Дима Федоров - Отдыхай с Гусом Хиддинком: четыре анекдотичные футболяшки

Приобщенный к олимпийской стычке Моцарт в сбившемся парике размахивал огромной виолончелью и крушил ею подъемники на склоне. Он мочился на белейший снег, по которому бежали зардевшиеся биатлонистки. Он с грохотом испражнялся туда, где полосатый арбитр готовился произвести стартовое вбрасывание шайбы. И после всех этих деструктивных художеств австрийский гений застегнул ширинку и промурлыкал бравурный марш. Он всецело был на стороне врагов России, и прощения ему не было. Николай Андреевич и не пытался его защищать. В конце концов, он сам вляпался!

– А какие у вас творческие планы? – Антон приостановил поток фантазии композитора.

Его доброжелательный интерес получился жестоким, потому что вопрошаемый не имел не только творческих, но и жизненных планов. Даже самых примитивных. И Антон непроизвольно указал ему на душевную деградацию. Он даже умудрился позабыть о сюите в честь Карины!

– Я, собственно, к чему клоню. – Антон выручил растерявшегося Николая Андреевича. – В октябре сборная России играет в «Лужниках» с Англией. Решающий матч цикла! Там и до выборов в Думу, кстати, недалеко. В общем, ажиотаж намечается приличный. Мне бы очень хотелось, чтобы к этой игре у наших болельщиков был свой гимн. Понимаете, чтобы торжественный, но не заумный. С запоминающейся мелодией, но не попсовый. Чтобы люди искренне пели на трибунах. От души. Нет, на PR, само собой, бюджет выделим. Солидный! И все это я к тому, что… А вы бы не хотели написать этот гимн?

Карина захлопала в ладоши и толкнула Николая Андреевича в бок, стадион взревел – сборная России снова появилась на поле. Официант подлил вина.

– Я хорошо заплачу. – Антон испугался возникшей паузы. – Пятьдесят! Нормально? – Антон заволновался.

Но Николай Андреевич молчал. Молчал не потому, что высокое искусство в его лице было жесточайшим образом оскорблено предложением низменного свойства. Просто у него от волнения начались перебои с дыханием. Он набирал воздух в легкие, а потом сдувался, точно шарик первоклассника, который еще не может завязать по-настоящему крепкий узелок. В конце концов он хлебнул вина, приосанился, принял независимый, гордый вид, достойный носителя традиций русской интеллигенции, и выпалил:

– Почту за честь!

Март-июнь 2007 года 

В Европе человека оценивают по его деловым качествам: как проявляет себя в работе, чего добился на службе. В России человек создает себе репутацию тем, как он умеет отдыхать.

Гус интуитивно понял это уже в мае при обсуждении контракта с русским футбольным биг-боссом Виталием и группой инициативных олигархов с высокой социальной ответственностью. Обсудили общие вопросы, и тут, когда разговор зашел о его обязанностях, он забросил ногу на ногу и вальяжно раскурил длинную сигару. В бокале лениво плескалось что-то аристократически дорогостоящее. Пригубил. Пустил дым. Развалился в кресле, как в шезлонге. Вопрос о количестве дней в году, которые он должен отработать непосредственно в России, как-то сам собой отпал. Положились на его профессионализм – сам решит, сколько надо быть и какие матчи смотреть.

Довольно быстро стало очевидным, что усердствовать с визитами в Москву голландцу не стоит: все и так ясно – толковых футболистов на всю страну и двух десятков не наберется. Выбора, по сути, нет. И в расстановке тоже без особых вариантов. Три лучших защитника из ЦСКА. ЦСКА играть в четыре защитника не привык. О’кей – три так три. Пусть и в сборной будет так же. Вратарь – Акинфеев. Кто бы спорил! Тех, кому за тридцать, – культурно гнать. На первом сборе они ни одного рывка не сделали, даже из вежливости. Хиддинк забеспокоился: что с ними? И тут ему знающие люди приоткрыли глаза:

– Они такие деньги получают, Гус! Им не до рывков. Лоськов, Титов – они что, бегать будут? Несолидно как-то. Пусть Торбинский бегает.

– Торбинский? А кто это?

– Да из «Спартака». Полузащитник. Слева играет.

– И быстро бегает?

– Довольно быстро.

– Торбинский, Торбинский… – запоминал Хиддинк. – Тогда его надо к нам в сборную.

– Как скажешь, Гус.

– И правда, пусть тогда Торбинский бегает. Если он так хочет, – затосковал голландец.

Хиддинк дал простое упражнение: передача из центра поля во фланг, оттуда навес в штрафную и удар по воротам. Десять минут никто даже в створ попасть не мог. Потом помощники Гуса в процессе поучаствовали: Корнеев пошел к бровке, а Бородюк встал на подступах к штрафной. Разыграли мяч, и Саша положил два из трех.

