– Джина Тримейн?
– Как?
– Может, сейчас ее зовут Джина Тримейн.
– Нет, – ответил я.
– В этом доме вообще живет женщина?
– Полагаю, это не должно вас заботить, – сказал я. – Можно узнать, в чем, собственно, дело?
– Я ищу женщину ростом пять футов восемь дюймов. Волосы средней длины или даже длинные. Вероятно, блондинка, но может быть и брюнеткой.
– Решительно не понимаю, о чем идет речь.
– Очень мягкие руки, – говорил он. – У шеи немного выпуклая родинка. Послушайте, можно мне войти в дом?
– Я занят важным делом.
– Она моя жена.
– Э-э, понятно…
– Как-то в пятницу она просто ушла на работу и больше не вернулась. Она моя жена. Мне пришлось чертовски долго ее искать, но у меня есть основания полагать, что теперь она живет с вами.
– Думаю, вы что-то перепутали. В любом случае желаю удачи в ваших поисках.
Я хотел на этом и закончить, но он занервничал. Схватился за дверь.
– Мне нужно закрыть дверь.
– Вас зовут Сальвадор Гонгола, верно? – спросил он.
Моя фамилия всегда звучит очень по-иностранному, особенно когда ее произносят англичане. У меня, как и у большинства басков, дурацкая фамилия, которую практически невозможно произнести на английский манер.
– Я закрываю дверь, – повторил я.
– Знаете, я не сдамся. У меня есть право хотя бы услышать ее объяснения. Я так долго ее разыскивал. Джина должна поговорить со мной. Она просто взяла и ушла, понимаете? Она обязана дать мне шанс поговорить.
Возможно, дело было в том, что мы переезжали в другую страну и полностью меняли нашу жизнь, но что бы там ни было, мне не составило труда отправить впечатление от странного мужчины на нашем пороге в мусорную корзину, вместе с рецептами, вырезанными из воскресной газеты и ни разу не использованными, загадочной батарейкой в упаковке с надписью «Не выбрасывать» и гарантией на кухонный комбайн, о покупке которого я никак не мог вспомнить.
Когда Габриэль вернулась домой, я бы мог спросить ее, звали ли ее раньше Джина Тримейн и была ли она замужем, – но я не стал этого делать.
Габриэль была прекрасна, она считала, что я ей доверяю. Она видела во мне мужчину, с которым ей хорошо и безопасно, и чувствовала себя выше любых подозрений. А у меня было достаточно опыта общения с женщинами, чтобы понимать, что нельзя добровольно разрушать это ощущение.
И все же мне хотелось немного порасспрашивать ее, чтобы получше узнать; я решил начать с ее работы. Габриэль раньше упоминала, что как-то связана с полицией. Я старался припомнить, что конкретно она говорила; из ее слов я понял, что она выполняет для них какую-то работу.
– Так в чем именно заключается твоя работа? – спросил я.
– Именно, – ответила она. – Именно об этом я себя спрашиваю. Впрочем, я все равно увольняюсь.
– Но чем ты занимаешься? – настаивал я. – Если это не слишком…
– Не слишком личный вопрос? Думаю, муж имеет право спросить у жены, чем она зарабатывает на жизнь.
Нам еще было приятно произносить слова «муж» и «жена». Муж. Я мог вытянуть губы трубочкой и выпустить из них это слово, как колечко дыма.
Я крошил салат на деревянной доске. Габриэль достала пиво из холодильника и села передо мной.
– Я работаю в подразделении, которое обрабатывает информацию для полиции, – сказала она. – Что-то вроде разведки, хотя на самом деле мой отдел не заслуживает столь громкого названия. Это скучное занятие. Знаешь, в наши дни накапливается огромное количество информации: камеры слежения на дорогах, тысячи свидетельских показаний, которые можно собрать, обходя дом за домом; примерно двадцать человек звонят по своим мобильным при каждой автомобильной аварии или преступлении. И все это необходимо обработать и сохранить на случай, если вдруг понадобится. В общем, у меня нудная канцелярская работа, значение которой сильно преувеличивают.
Потом она объяснила, почему так ненавидит свою службу и будет рада с нее уйти. Мне показалось, что она уже давно обдумывала и сортировала свои обиды, но мне все равно было интересно. Подразделение Габриэль имело косвенное отношение к работе разведки; они делились информацией об ИРА;[ii] она надолго запомнила тот день, когда у нее на работе устроили совещание с шестью женщинами из военной разведки. Габриэль сидела с пятью коллегами-мужчинами и ждала, когда начнутся переговоры. Сначала завязалась беседа, но вскоре повисло молчание. Тогда Габриэль проявила инициативу:
– Чего мы ждем?
