Она взяла его сигареты и закурила.
— А рак? Как насчет рака? — спросил ЛД.
Ему показалось, что здесь-то он ее и прищучит. Он взглянул на Максин.
— Не знаю, как мы до этого дошли, — сказал он ей.
— Рак, — сказала Рэя и покачала головой, дивясь его темноте. — Рак тоже. Рак в мозгу начинается.
— Это дурь! — вспылил ЛД. Он хлопнул ладонью по столу. Подпрыгнула пепельница. Его стакан упал и покатился. — Сдурела ты, Рэя! Ясно тебе?
— Заткнитесь! — не выдержала Максин.
Она расстегнула пальто и положила сумочку на кухонную стойку. Посмотрела на ЛД и сказала:
— ЛД, с меня хватит. И с Рэи — тоже хватит. И со всех, кто тебя знает. Я всч обдумала. Я хочу, чтобы ты убрался. Сегодня же. Сию же минуту. Вон. Выметайся к чертям сейчас же.
У ЛД и в мыслях не было куда-то выметаться. Он перевел взгляд с Максин на банку огурцов, оставшуюся с обеда на столе. Взял ее и метнул в окно.
Рэя вскочила со стула:
— Господи! Он сумасшедший! — Она отбежала к матери, мелко и часто хватая ртом воздух.
— Звони в полицию, — велела ей Максин. — Он буянит. Беги с кухни, пока он тебя не ударил. Звони в полицию, — повторила она.
Они стали пятиться к выходу.
— Ухожу, — произнес ЛД. — Ладно, вот прямо сейчас и уйду, — сказал он. — Напугала козла капустой. И без вас проживу. Уж поверь мне здесь медом не мазано, в дурдоме вашем.
Щекой он чувствовал, как сквозит из дыры в стекле.
— Вот куда пойду, — сказал он. — Вон туда, — повторил он и ткнул пальцем.
— Прекрасно, — ответила Максин.
— Ладно, ухожу, — сказал ЛД.
Хряснул рукой по столу. Лягнул стул. Встал.
— Больше вы меня не увидите, — сказал он.
— Ничего, я тебя век не забуду, — ответила Максин.
— Ну и ладно.
— Давай, вали, — сказала Максин. — Здесь за все я плачу, поэтому отваливай — кому говорят, ну?
— Ухожу, — сказал он. — Не нукай. Ухожу.
Он зашел в спальню, вытащил из шкафа один из ее чемоданов. Старый, белый, из кожезаменителя, со сломанной застежкой. Раньше она пихала в него свитера, когда ездила в колледж. Он ведь тоже ходил в колледж. Он швырнул чемодан на кровать и стал складывать в него свое белье, свои штаны, свои рубахи, свои свитера, свой старый кожаный ремень с медной пряжкой, свои носки и остальные свои пожитки. Взял с тумбочки журналы почитать. Взял пепельницу. Сложил всч, что смог, в чемодан. Всч, что поместилось. Защчлкнул целую застежку, затянул ремешок. И тут вспомнил, что забыл банные принадлежности. Нашел пластиковый несессер на полке в шкафу, за ее шляпами. В него вошли бритва, крем для бритья, тальк, дезодорант и зубная щетка. Заодно он прихватил и пасту. А потом еще и лосьон для зубов.
Было слышно, как они переговариваются в большой комнате.
Он умылся. Сложил в несессер мыло и полотенце. Потом запихал мыльницу, зеркальце с раковины, щипчики для ногтей и такие железные штучки — ресницы загибать.
Несессер не закрывался, но это ерунда. Он надел пальто, взял чемодан. Вышел в комнату.
Увидев его, Максин обхватила Рэю за плечи.
— Вот и все, — произнес ЛД. — Вот и до свиданья, — сказал он. — Не знаю, что и сказать, наверное, больше не свидимся. С тобой тоже, сказал он Рэе. — И с тобой, и с идеями твоими завиральными.
— Иди, — сказала Максин. Она взяла Рэю за руку. — Мало еще крови попортил. Давай, ЛД, уматывай. Оставь нас с миром.
— И запомни — вся проблема у тебя в голове, — добавила Рэя.
— Пошел я, что тут еще скажешь, — вздохнул ЛД, — куда глаза глядят. Подальше из этого дурдома, — добавил он. — Вот что главное.
— По твоей милости дурдома, — ответила Максин. — Если здесь — дурдом, то по твоей милости.
Он поставил чемодан на пол, положил несессер сверху. Выпрямился, поглядел на них.
Те попятились.
— Осторожно, мам, — проговорила Рэя.
— Я его не боюсь, — ответила Максин.
ЛД взял несессер под мышку, поднял чемодан. Произнес:
— Вот только что еще я хотел сказать напоследок.
Но не смог придумать, что же это, собственно, могло быть.
