— Когда я родился, моя мать плюнула мне в лицо. Она сама рассказала мне об этом в тот день, когда я стянул у нее сто штук из кошелька. В тот раз я попытался ее убить, но она была намного сильнее и, кроме того, у нее был пистолет. У меня же были только ненависть и голые руки. Этого недостаточно для девятилетнего мальчика, чтобы кого-то убить, особенно, если это твоя мать.
Стюарт Коллен рассказал свою жизнь папе, который незаметно включил диктофон в правом наружном кармане своего пиджака. Сегодня, благодаря Чарльзу Леману, пленка в моем распоряжении, и я постараюсь с помощью нее и других документов, в том числе судебного досье Коллена, вторую фотокопию которого мне удалось достать, а также целых глав из книги «Ад мне лжет» и некоторых страниц из «Золота под названием нация», рассказать о бурном существовании моего шурина до его встречи с Синеситтой.
Стюарт родился в госпитале в Тортозе, в Испании. Его матери было настолько плохо во время родов, длившихся четырнадцать часов, что она действительно плюнула на сына, когда акушерка принесла его, после чего отказывалась видеть его в течение двух лет, оправдываясь тем, что он стал первым мужчиной, мучившим ее физически и поэтому заслуживающим наказания. Это было время, когда женщины рожали без анестезии, что объясняет, почему столько матерей ненавидят своих детей даже тогда, когда те становятся взрослыми. Таким образом, Стюарт был чем-то вроде сироты при отце и матери, что вынести трудно. Он ожесточился. Разговаривал, только когда ему задавали вопрос — и то не всегда. Кассандра Коллен родила второго сына Алена в американском госпитале в Нейи. Ей сделали кесарево сечение. Она полюбила его так же сильно, как невзлюбила Стюарта. Странно, но отношения между мальчиками не были испорчены. Стюарт перенес на младшего брата любовь, в которой отказывала ему мать, а Ален, обожаемый матерью, взамен любил весь свет, включая людей, которых его мать не любила. Через пять лет Кассандра Коллен покончила жизнь самоубийством в Кабурге. Стюарт решил, что она поступила так потому, что не могла простить себе, что не любит его, и почувствовал себя в ответе за смерть матери, но это было неверно. В начале августа 1956 года на террасе «Гранд Отеля» Кассандра Коллен призналась Мишлен Шалан, своей лучшей подруге и жене театрального декоратора Максима Шалана, что она несчастна, потому что богата, но поскольку у нее нет смелости стать бедной, то она никогда не будет счастливой, а без счастья и надежды на счастье человек не может выжить, и поэтому ей лучше покончить с собой. Мишлен Шалан, как и ее муж, считала, что человек может пережить все, если у него есть на то воля.
— Но не смерть, — заметила Кассандра, красивая женщина с пышной грудью, обтянутой белой шелковой блузкой.
— Все религии утверждают, что человек бессмертен, — возразила Мишлен.
— Но только не античная, — ответила Кассандра, изучавшая древнегреческий в монастыре Уазо.
— И вот результат: у этой религии нет последователей.
— Ты забываешь Монтерлана.
— Если бы Монтерлан был приверженцем античной религии, он бы не написал два года назад «Королевский порт». Между прочим, я не одобряю Сюзанну Лалик, декоратора. Я придерживаюсь мнения, — и Максим согласен со мной, — что религия, не обещающая вечную жизнь, подобна мяснику, не гарантирующему свежесть мяса: ему остается только прикрыть лавочку.
Было четыре часа пополудни. Яркое, обжигающее солнце раскалило пляж, бульвар Марселя Пруста и мозг Кассандры. Расставшись с подругой, Мишлен села в свою синюю машину и возвратилась в дом, который они с мужем купили в Трувиле на деньги за декорации к пьесам «Когда появится ребенок» Андре Руссена и «Картошка» Марселя Ашара, а Кассандра пошла принимать ванну в свои апартаменты. Она прочла страниц пятьдесят «Смутной улыбки» Франсуазы Саган, а затем вскрыла себе вены. Ей было бы проще застрелиться, но после того, как она чуть не убила Стюарта, муж забрал у нее револьвер. Люсьен Коллен обнаружил ее через три часа. Он возвратился со скачек в Довиле, где, кстати, встретил Саган. Вода в ванне показалась ему очень красной, а жена очень бледной. Он позвонил администратору. Шесть врачей, находившихся в отпуске, поспешили в его апартаменты, но никто из них не мог помочь Кассандре, поскольку она была мертва. Когда десятилетний Стюарт и пятилетний Ален возвратились с няней с пляжа, отец рассказал им о случившемся. Стюарт разрыдался. Это больно — потерять мать, которая вас не любит, так как всегда надеешься, что когда-нибудь она вас полюбит. Теперь он был уверен, что Кассандра никогда его не любила. Зато Ален сохранил любовь матери, спрятав ее в своем сердце, как в сундуке. И это немалое богатство помогло ему выдержать тяжкие удары судьбы.
