— Это не просто вещь, — устало произнесла она. — Мой прапрадедушка Картер привез ее из Китая.
— Я же извинилась.
В холл вышел Пол с газетой в руке и сквозь очки воззрился на жену и дочь.
— Джозефина, — обратился он к дочери, — не груби матери. Дело не в вазе, как ты понимаешь. Ты нарушаешь покой в доме.
— Покой? — усмехнулась девочка.
— Да, покой. А теперь извинись перед мамой.
Джози пробормотала извинения и удалилась к себе.
Руфь не ожидала, что муж окажет ей поддержку, и была ему глубоко благодарна. В последнее время ей чаще приходилось полагаться только на собственные силы.
— Спасибо, дорогой. — Она положила ладонь ему на плечо.
Он глянул на нее и рассеянно потрепал по руке.
— Думаешь, мне надо бросить работу? — спросила она. — Может, я переоценила свои возможности?
— Не глупи, Руфь. Ты же с ума сойдешь. Давно ушло то время, когда они действительно нуждались в тебе.
— Я тоже так думаю, но…
— К тому же без твоего заработка в семейном бюджете образуется заметная брешь. А мы уже привыкли к этим деньгам.
— Значит, думаешь, не надо бросать?
— Как и во многих других вопросах, касающихся жизни семьи, решай сама.
— Порой я жалею, что ты не можешь топнуть ногой.
— Ага, а ты в отместку так прижмешь меня, что я потом до конца жизни буду ковылять на костылях. — Пол скорчил гримасу. — И потом, думаешь, ты сможешь снова стать для них милой мамочкой?
На пикниках Тротмэна всегда бывало богатое угощение, и прием на День Труда не стал исключением. На двух жаровнях подрумянивались куски баранины, столы, украшенные цветами, ломились от закусок — крабов, омаров, суши и маисовых лепешек.
Это был один из тех редких деньков в штате Мэн, когда воздух прогревался до тридцати пяти градусов и люди, обливаясь потом, изнывали от жары. Пикник у Тротмэна завершал летний сезон. На следующий день дачники разъезжались к себе в Нью-Йорк, Бостон и Филадельфию. Начинался учебный год.
Разморенные гости лениво бродили по саду, на который хозяин не жалел средств. Казалось, даже камни были разбросаны между подстриженными кустами строго в соответствии с проектом нанятого Тротмэнами всемирно известного дизайнера. Руфь стояла на новом причале — кажется, из гондурасского красного дерева? Или, может, из перуанского? — и думала, что дикие заросли вокруг собственного коттеджа ей нравятся гораздо больше.
— Руфь, а я тебя ищу!
Она обернулась, изобразив на лице улыбку. К ней направлялся Тед Тротмэн, аккуратный и подтянутый, в полосатых шортах и тенниске. Его сопровождал незнакомый ей пожилой мужчина.
— Позволь познакомить тебя с Филом Лавелем. Он приехал из Брансуика специально, чтобы встретиться с тобой.
— Здравствуйте. — Руфь пожала мясистую ладонь Лавеля.
Этот маленький толстый человечек явился на прием в белых шортах и бейсболке — слава богу, не козырьком назад.
— Тед мне все уши про вас прожужжал, — сказал Лавель.
— И правильно сделал. — Руфь приняла непринужденную позу, зная, что в бежевых льняных шортах и синем топике с завязками на шее она выглядит отлично.
— Ладно, оставлю вас вдвоем. — Тротмэн потрепал Лавеля по плечу. — Будь осторожен. Ум у нее острый, как бритва.
— Итак… — Лавель опустился толстыми ягодицами на перила причала. — Тед, судя по всему, у вас на крючке.
— Он находит нам клиентов.
— Что ж, попробуйте и меня убедить стать вашим клиентом. Чем может быть полезна мне фирма «Ландерс Кич Милсом»?
— Сразу оговорюсь: мы не занимаемся всем подряд. — Руфь обожала подобные моменты, когда перед ней стояла задача обаять очередного клиента. — Наша специализация — поглощения, слияния, вопросы обслуживания кредитов и ведения переговоров по контрактам. Мы помогаем клиентам оценивать конъюнктуру рынка и создавать стратегические альянсы.
— Мне весьма импонирует, что в числе ваших партнеров много людей, работающих также в советах директоров государственных и частных компаний.
— Такова политика фирмы, — объяснила Руфь. — Благодаря этому мы имеем уникальную возможность получать информацию о планах и настроениях руководства компаний, что в свою очередь позволяет нам принимать верные решения при осуществлении сделок с ценными бумагами, а также правильно строить взаимоотношения с банками и государственными учреждениями. Теперь что касается вашей компании. Вы были вовлечены в довольно сложные переговоры с профсоюзной организацией. Эти переговоры не принесли ожидаемых результатов. — Она улыбнулась.
