- Прошу вас, оставим разговоры о том, чего в нас нет, - слегка досадливо перебил собеседника младший из говоривших. - Меня, если честно, бесит тупость наших… э… союзников. Всё так просто решалось, но они ухитрились упустить мальчишку буквально из рук! До сих пор не понимаю, как это могло произойти! Вместо того, чтобы спокойно получить необходимое, я теперь вынужден разрабатывать целую операцию, брать на себя руководство ею и совершенно бессмысленно рисковать жизнью… Как они сами оправдывают этот провал?
- Никак. Они ищут виноватых - и уже начались кадровые перестановки. Нескольких кадров переставили… вернее - преставили! - старший засмеялся своей шутке. - Нам удалось выяснить,что на плантацию, куда определили мальчика, был совершён налёт. Надсмотрщики перебиты, раб… рабочие - освобождены.
- Его надо было держать в камере, а не на плантации! Эти дегенераты даже из комариного трупика пытаются вытопить сало, а такая жадность до добра не доводит… Но неужели нельзя было договориться с нашими военными в Албании и получить щенка обратно?
- Кажется, вы меня плохо слушаете… Наши военные тут ни при чём.
Налёт совершили юги13 - и даже не "спечичари"14 регулярной армии, а оркановские "Белые Тигры"15. Эти фанатики неподкупны и ненавидят нас… Они увели освобождённых рабочих через границу.
- А как же многочисленные заявления наших военных о победе в войне? - с иронией спросил младший.
- Эти заявления выеденного яйца не стоят. Американцы сами привыкли лгать и приучают лгать нас - победой там и не пахнет, как и концом войны. Иначе на кой чёрт было бы нужно это оружие, которое вам предстоит добыть?! Но вам ещё повезло - лет двадцать назад такая операция была бы невозможна вообще, не то что сейчас, когда царит столь умилительная терпимость. Если раньше в каждом из нас за-ведомо видели врага, то теперь они непоколебимо убеждены, что через границу едут одни друзья, ха-ха… Не волнуйтесь, работать будет легко.
- Если честно, я бы предпочёл Россию, а ещё лучше - Украину. Белоруссия мне не очень нравится…
- У них хватает внутренних проблем… нашими стараниями, - успокоил старший. - Им просто будет не до вас. Сами же местные вам и по-могут, только платите…
- Обойдутся, - холодно сказал младший, - у меня свои методы… Эти свиньи лучше работают не за плату, а из страха!
- Что вы задумали?
- Я объясню…А пока скажите мне - у вас есть надёжные и небрезгливые люди здесь, а ещё лучше - в Прибалтике? Которые знают, как браться за автомат и будут работать не только из-за денег, а… скажем, ещё и из любви к делу?
Западная Белоруссия. Лес недалеко от города Брест. Начало июня 2000 года.
Около небольшой оранжевой палатки, рядом с чёрным костри-щем, на котором уже были сложены приготовленные на вечер дрова, сидел перед расстеленным куском брезента одетый в камуфляж парнишка лет шестнадцати. Из стоящего рядом бачка разило керосином - прилипчивый запах портил великолепный пейзаж лесной полянки. Руки парня были до локтей затянуты в резиновые перчатки. Промасленной тряпкой он шлифовал испятнанную ржавчиной железку; на брезенте лежали детали, в которых опытный глаз мог бы - не без труда - опознать останки "дегтярёва-пехотного", основного ручного пулемёта Рабоче-Крестьянской Красной Армии 30-х - начала 40-х годов.
На краю поляны высилась куча нарытой земли, над которой ритмично взлетали всё новые её порции и мелькала лопата.
Парню, кажется, надоело возиться с тряпкой и керосином. Легко поднявшись на ноги, он несколько раз наклонился,доставая носки кроссовок пальцами, сдёрнул и отбросил перчатки, потянулся и, подойдя к яме, нагнулся, упершись руками в колени.
- Сергей Анатольевич!
Мужчина, работавший лопатой на дне ямы, разогнулся и вытер локтем лицо.
- Чего ты орёшь? - ворчливо осведомился он, тяжело навалившись на руки, скрещенные поверх черенка лопаты.
Парнишка присел на краю.
- Може, снимемся? - скучливо сказал он. - Вы же сами говорили - бои сорок четвёртого мы уже раскопали? Так чего ещё тут рыться? В сорок первом тут и боёв-то не было, нам в школе говорили…
- А как американцы Наполеона на его территории разбили - не говорили? - серьёзно спросил Сергей Анатольевич. Засмеялся, увидев, как лицо его младшего товарища стало обиженным, и сказал: - Лады, собирайся. Я сейчас ещё десяточек кину и вылезу.
- Ага! - обрадованно вскочил на ноги парень. Но он не успел сделать и пяти шагов - "ух!", раздавшееся из ямы, заставило его прыжком вернуться обратно. - Сергей Анатольевич, вы чего?!
