Мчатся «мерседесы», украшенные гвоздиками, развеваются юбки куклы-гиганта на капоте флагманского автомобиля. Цено и Дуня Колбаковы сияют, Флер прижимается немощной плотью к своему Джерри (Георгий Пенчев Гелев), разумеется, они воркуют в собственном автомобиле. Кум (по-современному свидетель) — это само собой разумеется! — директор чего-то там, а кума внушительна, как египетская пирамида. Запеченные ягнята и домашнее вино? Шутите…
Мчатся «мерседесы», сияют Цено и Дуня Колбаковы — повезло Флер с этим Джерри. Свекор располагает связями за границей, а грех молодым людям не пожить на Западе, не отесаться как следует в цивилизованных условиях — нельзя лишать молодых такой возможности, не изверги же мы какие-то. А Джерри — красавчик, кудри вьются, как у молодого Моцарта, что выткан на коврике, лишь черные обвисшие усы несколько подкачали. «Ну, да ничего, — вздохнула вдруг Дуня Колбакова, — и мой Цено поначалу ходил в фуражке, а потом переменился и стал носить шляпу, да еще какую — первосортную, а может, даже „экстра“ класса-само собой, об этом даже не стоит напоминать, что она импортная».
Ах, как идет этому Цено Колбакову мягкая фетровая шляпа! Шляпа, сигарета «Кент» и тот паренек с тросточкой в руке, что поглядывает на нас с этикетки бутылки, как, кстати, Цено, называется эта тросточка?
— Какая еще тросточка? — рассеянно отзывается Цено, сверля взглядом филейные части кумы (выше мы уже упоминали о ней). — Причем тут тросточка?
И уразумев, что речь идет о виски, он чуть было не осерчал на жену за ее бестолковость, но распоясываться в такой день, да еще перед людьми, негоже, вот почему он мило улыбается Дуне и произносит: «Джонни Уокер», дарлинг», — а взгляд его продолжает шарить по туловищу кумы: вот это формы, аж дух захватывает!
Фетр— метром, Джонни -Уокером, все это тутти-фрутти, а не напрасно говорит народ: любимого тела должно быть много.
Тем временем директор ресторана дает знак оркестру, и вопли саксофонов и грохот барабанов сменяются знакомой мелодией, той самой, которую сто пятьдесят лет назад довольно легкомысленно сочинил Феликс Мендельсон-Бартольди, даже не предполагая о том, что ее мотив подхватят всякие там цыгане-шаромыжни-ки да доморощенные поп-группы. Цено по-гвардейски выпячивает грудь, Дуня изображает на своем лице материнское умиление, Флер ощущает, что наступил момент застенчиво потупить взор, а ее брат Джамбо (Йорданчо) нашептывает молодожену: «Глянь, Джерри, глянь, какая паинька сидит за первым столом!»
— Прям-таки паинька, — отвечает ему тихо Джерри, — это же Чернушка Лили, монтажница…
И делает жест рукой, означающий, что у него уже была возможность близко познакомиться с Лили.
Но вот гости усаживаются за столы. Золотым потоком льется троянская сливовая ракия, кто-то — естественно, всегда найдутся любители пооригинальничать! — требует водки, женщины кокетливо пригубливают кампари и разные там другие напитки. Шныряют официанты с нагруженными подносами, торжество идет своим чередом, и вот наступает момент, когда кум должен сказать несколько напутственных слов…
Да кому там интересен кум — вы только посмотрите на стол!
Закуски— ассорти -фантазия. Салат дю шоп — феерия! Прозрачный бульон с пирожками, мясо под винным соусом, обильно сдобренным: специями, с грибами и затейливым гарниром, и другие выдумки шеф-повара, который лично сказал Цено: «Можешь плюнуть мне в лицо, если обнаружишь в меню какой-нибудь просчет!»
На десерт — кофе с марципанами и профитролями, торт и мороженое, бананы и розовощекие яблоки.
Это Колбаков-то не знает толк в застолье?!
«Горько!» — выкрикивают гости и облизываются, будто это им самим предстоит целоваться. Джерри привлекает к себе Флер, их волосы соприкасаются, оркестр начинает играть туш точно в тот момент, когда на улицу спешно выводят одного из сватов — чьего-то дядю или брата, в суматохе никто так и не понял.
«Горько и сватам!» — снова требует кто-то, и Цено целует Дуню сначала в лоб, потом в обе щеки, затем встает, склоняется к руке кумы. Знает, знает Цено Колбаков кого, когда и куда поцеловать! Сейчас он галантно приложится губами к руке, благоухающей ароматами фирмы Кристиана Диора, и гости начнут одобрительно выкрикивать: «Мастак этот Цено, надо же как насобачился в этикете!… «
А затем наступает черед обходить гостей… неприятная процедура, досадный пережиток — Флер краснеет, целуя руки гостям и прикрепляя к их одежде свадебные платочки… У нее аж дыхание спирает от этой унизительной церемонии — она девица современная, но легко ли устоять под напором стариков? — «Эй, дочь, — сказал ей Цено строго, — ведь это деньги!»
