – А вон и видеокамеры. Ты у меня не только без квартиры останешься, а ещё и в тюрьму сядешь.
Сергей был теперь уже не белый, а какой-то зеленовато-серый. Ира не собиралась с ним судиться, ей ничего не надо было от этого человека, но не поставить его на место она не могла.
Сергей быстро сменил тактику. Заговорил смиренно, ласково. Скороговоркой поведал, как он честно и правильно жил все эти годы. Из его речи Ира сделала вывод – новая жена держала его в ежовых рукавицах.
А Сергей торопливо делился подробностями, явно призванными разбудить в Ире добрые чувства, – как они держали с женой автомастерскую в Челобитьево, честно работали и несколько лет жили хорошо, а потом конкуренты их под себя подмяли, и супруги вернулись в Москву и теперь вот тут живут втроём, с сыночкой, в квартире покойного отца. И жестоко их теперь выгонять на улицу… Да и за что их выгонять, чем Сергей так обидел Иру?!
– А то ты не помнишь, – усмехнулась Ира. – Как ты пил, как ты бил меня, как сифилисом заразил… Как врал. Как проституток домой приводил, при ребёнке. И как однажды… – Она не договорила, горло перехватило при том воспоминании.
– Не было такого! – завопил Сергей. – Любите вы, бабы, наговаривать!
– Было, было, – переведя дыхание, снова сухо произнесла Ира. – Давай, вставай на колени. Извиняйся.
– Сдурела?
– Нет. А не извинишься, по миру пойдёшь.
– Вот ты сука какая! – плачущим голосом закричал Сергей. А потом вдруг – бах, упал на колени и глухо забубнил, опустив голову: – Прости меня, дурака, за то, что я с тобой делал. Прости за все. Прости!
Весь двор с любопытством наблюдал со стороны за этой сценкой. Пенсионеры за столиком, забыв о домино, жадно смотрели, как их товарищ извиняется перед какой-то незнакомой женщиной.
– Ладно, живи, – отвернулась Ира. – Вдруг решишь объявиться – у меня или у дочери, – знай, я свою угрозу выполню, бомжом тебя сделаю.
Она оттолкнула Сергея, села в машину, нажала на педаль газа. И рванула вперёд, как можно скорее, как можно дальше от своего бывшего мужа.
…Она была уверена, что никогда больше не увидит Сергея. Он и раньше не изъявлял желания встретиться, а теперь-то уж точно не появится. Даже если вдруг, случайно, увидит её где на улице – свернёт, убежит.
Потому что трус и подлец.
Женщине хотелось и плакать, и смеяться после этого разговора. В сущности, она ведь всегда хотела, чтобы Сергей покаялся, хотя бы формально. И Ира своего добилась, пусть и шантажом.
Несколько дней Ира места себе не находила, а потом потихоньку начало отпускать. «Я забуду его, если прощу. Да, это единственный способ избавиться от воспоминаний о нём, смириться со всем тем, что было в моей жизни. Я не смогу изменить своего прошлого, но только так забуду о нём. Если прощу…»
– Я тебя прощаю, – немедленно вслух произнесла Ира. – Я тебя прощаю, Сергей.
Это было ночью. Утром Ира проснулась уже новой, другой. Встала и, напевая, принялась варить себе кофе – утро воскресенья, никуда не надо идти.
Звонок в домофон.
– Мама Ира? Это я… Извините, что рано. Надо поговорить.
– Володечка? Ничего, я уже встала, поднимайся скорее!
Через минуту зять уже топтался в прихожей, стряхивая капли воды с плеч.
– Зонт забыл… А там дождь, – неловко пробормотал он.
– Сейчас и на тебя кофе сделаю. А всё в порядке? – Сердце у Иры вдруг сжалось. Зять выглядел скверно – бледный, с воспалённым взглядом, губы дрожали.
– Нет. Все очень плохо, мама Ира. Я ничего не понимаю.
– Маша заболела? Девочки? Да что случилось, говори!
Володя пожевал губами, а потом изрёк:
– Маша меня бросила. Забрала девчонок и ушла.
Ира оцепенела. Потом встряхнулась:
– Володечка, да что ты такое говоришь? Маша ушла? Вы поссорились? Ну ничего, с кем не бывает… Ладно, разберёмся. Ты оставайся тут, а я к ней поеду и поговорю. Помиритесь.
У Володи вдруг затряслись плечи. Он стоял, опустив голову, и рыдал.
– Кто кого обидел? Кто чего сказал? – затеребила его Ира. – Молодые, глупые ещё…
– Вы не понимаете, мама Ира… Она… Маша ушла к другому. К другому мужчине, понимаете?