Мужчина, широко расставив ноги, стоял на дне ямы и лихорадочно чистил рукавом куртки какой-то кружок. Парень заметил остатки медальной колодки - он был достаточно опытен в этих делах, чтобы понять смысл находки.
- Медаль? - напряжённо спросил он, почти ложась на край раскопа.
Сергей Анатольевич кивнул. - Какая?
Мужчина поднял голову:
- "За отвагу", - сказал он, показывая серебряный кружок.
- Ё!… - вырвалось у парня. - Полкуска баксами!
- Ну, это если коллекционера искать, - возразил Сергей Анатольевич. - А если так, по-быстрому - сотни две, около того. Но всё равно неплохо, побольше пулемёта… Ну-ка, Саш, держи медаль, а я тут ещё покопаю…
Он врубил полотно лопаты в бок раскопа - туда, где виднелись коричневые кости и лохмотья формы, хорошо сохранившиеся во влажной пинской земле. Выпадавшие кости Сергей Анатольевич внимательно осматривал, нагибаясь, и отгребал в сторону ногой. Потянул, выдёргивая, расползающийся перед гимнастёрки, ощупал его без какой-либо брезгливости.
- Ничего? - жадно спросил Саша. Зажав в кулаке медаль, он неотрывно следил за руками старшего напарника.
- Кажется… а, не, это медальон… - серая пластмассовая трубочка полетела на землю. Сергей Анатольевич ещё несколько раз ковырнул лопатой. - Нет, больше ничего. Наверное, хоронили. Держи лопату… Давай, помоги выбраться. Тяни.
Отталкиваясь от грязного дна правой ногой, мужчина наступил на медальон.
Хрупкая пластмасса коротко треснула.
Помогая Сергею Анатольевичу вылезать, Саша краем уха услышал что-то, похожее на лёгкий щелчок - и его напарник вдруг коротко охнул, странно потяжелел и, не удержав его, парнишка отпустил руку. Сергей Анатольевич мешком свалился на дно ямы.
- Вы чего? - Саша нагнулся над нею - и отшатнулся. Слева в груди мужчины торчала стрела. Чёрная, с зелёным широким оперением. - Сергей Анатольевич… - севшим голосом позвал Саша. - Сергей…
Короткий свист заставил его обернуться.
Около палатки, небрежно держа одной рукой взведённый арбалет, стоял высокий белобрысый человек, одетый в камуфлированную форму. Большой воронёный наконечник стрелы смотрел Саше в грудь.
- Не надо… - успел попросить парнишка, вдруг ПОВЕРИВШИЙ, что сейчас его убьют.
Человек нажал спуск.
В Брест Валька Огурцов приехал с опозданием на полчаса - было около шести, и последний час он промаялся около окна поезда, глядя, как мелькают в общем-то привычные Вальке картинки - кусочки леса, поля, деревеньки, городки… Белоруссия мало чем отличалась от Воронежской области - разве что названиями станций и надписями на зданиях, сделанными на двух языках, русском и белорусском, причём читались надписи одинаково легко. Где-то Валька слышал, что все белорусы "акают" - говорят "грАзА", "гАлАвА" и всё такое прочее, но никто из его попутчиков не "акал" и даже не говорил на белорусском языке, по которому мальчишка начал с недавних пор считать себя большим специалистом, послушав кассету древнего ансамбля "Песняры" - втайне ото всех, чтобы не подвергнуться в классе жесточайшей обструкции или не стать объектом жалости: "Вэл спятил, крезанулся Огурец, ещё бы романсы начал слушать…"
Кстати песни ему понравились.
Да и сама поездка на лето в Белоруссию, на границу Брестской и Гродненской областей, ему была по душе. Во-первых, он ещё никогда не уезжал так далеко от дома. А во-вторых…
Валька не помнил отца. Его ещё не было на свете, когда старший лейтенант Огурцов погиб, проводя в один из горных афганских кишлаков караван с продуктами - граната РПГ попала в кабину КаМАЗа, и тяжело раненый офицер, сумевший выбраться из огня, был зверски добит душманами - его облили бензином и подожгли. Мама тогда едва не умерла - а умри она, не было бы и Вальки. А кое-кто ещё потрепал женщине нервы, не желая признавать, что муж её "погиб при исполнении интернационального долга" - старлей Огурцов служил в Пянджском погранотряде, официально пограничников на войну "за речку" не посылали…
Тогда и появился старлей Короб. Для жены погибшего офицера, матери Вальки - просто Вовка, ещё училищный друг мужа, с которым они вместе служили в Пяндже - да вот только в той командировке Огурцов оказался один, так получилось… "Аркадий погиб из-за меня, - сказал Короб, - будь я с ним - этого не случилось бы. Но ты, Лен, не бойся - я вас не оставлю."
