– А, Нанука! – скажут они ему. – Сыграй нам что-нибудь, Нанука! Мы не будем жевать, когда такая музыка!..
– Дорогой! Вот его зовут Гоча! У него сегодня два раза Новый год! У него сегодня именины! Сыграй для него, дорогой!.. – говорят они ему теперь.
И он играет. Пусть они сегодня едят свой крабовый салат без крабов. Завтра они будут аплодировать ему стоя.
Лора была его смычком, продолжением его чуткой руки, пятой струной его скрипки. Как продолжение его руки, Лора собирала хрустящие купюры любого достоинства, чтобы вложить их в успех Нануки. Успех был уже близко. Впереди маячили Кремль и близкие звезды южного неба.
Как пятая струна Нанукиной скрипки, Лора отзывалась движением души на каждую взятую ноту. Вот здесь нужно больше экспрессии! А здесь...
Им бы еще час продержаться. Куранты уже били. Еще чуть-чуть – и все назюзюкаются и начнут бить друг другу морды. Вот этот, с хвостиком, с брюшком и в модных очках, уже почти отъезжает. Надо объявить перерыв. «Почтенная публика! Наш вечер продолжается!»
Наскоро похватав чего-то жилистого в хмурой подсобке, где-то на задворках этого праздника, Лора покормила Нануку салатом «оливье», они запили все это холодным шампанским, по-деловому звякнув бокалами, и Лора снова поспешила в зал – готовить следующий номер. Надо отработать все по минутам, а то недоплатят, как пить дать!
А в банкетном зале не скучал народ. Дискотека была в разгаре. Похоже, современные обработки классической музыки сегодня уже «не канают». Разбитные тетеньки без возраста и подшофе, клонированные одной и той же индустрией красоты, приостановили движения челюстями и стали весело махать мишурой и делать движения бедрами.
Официантики в длинных передниках с напряжением хищников всматривались в движение полезного вещества на тарелках и в перемещение собственно тарелок по столам. Они, как и Лора, любили Новый год за деньги и с одинаковой силой, но по разным причинам, ненавидели тех, кто постоянно роняет на пол вилки, и уже почти не старались это скрывать. В общем, все были при деле.
В это время Нанука мыл белые руки в туалете, а тот, который с хвостиком и с брюшком, обнимал унитаз, как было видно Нануке.
Если бы Нанука мог глядеть на него с другой стороны, то через модные очки он разглядел бы вполне осмысленный и даже трезвый взгляд на унитазы в этом заведении. Портупееву тоже не удавалось расслабиться. Унитазы были поставлены конкурирующей фирмой. Компания «Портупеев и Ко» профукала этот заказ пару лет назад, но теперь-то Портупеев выкажет конкурентам все свое пренебрежение, используя их товар по назначению. Он значительно окреп и завоевывает рынок.
Файл 16.docПросто Новый год
Го д разгонялся, спотыкаясь, лениво и вязко, в сумятице непонятных дел и невнятных событий. Плохие новости в телевизоре казались злой шуткой: разве можно так жестоко обманывать людей? Ведь только что был праздник, самый лучший и самый любимый – всем, всем обещано поголовное тотальное счастье! Но фейерверки погасли, а хорошие новости, в отличие от непонятных дурных, не спешили вылупляться на свет. Гороскопы отсроченного действия сложены в стопки глянца – их жалко выбрасывать...
Странная штука – время. До наступления «часа икс» его всегда катастрофически не хватает, а после его тоже нет, потому что еще не пришло оно – время. Видно, время еще не пришло, и Люся грустила... Потом хватишься, а его опять не хватило на что-то важное. Например, на жизнь.
Да нет, это не хандра вовсе, оттого что так мало солнца и погода паршивая. Это просто в рекламном бизнесе затишье. Сезонный спад. Обычное дело. Отсутствие дел.
Кому-кому, а Портупееву грустно не было. Ему было некогда. Друзья его юности обскакали его по всем фронтам. Их портреты мелькали в местном народившемся «глянце», а иногда и на заборах. Один в депутаты намылился. Другой заделался издателем. Третий стал большим ценителем вин и экспертом на этом поприще. Помнит, помнит Портупеев, как «портвешок» в подъезде с девочками они вместе дегустировали! А четвертый – тот вообще продюсер, тьфу!..
Поэтому много было у него дел. Горшки рекламировать надо? Надо. Но это ведь для денег. А для души? А за-ради славы, опять же?.. Портупеев тоже тянулся к прекрасному. Недавно вот в театре был. Какая гадость! Там отвратительный туалет! Чистый Клондайк. Какая радость! Так. Надо отправить Зинку. Пусть проведет полное обследование рынка. Зинаида, кажется, неравнодушна к высокому искусству.