Короче, смотреть не на что – так зачем напрягаться и приезжать сюда? А если будет что-то хорошее, запишут игру на DVD. Можно диск потом посмотреть. Как-нибудь. Хоть DVD-то у них тут имеется?

– Гус, зачем ты нас обижаешь? – улыбнулся биг-босс Виталий через переводчика. – Мы тебя завалим дисками. Любыми. И скоро откроем «Дом футбола». И у тебя там будет огромный кабинет. Даже не кабинет, а апартаменты. Можно сказать, собственный дворец. И полей в этом году мы открыли уже целых двадцать. «Подарим детям стадион!» – у нас так эта акция называется. И еще восемь полей в прошлом году.

«Поле, русское поле…» Хиддинк узнал эту замечательную песню в ресторане, где ограниченным контингентом отмечалось подписание контракта. Угощал Владимир Мономах. Веселый богач с маленькими прижатыми ушками и словно похищенными у Бармалея густыми бровями. Так получилось, что зарплату Гуса подкреплял финансами и личным отсутствием Роман Абрамович, а Владимир остался в стороне, но ему тоже хотелось хоть каким-то образом считаться при деле. Например, застолье устроить. Вот он и не скупился. Вообще-то его фамилия была Монарев. Но окружение для всеобщей приятности и масштабности называло его Мономахом. Владимир ненавязчиво обнимал Хиддинка и объяснялся в целомудренной футбольной любви:

– Как же славно, Гус, что ты теперь наш. В доску свой. Через два года не только отдохнем в Альпах, но и поболеем. С тобой, Гус, мы точно на Европу поедем.

– А как называется это блюдо? – Хиддинк пытался погасить пожар восторгов, а заодно и свернуть беседу.

– Кулебяка. Вкусно? То-то же! Национальное блюдо – кулебяка. Мы, русские, здорово умеем печь пироги.

– Как-как? Еще раз, трудно запомнить.

– Кулебяка! Ну… Cool – клево по-английски. Понял, да? И ебяка. Клевая ебяка. Cool-ебяка.

– Ебяка, ебяка, – старательно повторял Хиддинк. – Cool-ебяка. Я ее всегда буду заказывать в России.

– Гус, не зарекайся. Тут столько всего хорошего. Ты еще распробуешь нашу страну. Не страна, а сказка! Уезжать не захочешь, когда контракт закончится.

На первых порах Гусу все-таки больше не хотелось приезжать в Россию. Хотя в «Арарате», где он жил, кормили, конечно, отменно. И капуччино был неплох. Только, ему передали, биг-босс Виталий возмущался большим количеством выпитого кофе. Загадочная страна, шесть миллионов на контракт у них имеется, а на капуччино денег нет!

Зато ему были рады простые люди и журналисты. Он приехал в Питер в розовых пляжных штанах и сандалиях на босу ногу. Фурор! Все хотели пожать руку и сфотографироваться рядом. «Нам нужен волшебник!», «In Guus we trust». Саша Бородюк – внезапный друг, старший тренер сборной – со смехом переводил доброжелательные заголовки газет.

– Я все посчитал, – отчитывался Хиддинк перед прессой Северной столицы. – В высшей российской лиге выступают двести двадцать иностранных игроков. Это означает, что мне приходится выбирать из шестидесяти футболистов, причем из них только тридцать пять регулярно играют за первые составы. Не надо ждать от меня футбольных чудес. Не следует надеяться, что, раз я приехал, Россия станет выигрывать все матчи.

Все улыбались – скромничает. Вот что значит европеец!

Гуса привезли в детскую школу «Смена». Для ознакомления. Он ведь обещал выстроить пирамиду российского футбола. Или вертикаль… Он точно не запомнил этот термин. Короче, что-то из геометрии обещал. Дети тренировались кто в чем. Выглядели стайкой мародеров – наподобие гитлерюгенда на исходе апреля 45-го. Хиддинк почувствовал, что пирамида закачалась и вот-вот разрушится.

– Дик, надо что-то делать с этим. – Вечером Гус делился скорбью со своим соотечественником – главным тренером «Зенита» Адвокатом. – Это же школа вашей команды! Им нужно выдать одинаковую форму.

– Успокойся, здесь дети никому не нужны. Я все понял. Только результат основной команды. Разговоры о будущем, о стратегии – профанация. Нужен сию–минутный результат. Потому что сиюминутный результат – это амбиции тех, кто дает деньги. Много не работай – переложи все на помощников. Так принято. Иначе упадешь в глазах русских. И почаще надувай щеки. Они любят пафос, грандиозные планы. Чем грандиознее, тем лучше. Вот «Зенит» за десять лет должен завоевать три Кубка УЕФА. – Дик перешел на английский, чтобы вовлечь в беседу босса клуба.