Меньше всего Ира ожидала подобного ответа. К кому Маша могла уйти, если Володя – идеальный муж? И вообще… Маша не могла совершить подобного поступка – она порядочная, воспитанная… И детей ещё взяла с собой?!
– Ты что-то путаешь. Этого не может быть, Володя.
– Она влюбилась, мама Ира. Она вчера вечером пришла домой, сказала, что встретила мужчину, что любит его и что уходит навсегда. Взяла девочек и уехала.
– Бред какой-то… И как же ты её отпустил?
– Я не знаю, – тихо ответил зять. – Меня словно обухом по топору… обухом по голове. Парализовало. Я потом ночь не спал, всё ждал, что Маша вернётся.
– Ты ей звонил?
– Звонил. Но она на звонки не отвечает.
– Володя! Я поняла, – потрясённо произнесла Ира. – Её похитили. Вернее, её шантажом заставили уйти из дома.
– Точно! – дёрнулся Володя. – Господи, как мне сразу в голову не пришло… Надо срочно в полицию!
– Да! Срочно… – Ира выхватила свой мобильный, но, секунду помедлив, всё-таки нажала на кнопку с номером дочери. В полной уверенности, что Маша ей тоже не ответит.
Но трубка отозвалась голосом дочери:
– Мама? Что так рано?
– Машенька… Машенька! С тобой все в порядке?
– Мама, со мной все хорошо. А… я понимаю. Ты с Володей говорила. – Смех, чей-то игривый полушёпот. Явно мужской голос. Ира, вытаращив глаза, с изумлением прислушивалась к звукам в телефонной трубке. – Да, я ушла от него. Я влюбилась, мам! Это так здорово…
– Маша!
– Мам, ты не волнуйся. Завтра встретимся, поговорим. Только умоляю, Володю с собой не бери, ладно? А то я развернусь и уеду.
Короткие гудки.
– Что? – дрожащим голосом спросил зять.
– Похоже, это правда. Говорит, что влюбилась. И голос у неё… – Ира хотела сказать – «счастливый», но передумала. – …И голос у неё нормальный. Обещала встретиться со мной.
* * *
За два дня до разрыва Встреча матери и дочери произошла в одном из кафе на Садовом. Маша появилась в зале одна, красивая и весёлая. Цыганские её глаза светились от счастья. Обняла Иру:
– Мамочка, не осуждай меня. Мне так хорошо!
– Значит, правда влюбилась… – потрясённо произнесла Ира. – Давно вы с ним знакомы?
– Нет. Три дня назад познакомились. Случайно, на улице, – ответила Маша.
– Три дня? Погоди-ка… Три дня?!
– Да, – спокойно ответила дочь. Заказала у официантки кофе, затем повернулась к матери: – Я никогда такого не испытывала. Я словно летаю… Я теперь – другая. И все вокруг меня – другое, новое. Я живая. Я живу, а не… а не существую.
– Машенька, ты с ума сошла… Миллионы женщин мечтают о таком хорошем муже, как Володя! Чем он тебе не угодил?
– А я не спорю, мамочка, Володя – прекрасный человек. Хороший муж, отец детям. Но я-то, я хотела вовсе не этого, когда один день похож на другой… Когда семейная жизнь – это лишь череда распланированных событий. Свадьба, медовый месяц на тёплом море, беременности, роды, кормление, садик, школа, оценки, выпускной у детей, выходные на даче, новая квартира, новая должность, детей в вуз запихнуть, пенсия, детей удачно сплавить замуж, отметить совместный юбилей с супругом, опять дача, и – смерть…
– И что в этом плохого?
– Всё! Это как распорядок дня, только растянутый на десятилетия. Ни шагу в сторону. Все пункты должны быть соблюдены. Строгая последовательность. За выполнение каждого пункта – только хорошая оценка. Если где сплоховала, чего-то упустила – значит, жизнь уже не совсем удалась! – раздувая ноздри, произнесла Маша. – Противно. Это не жизнь людей, это жизнь насекомых.
– Машенька! А ты чего хочешь?
– Чтобы сердце билось, – не задумываясь, ответила дочь. – Чтобы восторг всё время чувствовать. Чтобы было это самое ощущение полета… А с Володей я этого не чувствовала. Я с ним скучала. Скучала до такой степени, что даже скулы сводило. Всё правильно, всё идеально. Сердце ни на удар сильнее не бьётся.
– А, поняла, – с горечью сказала Ира. – Ты страстей захотела. Но помнишь, Машенька, как у нас с твоим папой…
– Мой папаша – урод, – перебила дочь нетерпеливо. – С тобой, мама, просто затмение случилось – когда ты с ним связалась. А я влюбилась в мужчину яркого, сильного, благородного. Я знаю его всего лишь три дня, но я счастлива. Я за одни сутки рядом с ним испытала счастья больше, чем за девять лет жизни рядом с Володей.