Больше ничего значительного в жизни Стюарта не происходило до одного сентябрьского дня, когда он с двумя приятелями из французского лицея ограбил магазин «Фиш энд Чипс». Трое парней забрали сотню фунтов стерлингов и разделили их между собой. Когда они в компании унылых маникюрш и бледных лицеисток растратили все деньги в различных китайских и индийских ресторанах Сохо, Стюарт подбил своих приятелей совершить налет на продавца зонтиков на Риджент-стрит. Продавцы, парни ушлые, быстро их засекли. Приятелям Стюарта удалось сбежать. Они сбежали так далеко, что Коллен их никогда больше не увидел. Из телефонной кабины центрального комиссариата в Мэйфере Стюарт позвонил отцу в IBM. Через полчаса Люсьен Коллен рассказывал полицейским о самоубийстве в Кабурге своей жены Кассандры, урожденной Монтесинос. В тот же вечер отец с сыном отправились ужинать в клуб на Вест-Кенсингтон. Стюарт, который в то время еще был худощавым парнишкой, но уже отличался жестоким, язвительным характером и любил прихвастнуть, заявил отцу о своем намерении бросить учебу и начать карьеру в преступном мире. Люсьен Коллен нервно засмеялся. У него насчет Стюарта были другие планы: духовный коллеж в окрестностях Арраса, а затем Политехническая школа или Национальная школа управления.
— Преступный мир, — спокойно объяснил он сыну, — невероятно сложен и полон неожиданностей. Нужно уметь жить с постоянным ощущением опасности, в нелегальном положении и в аморальности — три тяжких испытания, сопоставимых со сдачей экзаменов по математике, физике и химии на степень бакалавра, что невозможно для девятиста девяноста девяти человек из тысячи.
— А если я тысячный?
— Скажи, у тебя есть настоящее призвание?
— Да.
— Есть ли у тебя настоящее призвание хоть к чему-либо, кроме как к обедам в ресторане?
— Обеды в ресторане — это не призвание, а страсть, и страсть дорогостоящая. Поэтому я должен иметь прибыльное дело.
— Стань высоким функционером.
— Слишком трудно. Ты заметил, что я не очень умный?
— Действительно. И именно поэтому тебе не следует связываться с преступниками. На высокой должности, совершив ошибку, ты получишь взыскание. В преступном мире ты получишь пулю в лоб или двадцать лет тюрьмы.
— Я это знаю, — сказал Стюарт, жестом показывая официанту принести вторую бутылку бордо. — Все равно, меня туда тянет. Я рассуждаю так: в преступной среде больше кретинов, чем среди высоких функционеров, и поэтому мне будет легче блистать среди них. Когда видишь все трудности жизни гангстеров, то говоришь себе, что лишь идиоты или обиженные обществом, что то же самое, встают на подобный путь. Тогда как высокие посты занимают только умники и мещане. Я могу сойти с дистанции на первом же повороте. А с бандитами у меня есть шанс зацепиться. Не считая того, что их образ жизни мне подходит больше. Он порочен, низок, распутней. Там все легко и доступно: деньги, женщины, смерть. Да, у меня призвание к преступлениям, как у других призвание к лепке скульптур, социологии или игре на пианино.
— Будет все-таки лучше, если ты получишь образование, а для этого нужно сдать экзамен на бакалавра.
— Я уже два раза его сдавал!
— Я неправильно выразился: нужно получить степень бакалавра.
— И для этого я должен ехать в Аррас?
— Обязательно. В Лондоне тебе ничего не светит, впрочем, не тебе одному. Твои приятели и подружки из французского лицея будут неприятно удивлены, когда очутятся на подготовительных курсах в парижских лицеях. Им покажется, что они не понимают французского.
Стюарт Коллен уехал в Аррас первого октября. В июне следующего года он получил степень бакалавра и явился на приемный экзамен в Политехническую школу, заодно отправив свое школьное досье в лицеи Людовика Великого, Генриха IV и Людовика Святого, готовившие к поступлению в Высшую коммерческую школу. Ему отказали в Политехнической школе, но приняли в лицей Генриха IV. На следующий год он провалился на вступительных экзаменах в BKШ. Зато был принят в Коммерческий институт в числе лучших, окончив его в числе худших.