Джерри следит за терзаниями невесты и улыбается, потому что все эти десятилевки, что прикалываются к платью новобрачной, вскоре перекочуют в его карман, верно, все это отдает плебсом, но зачем обижать стариков, раз они так настаивают…
И вдруг Джерри срывается с места и стремительно подбегает к жене: на подоле ее юбки покачивается двадцатидолларовая банкнота Кто? Когда? Как? — Откуда взялись эти доллары? Джерри, воспользовавшись моментным замешательством, ловко отцепляет банкноту.
В хозяйстве пригодится.
Позднее Цено Колбаков заявил: «Эта история с долларами смахивает на диверсию. Мол, нам уже мало собственных денежных знаков, подавай нам доллары. Однако Джерри очень удачно вышел из положения, незаметно отколол эту банкноту. Ну что ж, и доллары — тоже деньги, пусть Джерри потратит их на себя».
Так была пресечена попытка внести сумятицу в торжественный ритуал, и все обошлось без происшествий.
Цено Колбаков сидит возле жены, лоб усеян капельками пота, щеки покрыты пунцовым румянцем, рука отбивает такт вилкой по тарелке, а губы произносят следующее:
— Так, Дрянговым мы утерли нос. И Манчевы тоже — шлеп! — по губам получили! Нашли, чем хвастаться — ресторан первой категории! Да я в ресторан первой категории вожу мастеров, что строят мне гараж, а эти там женят детей! Тьфу! Для нас с тобой, Дуня, подавай люкс, и только люкс. Я даже подумываю, Дуняша, как подоспеет время женить Йорданчо, нанять корабль и организовать свадебное путешествие по Дунаю до Вены, как ты считаешь?
— Целый корабль до Вены, Цено? — испуганно восклицает супруга. — Кто же тебе разрешит нанять целый корабль для одной свадьбы?
— Еще как разрешат! — Цено ударяет кулаком по столу. — Целых два предоставят! Один зафрахтуем для нас, а на другой я нагружу Манчевых с Дрянговыми, пусть изнывают от зависти. Пусть и они посмотрят на Вену, а может, отвезу их на корабле и до Парижа или до Рима, а может…
Разумеется, Цено Колбаков уже пьян как сапожник, и потому его осторожно выводят из ресторана, усаживают в «мерседес» и отвозят домой. Дуня остается еще немного, посмотреть на то, как молодежь отплясывает современные танцы, и вот, наблюдая за весельем, она неожиданно замечает, что Джерри, облапивший Чернушку Лили, начинает тискать ее.
Но и она — Дуня Колбакова — живой человек, и потому на следующий день, стряхнув с себя намеки на похмелье и усталость праздничной суеты, забывает обо всем, забывает и о том, что она ненароком увидела, и это маленькое происшествие остается тайной для всех, за исключением Джерри и Чернушки Лили, а также Джамбо, который по окончании торжества высказал зятю:
— Ну ты даешь!
И в его голосе послышалось нескрываемое восхищение.
Кое— кому может показаться неэтичным то, что я сейчас сделаю. В том смысле, что я познакомлю вас с житейской мудростью, познанной Цено Кол баковым на собственном опыте: скажи мне, кто твои гости, и я скажу, кто ты. Потому как Цено Колбаков, естественно, делится своими воззрениями только с самыми близкими людьми. Ведь не станет же он подбрасывать подобные мысли своему начальнику, который вполне резонно может заметить: «Это же надо! Оказывается, Цено ценит меня не как личность и фигуру, а как гостя, который может ему пригодиться!»
Как бы то ни было, но именно такой смысл заложен в откровении нашего Цено. Что поделаешь! Сложен мир, сложен и малый, но в то же время бездонный Космос, умещающийся в каждом живом существе, а Цено Колбаков тоже был живым существом, причем довольно вместительным, так что его Космос по габаритам опережал многих. Тогда почему, спрашивается, если и Цено такой же человек, как и все прочие, ему непозволительно иметь свои маленькие слабости? К тому же, разве можно считать слабостью прекрасную ориентацию в выборе гостей? Наоборот, я скорее склонен согласиться с Цено Колбаковым: человек должен знать, кого он принимает в своем доме. Потому что стоит тебе широко распахнуть двери…
Впрочем, речь идет не о широко распахнутых дверях. Все дело в разумном отборе, в селекции, отметили бы мы, так как даже в футбольной команде всегда есть специалист, занимающийся подбором состава, а дом Колбакова, как вы уже имели возможность убедиться, это вам не какая-нибудь завалящая футбольная команда.