ВАННА
Из книги «О чем мы говорим, когда говорим о любви» (1981)
В субботу после обеда мать заехала в кондитерскую торгового центра. Просмотрев каталог с фотографиями тортов, она выбрала для сына шоколадный, любимый. Он был украшен космическим кораблем на стартовой площадке под пригоршней белых звезд. На борту корабля зеленым будет написано «Скотти», как название.
Кондитер глубокомысленно слушал, как мать рассказывала, что Скотти исполняется восемь. Он был уже в годах, этот кондитер в забавном фартуке: этакая громоздкая штуковина, лямки проходят по бокам, охватывают спину и снова перехлестываются на животе, завязанные огромным узлом. Слушая женщину, он не переставал вытирать фартуком руки. Его влажные глаза следили за ее губами, пока она разглядывала образцы и говорила.
Он дал ей выговориться. Спешить ему было некуда.
Мать решила заказать торт с космическим кораблем и оставила кондитеру фамилию и номер телефона. Торт должен быть готов в понедельник утром, праздновать начнут после обеда — «уйма времени». Только это и сказал кондитер. Никаких любезностей, одна короткая реплика, голая информация, ничего лишнего.
Утром в понедельник мальчик шел в школу. Они шли с другим мальчишкой, передавая друг другу пакетик картофельных чипсов. Именинник пытался выведать у приятеля, что тот ему подарит.
На перекрестке именинник, не глядя, шагнул с тротуара, и его тут же сбила машина. Он упал на бок головой в кювет, а ноги на проезжей части двигались, как будто он пытался взобраться на стену.
Второй мальчишка стоял с чипсами в руках. Решал: доесть или топать в школу.
Именинник не заплакал. Но и разговаривать он тоже больше не хотел. Он не ответил, когда второй мальчишка спросил, что чувствуешь, когда тебя собьет машина. Он просто встал и пошел домой, а тем временем второй мальчишка помахал ему рукой и отправился в школу.
Именинник рассказал матери, что произошло. Они сели рядом на диван, она держала его руки у себя на коленях. Потом он высвободил руки и лег на спину.
Праздника, конечно, не получилось. Вместо этого именинник попал в больницу. Мать сидела у его постели. Ждала, пока мальчик проснется. Из конторы примчался отец. Сел рядом. И они стали ждать вдвоем. Они ждали много часов, а потом отец поехал домой принять ванну.
Мужчина ехал из больницы домой. Он ехал по улицам быстрее, чем следовало. До этого момента жизнь шла хорошо. Были работа, ребенок, семья. Мужчина был удачлив и счастлив. Но теперь от страха ему хотелось принять ванну.
Он свернул в проезд. Посидел в машине, пытаясь заставить ноги пойти. Сына сбила машина, он в больнице, но он поправится. Мужчина выбрался из машины и подошел к двери. Лаяла собака и звонил телефон. Он все звонил, пока мужчина открывал дверь и нашаривал на стене выключатель.
Потом поднял трубку. Сказал:
— Я только что вошел.
— Торт не забрали, — произнесли на другом конце провода.
— Что вы говорите? — переспросил отец.
— Торт, — ответил голос. — 16 долларов.
Муж держал трубку возле уха, пытаясь сообразить, о чем речь. Ответил:
— Я ничего не знаю.
— Не морочьте голову, — сказал голос.
Муж положил трубку. Зашел в кухню, плеснул себе виски. Позвонил в больницу.
Изменений в состоянии ребенка не было.
Пока ванна наполнялась, он намылил лицо и побрился. Он уже был в ванне, когда услышал, как телефон зазвонил снова. Выскочил и помчался к трубке. Глупость, глупость, этого бы не было, если бы он остался в больнице. Он схватил трубку и закричал:
— Алло!
Голос произнес:
— Торт готов.
Отец вернулся в больницу заполночь. Жена сидела на стуле у кровати. Посмотрела на мужа, потом снова на ребенка. Со стойки над кроватью свисала бутылка, от нее к ребенку шла трубка.
— Что это? — спросил отец.
— Глюкоза, — ответила мать.
Муж положил жене руку на затылок.
— Он проснется, — сказал мужчина.
— Знаю, — сказала женщина.
Через некоторое время мужчина произнес:
— Поезжай домой, давай, я посижу.
Она покачала головой:
— Нет.
— В самом деле, — сказал он. — Поезжай домой. Что ты так переживаешь? Он спит, и всч.
Дверь распахнула медсестра. Кивнула им, проходя к кровати. Вынула из-под одеяла левую руку мальчика, взялась пальцами за запястье. Потом положила руку обратно под одеяло и записала что-то в таблицу, укрепленную в ногах.
— Как он? — спросила мать.
— Стабильно, — ответила сестра. Потом добавила: — Доктор скоро вернется.
— Я говорю, может, ей съездить домой отдохнуть немного, — сказал мужчина. — После того, как доктор придет.
— Можно, — ответила сестра.
Женщина сказала:
— Посмотрим, что скажет доктор.