Ее шеф объяснил, что ждет их начальника. Ему не пришло в голову, что другой отдел может возглавлять не мужчина. А когда он обнаружил ошибку, даже не подумал сделать смущенное лицо.
Именно тогда Габриэль впервые поняла, что не любит свою работу. Она слышала, что в руководстве и в штате того подразделения преобладали женщины, они были известны всем в их «индустрии» (так она это называла), но до того дня она не понимала, насколько на этой работе доминируют мужчины.
– Понимаешь, – говорила она, – это не причина, чтобы увольняться. Но когда тебе хочется уйти, ты начинаешь обращать внимание на любые мелочи.
Однажды, придя на службу, Габриэль обнаружила на своем столе корзину с грязным бельем. И записку: «Пожалуйста, постирай и погладь к четвергу».
– И что ты сделала?
– Отнесла корзину на парковку и подожгла. Сгорело очень быстро.
Габриэль разговорилась. Я спрашивал себя, почему мне казалось, что ей неприятны разговоры о пропитом. Теперь ее было просто не остановить.
– А потом был случай с мастурбацией, – рассказывала она.
– С мастурбацией?
Габриэль откомандировали в подразделение в северной части Лондона. Как-то она вместе с подругой-коллегой по имени Эми зашла в служебный бар.
– Чем это вы тут заняты? – спросила Габриэль, заметив странный вид ребят.
Она увидела офицера, которому симпатизировала, но сейчас он был явно смущен. Наконец он выдавил:
– Парни устроили соревнование по мастурбации.
– Неужели. Прошу вас, не смущайтесь нашим присутствием.
– Ладно, – сказал офицер, немного оправившись. – Парни из военной полиции это затеяли и вызвали на соревнование наших ребят…
– Ну, и как оно проходит?
– Восемь наших парней становятся напротив восьми их ребят, и все спускают штаны. Крайние начинают… Когда один кончает, может приступать его товарищ по команде…
– Воображаю. И когда начинаете?
Комнату быстро заполняли ребята из военной полиции. Они привыкли брать помещения штурмом. Все с ног до головы были в черном боевом обмундировании. Как обычно, брюки заправлены в ботинки, чтобы змеи не забрались, – серьезная опасность в центре города.
Габриэль заметила своего знакомого по имени Стив Салмон и решила поболтать с ним.
– Ты же не станешь портить нам веселье? – простонал Салмон. Ему нравилась Габриэль.
– Я решила присоединиться, – заявила она.
– К соревнованию по мастурбации?
– Я за здоровую конкуренцию.
– А как мы узнаем, что ты кончила?
– Узнаете. У меня исказится лицо, и я начну хвататься за мебель. А еще я буду сильно стонать. Я люблю постонать.
– Но в какую команду тебя определить – у тебя и там и там есть друзья…
– Можете кинуть жребий, – предложила Габриэль. – А Эми выступит за другую команду. Ты легко доходишь, Эми?
– У меня с этим нет проблем, – заверила Эми так же небрежно, как Габриэль, но при этом сильно краснея.
– Ну присоединяйся, – согласился Салмон.
Но Габриэль не присоединилась. Вместо этого она сильно напилась в тот вечер и вела себя не слишком прилично. В итоге, когда история всплыла, упоминалось ее имя, а не фамилии шестнадцати участников. Она так и не выяснила, получили ли взыскание остальные, но там она была единственная из своего отдела, и босс считал, что она опозорила своих.
Габриэль была убеждена, что если бы она была мужчиной, ее бы слегка пожурили и оставили в покое, подразумевая, что «мужчина всегда остается мальчишкой». Но в тот раз начальник был всерьез на нее зол.
– И меня выгнали, – вздохнула она.
– И никого из парней не тронули?
– Ошибка была в том, что я начала возражать боссу. Он и так меня не любил и использовал эту возможность, чтобы отделаться от меня. Я никак не вписывалась. День за днем я вместе со всеми приходила, работала, болтала, выпивала в служебном баре, но меня никогда не покидало ощущение, что я не стану своей.
– Ясно. Значит, ты работаешь на полицейскую разведку.
– Типа того.
– Ну и ну. А ты не похожа на полицейского.
– И слава богу.
Я был несколько удивлен, узнав, чем занимается Габриэль, но я был бы поражен не меньше, если бы выяснилось, что она сантехник или статистик из страховой конторы.
По ее мнению, многие проблемы возникали из-за того, что ей хотелось уволиться. Если бы она действительно собиралась делать карьеру, точно не осталась бы на соревнование по мастурбации и подхалимничала бы, чтобы сохранить работу.
