– Спасибо, – сказал Петя довольно безучастно, когда я закончил, – кажется, с ней ничего страшного, она только порезала руки, разбивая стекло. Надо бы перевязать, но у меня и бинтов нету…
– Я чайник поставлю, – предложил отчего-то я, от растерянности, наверное, соображая, что нам делать.
В ответ Петя, глядя на окровавленную гостью, прочувствовано продекламировал:
Возьми обратно этот чайник,
Он ненавистен мне навек:
Я был премудрости начальник,
А стал пропащий человек.
– Это ты сам написал? – спросила раненая.
– Нет, Корнеев.
– Знаешь что, кончай херню! Звони соседям, – сказал я, уже сердясь на него. – Что ты сидишь? Как вы? – спросил я у девицы.
– Надежда, – сказала она, по-видимому, не расслышав, поскольку не отрывала глаз от Пети, который отвернулся и набирал номер телефона.
Раны промыли водой с виски, пришла снизу Варя, принесла бинт, перевязала подпольщицу, ни о чем не спрашивая. Тут же пришла и милиция, которую вызвала нервная соседка снизу. И здесь Варя оказалась на высоте. У безучастного Пети спросили лишь, прописан ли он здесь, он предъявил сержанту паспорт, а Варя тем временем втолковывала младшему лейтенанту, что, мол, ничего страшного, у ее подруги в руках лопнула бутылка шампанского.
– А дверь? – хмуро спросил тот.
– В дверях и лопнула, товарищ лейтенант, – объяснила Варя, повышая его в чине. – Вы же знаете, какие теперь у нас делают бутылки. – И кокетливо добавила: – И какое шампанское.
Надя, улыбаясь своей круглой, довольно умильной и на редкость смышленой мордашкой, только чуть одутловатой, как бывает у шизофреничек, кивала и даже показала перебинтованными руками, что, мол, вот так бутылка разорвалась – у-ух! И милиция ушла.
– Вот, Петенька, – сказала Варя, сияя не к месту своей искрящейся улыбкой, – до чего ты довел бедную девушку. Чтоб тебе ее трахнуть, – и дело с концом. Ты все равно с бабами держать дистанцию не умеешь.
Петя только отмахнулся. И мне показалось, что Варя была в курсе дела, за коньячком болтливый Петя, видно, уж рассказал ей всю историю, тем более что эта самая Надя уже несколько раз звонила сюда, Елена Петровна дала ей новый Петин номер, устав, наверное, от ее звонков. Я засобирался, но тут Петя неожиданно энергично запротестовал: нет, останься, мы еще не допили, мы еще сбегаем. Он явно страшился оставаться с этой самой Надей наедине, как бурсак
Хома с мертвой панночкой.
– Пусть пьют, – сказала Варя. И предложила, обращаясь к девице на проституточий манер: – Пойдем ко мне, Надин, муж в командировке, а
Пете собираться надо.
– Куда собираться? – тревожно спросила Надя.
– Ну на Кавказ, что ли. – Она подмигнула Пете и Надю увела.
А Петя упросил меня его проводить, то есть остаться у него ночевать.
Сделай одолжение в коем веке, прибавил он простодушно, забыв уже, сколько одолжений я ему сделал. Самое поразительное, что Петя этой ночью успел еще написать две внутренних рецензии, будто не пил, и я же должен был их доставить в редакцию одного толстого журнала.
Впрочем, моя редакция была неподалеку. Пока Петя работал, я подсматривал за ним. Конечно, я готов был оказывать ему услуги от чистого сердца, но все-таки эта естественная, как дыхание, манера
Пети использовать других людей восхищала. Я припомнил две истории.
Однажды летом Петю занесло в Заветы Ильича в гости к вдове какого-то детского писателя, привезенной им из Ростова-на-Дону. С самим писателем Петя был знаком и неоднократно пил водку в Доме литераторов. Тот был немолод и в пятьдесят истерически влюбился в эту ростовскую многодетную девушку, которая наплела ему к тому же, что является якобы дочерью модного тамошнего адвоката. Или гинеколога – это не важно. Потом писатель как-то быстро погиб той зимой под поездом, когда, устремившись в магазин за водкой, переезжал на велосипеде обледенелый переезд. Теперь, могила еще не заросла, она судилась с сестрой покойного из-за наследства. Это была настоящая авантюристка, о которой в буфете ЦДЛ поговаривали, что пожилого мужа она отравила. Петя не верил и поперся к ней с изъявлением соболезнования. В соболезнованиях он провел там три дня, а когда, наконец, вырвался, то обнаружил, что из его сумки пропали портмоне и паспорт. Он смутно вспоминал, что в порывах пьяного сочувствия прорабатывал план женитьбы на ростовской детной вдове, но теперь мучился похмельным стыдом и желал бы паспорт вернуть.
