Они подошли к толпе и встали в задних рядах, ожидая пока Стебликов закончит.
А он, допев рефрен, раскланялся со слезою в глазах, растроганный собственным пением.
Аплодисмент был бешеный. Американцы возбудились, как дети, хлопали Стебликова по плечу, наливали еще виски.
– Кто автор стихов? – спросил Эрик.
– Поэтри? – уловил знакомое слово Алекс. – Лермонтов написал. Михаил Юрьевич…
И тут Алекс увидел среди американских лиц, в задних рядах толпы, знакомые физиономии проводницы и Николая. Оба оторопело глазели на Стебликова, не в силах вымолвить ни слова.
Алекс сделал вид, что не заметил их, хотя проводница знаками настойчиво предлагала ему покинуть купе. Но протиснуться в толпу американцев ни она, ни Николай не решались.
Алекс заметил, что напротив него появилось много новых лиц, среди них две женщины, на вид лет за тридцать: одна высокая, с черными прядями волос, а другая маленького роста блондинка с короткой стрижкой и в очках. Обе смотрели на Стебликова с большим любопытством. Блондинка, перехватив взгляд Алекса, обратилась к нему с вопросом:
– Скажите, является ли пение сотрудника КГБ проявлением политики гласности?
– Я не… – развел руками Алекс. – Донт андерстенд.
Николай, по-видимому, прекрасно понял вопрос блондинки, потому что лицо его побагровело, и он сдавленно выкрикнул из задних рядов зрителей:
– Ты… за кого себя выдаешь?!
Американцы оглянулись на Николая, а Стебликов, желая сгладить намечающийся конфликт, поспешно произнес:
– А теперь давайте вашу. Вместе!.. Америкен сонг!
И затянул, хитро поглядывая на американцев:
– Глори, глори, алиллуйя!..
Американцы дружно подхватили, смеясь, и вместе со Стебликовым спели пару куплетов, в то время как потемневший от злобы Николай тихо шептал проводнице:
– Вызовите бригадира… Немедленно!
Проводница вздохнула и отправилась по коридору прочь из вагона.
Едва стихли возгласы и аплодисменты, вызванные совместным пением, как Николай позвал негромко и властно:
– Алексей!
– Да не хочу я спать! – отмахнулся от него Стебликов. – Хорошо сидим!
– Прошу прощения… Мой товарищ устал…– на плохом английском языке проговорил Николай, раздвигая американцев и вырастая в купе перед Стебликовым в полный рост.
– Мистер Николай, вы тоже хотите спеть с нами? – ядовито осведомилась блондинка.
– К сожалению, не получится, мисс Барбара,– ответил он ей и коротко бросил Алексею: – Пойдем!
– Ну, ты и зануда… – вздохнул Стебликов, и вдруг до него дошло. – Так ты сопровождающий, что ли?.. Так бы и сказал, – упавшим голосом произнес Алекс.
– Пойдем! – повторил Николай.
– А что я такого сделал? Подумаешь, попеть нельзя… – заканючил Стебликов.
– Ты у меня попоешь… – тихо пообещал Николай.
– Произвол! – воскликнул Стебликов, и вдруг, собрав в аварийном порядке все свои знания в английском, произвел на свет следующую фразу: – Братья! Я не хочу уходить. Мне хорошо с вами!
– Я тебе покажу: братья! – не выдержал Николай, хватая Стебликова за руку и силой пытаясь вытащить его из купе.
Американцы в растерянности наблюдали за этой сценой и жалкими попытками Алекса сопротивляться. Лишь одна Барбара проявила решительность. Она дернула Николая за рубашку и с вызовом проговорила:
– Почему вы запрещаете вашему коллеге быть среди нас? Это не противоречит правилам!
– Он не коллега. Я его не знаю. Он пьян и едет без билета! Правила требуют высадить его на ближайшей остановке,– отчеканил Николай и уже специально для Стебликова добвил: – Ты у меня в Бологом вылетишь, как миленький!
– Братья…– упавшим голосом повторил Стебликов.
– Оставьте его в покое! Алекс ни в чем не виноват! – загалдели американцы.
Старуха на верхней полке вылезла из-под одеяла и энергичным жестом указала Николаю на дверь:
– Вон! Вы мешаете моему сну!
Николай растерялся, отпустил Стебликова. Барбара воспользовалась этим, встряла между Алексом и его противником и принялась энергично подталкивать Стебликова к двери, приговаривая:
– Алекс! Пойдем отсюда! Быстрее!
– Куда? – спросил Алекс и, мучительно скривив лицо, проблеял перевод: – Ве-а?..
– Тебя нужно познакомить с Джесси.