Лавель снял кепку и отер рукой потный лоб.
— Я готов выслушать ваше мнение.
За десять минут Руфь изложила ему альтернативную стратегию. Лавель, судя по выражению его лица, недоумевал, почему его собственные юристы не выдвинули аналогичной идеи и не сэкономили компании немалые деньги. При упоминании о неоправданных финансовых затратах он поморщился. К тому времени, когда их бокалы опустели, Лавель был покорен. Пожимая ей на прощание руку, он обещал позвонить и договориться о деловом обеде. Что ж, к моменту их следующей встречи она постарается быть во всеоружии, и он окончательно убедится, что интересы его компании будут надежно защищены, если он доверится квалифицированным специалистам фирмы «Ландерс Кич Милсом».
Лавель отошел, и Руфь обратила свой взор на толпу гостей. Уилл перекидывался «летающий тарелкой» со своим приятелем Эдом Стайном. Джози болтала с подругами, Трейси и Шоной. Она мотнула головой, и ее волосы — удивительное сочетание оттенков медового и кленового сиропа — зазолотились на солнце.
Руфь невольно улыбнулась, вспомнив одно из редких мгновений полнейшего взаимопонимания с дочерью. Прошлой осенью Джози перекрасила волосы в крикливый ярко-оранжевый цвет. Выбежав из ванной, она рухнула на кухонный стол и застонала: «В таком виде я в школу не пойду. Скорее умру». Едва сдерживаясь от смеха, Руфь успокаивала и утешала расстроенную дочь, а потом отправилась в ближайший магазин за другой краской. На следующий день Джози вернулась из школы с букетиком белых фрезий в руке.
— Спасибо, мама, — сказала она. — Спасибо, что вчера пришла мне на помощь.
— Чудесные цветы, Джози.
— Мои любимые. — Джози вдохнула носом насыщенный аромат. — Запах великолепный, правда?
— Восхитительный, родная. — Руфь крепко обняла дочь.
Теперь Джози неожиданно подняла голову и поймала взгляд матери. Сердито сверкнув глазами, она тут же отвернулась. Не злись на меня! — хотела крикнуть ей Руфь. Ты не представляешь, как это больно.
Пол стоял в тени можжевельника и наблюдал за женой. Интересно, думал он, удалось ли ей произвести впечатление на этого толстого коротышку? Руфь, безусловно, отлично знает свое дело. Неудивительно, что Боб Ландерс постоянно повышает ей зарплату.
В поле его зрения появился Крис Кауфман с молодой женщиной, снявшей на лето коттедж Прескоттов. В прошлом году Руфь завела с ним короткий роман, длившийся те несколько недель, что Пола не было в городе. Пола, естественно, добрые люди не преминули поставить в известность.
Лед в бокале Пола растаял. Он запрокинул голову, поглощая последние капли. Руфи он не обмолвился о том, что знает про ее интрижку. Тем более что он и сам в этом смысле не ангел. В истории каждой четы есть взлеты и падения. Как же иначе?
От выпитого в голове приятно гудело. Чудесный день. Да и вообще жаловаться не на что. У него приличная работа. Красивая жена. Замечательные дети, хотя Джози порой и доставляет массу хлопот. Пожалуй, пора налить еще бокальчик.
Руфь запихнула в брезентовую сумку теплые свитера, затем упаковала приготовленную на день рождения Уилла еду: запеченные в остром соусе куриные ножки, омаров холодного копчения, авокадо, приправленные имбирем, малину; потом уложила тарелки, вилки, пластиковые стаканчики, бутылку охлажденного вина и банки с диетической пепси-колой и спрайтом. Наконец очередь дошла до торта — она надеялась, что в пластиковом пищевом контейнере его удастся довезти до острова Бертлеми целым и невредимым.
Джози пришла на кухню и начала метаться из угла в угол.
— Я тебе не очень нравлюсь, да? — вдруг спросила она.
Слова дочери больно задели Руфь.
— Ты говоришь ужасные вещи.
— Но ведь это правда. Уилла ты ни за что не отправила бы учиться в интернат.
— Ты же понимаешь…
— Я видела, как ты смотрела на меня у Тротмэнов.
— А я видела, как ты сама смотрела на меня, — отвечала Руфь. — С ненавистью.
— Возможно, я и вправду тебя ненавижу.
Руфь почувствовала, что вот-вот расплачется.
— Что ж, я к тебе ненависти не питаю. — Она протянула к дочери руки. Если б только Джози кинулась к ней в объятия, как это часто бывало раньше! — Я люблю тебя.