Похитительница позвонила сама, сообщила, что паспорт Пети ею найден, и поинтересовалась, как насчет женитьбы. Тогда-то Петя и призвал меня, и мы пришли на свидание вдвоем. Мне пришлось взять инициативу в свои руки и удалось-таки вырвать документ из цепких, как у цыганки, ручек прелестницы, помойный вид которой меня поразил. И я лишний раз удивился Петиной всеядности, который, впрочем, оправдывался тем, что ему было жалко вдову.
Другой случай был иного ряда, и случился много позже, в начале демократических времен. Этот был связан с Петиной второй книжкой, которую задерживала типография, поскольку издательство не перевело деньги вовремя. Но Петя уже назначил день презентации, назвал гостей, стол, фигурально говоря, был уже накрыт. Я был призван на сей раз, как шофер. Ибо план был такой: Петя берет несколько бутылок водки, подпаивает типографских грузчиков и подговаривает выкрасть несколько пачек со склада. От водки грузчики не отказались, но красть книги решительно не желали. Мотив был предельно ясно сформулирован бригадиром: не хочу обратно на зоне чалиться. Миссия была возложена на меня. Пока Петя отвлекал персонал, я спер-таки пару пачек, вынеся их под пальто. И фуршет состоялся. Петя раздавал автографы, чуть не забыв подарить мне экземпляр.
Вспоминая все это, я удивлялся самому себе. Больше всего меня озадачивал тот факт, что это не Петя мне остается благодарен, но я сам, услужая ему, чувствую нечто похожее на благодарность. И я решил, что это во мне проявляется женская сторона характера, которая есть, говорят, у каждого мужчины. Нужно было бы обсудить на досуге с самим Петей эту тему…
Я все это имел случай вспомнить, потому что история с Надей отнюдь не кончилась тем вечером, когда Варвара забрала ее к себе. Рано утром мы встали, наспех выпили чаю, Петя подхватил уже собранный чемодан и машинку, мы спустились вниз. Нам предстояло доехать до станции метро, потом в метро сделать пересадку и проститься на
Юго-Западной: оттуда шел во Внуково прямой автобус… Надю, аккуратно перебинтованную, мы заметили только уже у входа в метро.
Видно, она дожидалась у подъезда и принялась нас преследовать. В вагоне она уселась прямо напротив нас, пожирая Петю глазами. Тот ерзал, делал вид, что не замечает девушку, обращался ко мне как бы непринужденно. У него стал подергиваться глаз. Когда мы делали пересадку на станции Площадь Свердлова, у нас был шанс затеряться в толпе при переходе, и в какой-то момент казалось – мы оторвались.
Но не тут-то было: в тесно набитом вагоне я вскоре опять заметил ее.
После Парка культуры народ схлынул, и оказалось, что Надя опять сидит напротив как ни в чем не бывало, и было чувство, что нас преследует привидение. Мы старались не обращать на нее внимание. В конце концов нет у нее билета на самолет до Симферополя, буркнул побледневший Петя. Поезд остановился на метромосту, на Ленинских горах. И тут произошло невероятное: мы и глазом не успели моргнуть, как Надя подошла к нам, легко подхватила Петин чемодан, стоявший на полу, и выскользнула с ним на перрон. И двери вагона сомкнулись, а поезд устремился в тоннель.
На станции Университет мы пришли в себя. Так, сказал Петя, обретя свою привычную предприимчивость, она живет в общежитии, в
Доме аспиранта и студента на Вернадского, она как-то приглашала меня туда на день рождения. И Петя изложил целый план отлова своего чемодана. Сумасшедшие очень хитры, но чемодан тяжелый. Он поедет в ближайшую кассу Аэрофлота и поменяет билет на вечер, я же должен выйти на станции метро Проспект Вернадского и подстеречь воровку там, отобрать у нее чемодан и ждать Петю. Так и сделали. У меня, правда, было подозрение, что она может пересесть в такси, но Петя уверенно сказал, что на такси у нее нет денег. И оказался прав: едва
Петя уехал в центр, я вышел на Проспекте Вернадского, и уже на следующем поезде туда приехала Надя. Но, едва я подступил к ней, как она уселась на чемодан и громко завопила:
– Помогите!
Проклиная Петю с его любвеобильностью, понимая, что не могу отобрать чемодан у бедной девушки при людях и не желая оказаться в околотке, я отпустил ее, заметив лишь, каким выходом она воспользовалась, и стал ждать Петю. Удивительная вещь: вчера вечером он затравленно переживал осаду, но теперь был в самом наступательном настроении. Я ее побью, сказал он, едва понял, что чемодан я упустил. И мы бросились в погоню – искать ее в общежитии. Дальше все было делом техники. Мы обнаружили ее в ее же комнате: она пугливо жалась в угол кровати, кутаясь в одеяло, и по щекам ее текли редкие слезы.
