Как не любил Алеша Немченку, так и Немченко его не любил – еврей, москаль, да еще и из этих… в очочках… интэлихэнт бисов… А самое главное – был Алеша Симкин, засланный сюда Центральным офисом, олицетворением недоверия, выказываемого этим самым Центральным офисом ему, Немченке…
Дает Фюрер, к примеру, распоряжение кинуть сотню тыщонок на ремонт заводской столовой. Так как-то, кстати пришлось – был с ревизией на заводе, тут рабочие пожаловались – принимаем, дескать, пищу, в антисанитарных условиях, выручайте, товарищ директор!… Товарищ директор тут же торжественно обещает денег выделить. А через день приходит к нему Симкин и тычет чистеньким пальчиком в бумажку: мол, не выйдет, Адольф Тарасович, у нас такие расходы бюджетом не предусмотрены, я смету не подпишу… И хоть ори на него, хоть сверкай очами грозно – будет сидеть и бубнить свое: бюджетом не предусмотрено… И не подпишет, стервец!… И слово директорское летит на ветер…
Затем, собственно, Алешу и оторвали от родного банка и сослали в Снежный, чтобы в финансовом смысле Немченку контролировать и усмирять его лихие порывы, пока он из соображений единения с рабочим классом не раздарил полкомпании. Задумка, конечно, хорошая, и там, в Москве, знали, что делали, только стоять против Немченки нет у Алеши уже никаких сил…
Симкин глянул на потолок. Потолок безмолвствовал. Вздохнув, заместитель генерального директор СГК по финансам отлепился от окна и сел за стол. Взял в руки первую бумагу – сводку Службы безопасности СГК
Ну, что ты будешь делать!…
«В служебном помещение ЦПП службой охраны обнаружены четыре пластиковых мешка, содержащие КП-1 общим весом в 11,687 кг. Мешки с похищенным КП-1, очевидно, были спрятаны неизвестными злоумышленниками для последующего вынесения их за охраняемую территорию ЦПП»
Для последующего вынесения… Алеша горько вздохнул – несли, несли беспощадно с охраняемой территории ЦПП этот самый КП-1. Несли в пластиковых пакетах и матерчатых мешках, несли в коробках и ящиках, в карманах брюк, в трусах, в емкостях с мусором… Несли. И не было никакой возможности это прекратить.
ЦПП – цех по производству платиноидов – был в Снежном самым охраняемым цехом. Ибо производили тут самый дорогой для Снежного продукт – этот вот самый КП-1, проще говоря – концентрат платиноидов, серый порошок вроде золы, на сорок процентов состоящий из редкоземельных металлов, самым ценным из которых было не золото, не платина даже – палладий.
Палладий извлекали из концентрата уже в Белогорске, на аффинажном заводе. Небольшие такие брусочки благородного цвета графита. На вид – ничего особенного. Украшений из него не делают, в сейфах богачей не томят. Тонюсенькие стержни из палладия ставят всего-навсего в очистные фильтры автомобилей, ибо палладий, как выяснилось несколько лет назад – единственный нерасходуемый катализатор, пригодный для разрушения вредных веществ в автомобильных выхлопах.
Много лет подряд ездили по миру автомобили без всяких катализаторов – пока экологи не затрубили тревогу. Воздух загажен, здоровье человечества в опасности. И теперь ни одна из крупных автомобилестроительных компаний не обходится без палладиевых катализаторов.
А фокус в том, что палладия во всем мире – кот наплакал. Всего несколько месторождений, крупнейшее из которых пришлось как раз на Нганасанский округ, на рудники Снежнинской горной компании. И в тот год, когда обязательным стал в мире контроль за уровнем выброса вредных веществ в отходящих газах автомобилей, Снежный обнаружил вдруг, что вовсе не медь, не никель, не кобальт, не платина даже самый ценный из его металлов – а тускло-графитный, неприметный такой палладий.
И мигом взлетели цены. Почти тысяча долларов за тройскую унцию – втрое дороже платины. И жизнь Снежного изменилась.
Рудник, старейший из снежнинских, готовый уже к закрытию, стал вдруг предметом пристального внимания и заботы начальства. Руды там истощились уже, богатые жилы давно были исчерпаны, оставались руды медистые и вкрапленные, где меди и никеля было – всего ничего. Зато платиноидов – до двух процентов: и содержание высочайшее, и запас огромный – рудное тело тянулось и тянулось прямо вдоль города, знай себе добывай.
И с новой силой стали добывать. И очень скоро Снежный превратился в крупнейшего поставщика редкого металла на внешнем рынке – здесь производили до шестидесяти процентов всего мирового палладия.