– Точно, Барбара! Познакомь его с Джесси, не то она проспит самое интересное в России! – одобрил Даглас.
Стебликов оказался в коридоре, подталкиваемый Барбарой. Американцы расступились, пропустив их, а также ее высокую чернявую подружку, и последовали гурьбою следом.
Николай безуспешно пытался пробиться сзади сквозь строй американцев. Те словно не замечали его.
– Алексей! Пожалеешь! – угрожающе взывал он через голову туристов.
– Пошел в жопу… – пробормотал Алекс и, оглянувшись, улыбнулся шедшей за ним Барбаре. – Верно я говорю?
– Йес! – кивнула она, поняв вопросительную его интонацию.
Они ускорили шаг. Хлопнули двери тамбура. На громыхающей площадке между вагонами Барбаре вздумалось познакомиться. Она внезапно притянула Алекса к себе за руку и прокричала ему в ухо, указывая на себя:
– Барбара!
– Варвара, значит? Понял! – прокричал в ответ Стебликов. – Меня Алекс зовут. Алекс!
– О’кей!
Они пошли дальше, уже не выпуская рук друг друга, причем Барбара вышла вперед и вела Алекса. Подружка шла позади. Толпа американцев остановилась в тамбуре, закурила. Николай, попытавшись пробиться за Барбарой и Алексом, внезапно остановился.
– Ладно! Сейчас бригадир придет… Мы этого голубчика прикрутим! – пообещал он американцам.
Николай резко повернулся и направился обратно в вагон.
Американцы дружно рассмеялись.
А Барбара уже вводила Алекса в полутемное купе, где две нижние полки были пусты, а на верхних спали.
Барбара первым делом врубила полный свет, а затем принялась дергать за края одеял, свисающие с обеих верхних полок. При этом она без умолку тараторила:
– Немедленно просыпайтесь! Вы пропускаете уникальное событие! Джесси! Майкл!.. Выспитесь в Ленинграде. У нас гость, слышите вы?.. Это настоящий русский, он поет русские песни!
Проснувшиеся захлопали глазами. Это были молодая пышная негритянка и тщедушный прыщавый юноша. Оживленно переговариваясь с Барбарой, они мигом натянули спортивные брюки и свалились с полок, дружелюбно разглядывая Алекса.
– Майкл, – сунул ему руку юноша. – Джесси! – представил он негритянку.
Алекса усадили на нижнюю полку, дверь купе Барбара закрыла на замок.
– Майкл, у тебя есть выпить? – спросила она.
– Шампанское, – сказал он, извлекая из сумки бутылку.
– Отлично!
Появились такие же бумажные стаканчики, пробка хлопнула в потолок. Барбара вручила Алексу стаканчик и пристроилась рядом с ним на полке, поджав под себя ноги – так уютно и по-домашнему, что Алекс испытал одновременно робость и что-то близкое к счастью.
– Алекс, спой нам. Русские песни, пожалуйста,– попросила она.
– Рашен сонгс? – переспросил он, чокаясь с ней.
Они выпили.
– Романс хотите? Сейчас, настроиться надо… – сказал Алекс.
Несколько секунд он вызывал в душе умиротворенное лирическое настроение, а потом тихо запел, глядя на Барбару:
Не уезжай ты, мой голубчик,
Печально жить мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь ты меня!
Джесси – музыкальная, как все негритянки, уже тихонько подпевала без слов. Заметив это, Алекс принялся дирижировать.
– Давайте вместе! Слушайте:
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь ты меня!
И все американцы, сначала несмело, а потом все более уверенно подтягивали ему: «Скажи ты мне…» и «Что любишь ты меня!»
Чрезвычайно довольный Алекс затянул второй куплет:
Когда порой тебя не вижу,
Грустна, задумчива сижу…
Но тут в дверь громко постучали. Алекс примолк, испуганно взглянув на Барбару. Она тоже насторожилась. Стук повторился.
– Кто там? – громко спросила Барбара.
– Мисс Барбара, откройте, пожалуйста, дверь. Здесь бригадир поезда,– раздался из-за двери голос Николая.
Алекс обеспокоенно взглянул на Барбару, не понимая.
– Ка-ге-бе, – шепнула она ему, сделав страшные глаза.
– Это за мной, – шепнул он, указывая на себя.
– Я не одета! Подождите одну минуту! – крикнула Барбара в сторону двери.
Она быстро оглянулась по сторонам, вверх – увидела верхнее багажное отделение, молча указала на него пальцем: лезь туда! Алекс послушно и быстро полез на верхнюю полку, прыщавый американец подсаживал его, потом помог втиснуться в узкий багажник и прикрыл сумкой. Алекс дико взирал из темноты багажника, прислушиваясь к звукам.