Лёша сидел за столом абсолютно голый и матерился. Перед ним вперемешку лежали какие-то панельки, клавиатура от переносного компьютера, безвременно погасший экран от него же, еще куча деталек без названия и паяльная лампа.
За окном розовое утро на белом снегу – красиво!
Ноутбук сломался. Умер. Тихо и подло. Это катастрофа. Там все: тексты, статьи, кое-что из деловой переписки...
Он был старенький уже. Да не Лёша, конечно! Лёша – лихой Самоделкин, даром что в неглиже. Лужу, паяю, компы починяю. И если бы Люся этого не знала, то испугалась бы еще больше. Наверное, Люся относилась к ноутбуку, как Нанука к своей скрипке.
Люся подошла молча и с минуту стояла тихо, чтобы не мешать. Вообще-то, ей это было несвойственно. Если бы не до боли знакомые серые, с белыми полуистершимися буковками клавиши, было бы решительно невозможно понять спросонья: ноутбук это (был) или автомат Калашникова.
Лёша обернул к ней лицо: продольная складка над переносицей говорила о крайней сосредоточенности. Тут он протянул руку, приподнял короткую Люсину сорочку в мелкие сердечки, убедился, что все на месте, и сказал:
– Наброситься, что ли?
Но выражение сосредоточенности теперь появилось на лице у Люси.
– Как это случилось? – спросила она.
Компьютер давно уже «глючил» и отключался самопроизвольно в самый неподходящий момент.
– Да в «нэт» хотел залезть, а он вообще вырубился! – с досадой ответил Лёша.
Люся налила себе холодного чаю.
– З-зараза! Как тебя засунуть?! – донеслось до Люси, когда она пошла умываться.
Файл 17.docКреативные будни. (Не) банальные бредни
– «...Эта тема стоит особняком в творчестве писателя» – так наша учительница литературы говорила, Эм Зэ, – сообщила Люся задумчиво.
– Ага, тема особняком, а ты кособняком. Выпрямись сейчас же!.. – сказал суровый муж.
Людмила трудилась над текстом «промо» Ариадны в Интернете, и ей было не до собственного имиджа.
– ...А ты напиши так: «Любые услуги, любые заказы для вас мы готовы криэйтить, заразы!» – предложил Лёша.
Его хлебом не корми, дай поизгаляться. А у Люси работа! Того и гляди Пегас взбрыкнет и ускачет к конкурентам. А надо, чтоб стукнул копытом и высек золотые искры.
– Напиши вот что: «Сценарии. Домашние скандалы». Есть же «Домашние обеды»!
– Я тебе по лбу щас дам! – пообещала Люся, гений креатива. Только куда ей до Стасика: Лампас – Фугас – Рыбий Глаз...
– Полба – это каша такая? – на всякий случай спросил Леша.
В общем-то, какая разница, что рекламировать – унитазы, контрабасы или жалюзи... Главное – концептуально мыслить.
«Многие тут приходили. Но рядом с вами никто не стоял», – призналась вчера Барышева. – «Обижались, плакали и убегали...» Перекокин вот приходил. Неужели и он... плакал?
Пусть все рыдают. Фирма «Люксор» в полном составе будет тоже рыдать – от счастья.
...Кажется, его звали Люк. Если мы что-то напутали, он не сможет на нас обидеться: слишком давно это было.
Однажды Люк лежал под пальмой и размышлял. Ученым не удалось точно установить: валялся ли он под пальмой, скрываясь от палящего солнца или утомившись после охоты на мамонта или на женщину. Однако доподлинно известно, что в те славные времена мужчина охотился на женщину, а не наоборот.
Так вот, растянувшись под пальмой, Люк пялился на упругие длинные листья и удивлялся, каким ласковым может быть солнце.
Когда долго лежишь под пальмой, в голову обычно приходят гениальные мысли.
Особенно если сначала на нее падает вкусный кокосовый орех.
Потирая шишку на лбу, Люк принялся за дело.
Часть вторая и не последняя.
«Где ты был? Опять подрался? С мамонтом? Ой, что это?» – спросила Лю.
Как все женщины во все времена, Лю задавала слишком много вопросов. Одновременно.
Люк посчитал достойным ответа только один и гордо развернул перед ней жалюзи. То есть тогда никто не знал, что это жалюзи...
Когда работать совсем уж не хотелось, Люся сбегала в сочинительство. По степени бредовости экзерсисов можно было ставить диагноз.
...Ну так вот. Я же говорю тебе – налегке.
Стивен Сенди шел налегке по бескрайним просторам России.
Не то чтобы совсем ничего у него не было, нет, болтался на плече рюкзачишко, стильный такой рюкзачок с десятком карманов и карманцев, а в нем, кроме «зеленых», все, что нужно путешествующему по России американцу, чтобы не умереть с голоду: сухое печенье «D&D», несколько баночек лососины с ананасами, пара фунтов орешков кешью, арахисовое масло.