А где большие деньги – там и криминал. Воровство и подкуп. Будто Алеша не знает, что «неизвестные злоумышленники» нипочем не вынесли бы из ЦПП ни единого грамма концентрата, если б не попустительство, а то и прямое участие в воровстве начальства и охраны. Всюду камеры слежения, всюду вооруженные люди, металлоискатели, спецдосмотры… И если несут краденое через весь этот строй – значит, все договорено заранее, и человек, ответственный за охрану, уже получил свои деньги и теперь просто отвернется в нужный момент…
Ведь сколько раз уже подходил к Немченке с проектом реорганизации охранной службы в ЦПП: давайте, мол, Адольф Тарасович, сделаем так и вот так, и «неизвестным злоумышленникам» куда сложней станет договориться с контрольно-пропускной службой, а сделаем вот этак – и отсечем злоумышленникам все отступные пути… Фюрер глядел злобно, демонстративно откладывал служебные записки в дальнюю папку и обещал «разобраться». Не верил в симкинский разум…
Симкин перелистнул страницу.
«Вчера прошло заседание профкома Медного завода. На заседании большинством голосов было одобрено решение Объединенного комитета профсоюзов СГК выдвинуть к руководству компании требования по повышению благосостояния трудящихся компании.»
Ну что ж… Забастовка, значит, неминуема. И снова Симкин горько вздохнул. Ну чего не живется людям спокойно, чего не работается?… Ведь это ж немыслимо просто – требовать таких деньжищ, что ж они, не понимают разве, что никто им не кинет эти 200 миллионов?…
Была у Алеши Симкина такая слабость – за деньги, чьи бы они не были, переживал как за свои собственные. Тяжело ему было расставаться с ними – касалось ли дело хрустящих купюр из собственного Алешиного кошелька, или многозначных цифр на банковских счетах СГК. Двести миллионов… Ужас!…
Тут и зазвонил телефон. Весело, быстро, звонок за звонком – межгород.
– Да?… – Алеша снял трубку, – Кто?… О, блин, как неожиданно… Да рад, рад, конечно, столько не виделись, не слышались… – Алеша и впрямь обрадовался – звонил старый товарищ, с которым связан был полуделовыми, полудружескими отношениями во время работы в банке, – Ты где сейчас?… Ты как вообще?… У меня вроде тоже порядок… Информация?… Для меня?… Ну-ка, ну-ка…
И далее в течение пяти, примерно, минут, Алеша молчал, слушал, и радостная улыбка на лице гасла.
– Погоди, погоди… Кто скупил-то?… Да понимаю, что не разглашается… Но – для меня?… Я в долгу не останусь, ты ж знаешь… Ага, ага… – он что-то быстро записывал на первом подвернувшемся листе, – На какую сумму?… – и охнул, – Мать моя!… Триста миллионов… триста… Слушай, ну ты уж разузнай, а?… Очень тебя прошу!… Я в долгу… ну да, ну да, конечно… Спасибо тебе, большое спасибо!…
И, положив трубку, сел, обхватив руками голову. Это что же такое делается-то?… Ой-вэй…
* * *
Москва.
В кабинете, выгороженном углу огромного зала, где помещался Департамент информации и общественных связей, в кабинете, принадлежащем директору Департамента Леониду Щеглова, близилось к концу экстренное совещание.
Присутствовали: собственной персоной Леонид Валентинович в ленинской жилетке, начальник Аналитического отдела Департамента Миша Гончаров, начальник пресс-службы Еремин, «дедушка русского пиара» Роман Иванович Бочарников, отвечающий за связи с общественными организациями и органами власти, а также загадочный и невозмутимый Вася Кан.
Обсуждали: проект предложения Президенту корпорации «Росинтер» по формированию общественного мнения относительно готовящейся в Снежном забастовки.
Первое же предложение, выдвинутое «главным по анализам», Мишей Гончаровым, встречено было с горячим одобрением, ибо выглядело удивительно просто и разумно. Миша предложил с профсоюзами не бодаться, ни в коем случае им не противодействовать, а даже напротив – помочь словом и делом в организации шумной информационной кампании.
– Пусть, пусть орут на всех перекрестках, что в Снежном надо повышать зарплату, – горячился Миша, – Пусть кричат, как им, бедным, там плохо! Пусть жалуются и бьют себя в грудь! Пусть дают пресс-конференции, пусть публикуют интервью…
– А мы на это ответим информационной справкой, – подхватил Еремин, – О среднем уровне оплаты труда, о социальном пакете на СГК и о стоимости всей Снежнинской социалки. Да каждая редакция от смеха сдохнет, увидев, чем они недовольны!…
– А довольно забавно выйдет, – подал свой старческий голос Роман Иванович, – Можно представить, что подумает читатель… Забастовка в Снежном, где людям не хватает тысячи долларов на прокорм, а рядом – сообщение из Приморья, к примеру, где народ год зарплаты не получал…
