Мы говорим так, пока слова не перестают доходить до нашего сознания. Даже до наших ушей.
Мы упражняемся так по полчаса в день, потом выходим на улицу. Мы специально ведем себя так, что нас ругают и оскорбляют, и мы понимаем, что нас больше не задевают такие слова.
Но есть еще и другие, старые слова.
Мама говорила нам: «Мои дорогие! Мои милые! Мои любимые! Радость моя! Мои хорошие малыши!»
Когда мы вспоминаем такие слова, у нас появляются слезы в глазах.
Мы должны забыть такие слова, потому что теперь никто не говорит нам ничего подобного, а вспоминать их слишком тяжело.
Поэтому мы начинаем упражняться заново, по-другому.
Мы говорим:
— «Мои дорогие! Мои милые! Я вас люблю!… Я вас никогда-никогда не оставлю!… Я никого не буду любить, кроме вас… Всегда-всегда! Вы — все, что у меня есть в жизни!…»
Так мы повторяем эти слова снова и снова, и постепенно они теряют свое значение, и боль, которую они приносят, понемногу забывается.
Это было три года назад.
Вечер. Родители думают, что мы спим. Они говорят между собой в соседней комнате. Говорят о нас.
Мама говорит:
— Они не смогут друг без друга.
Папа говорит:
— Это ведь только на время уроков.
Мама говорит:
— Они не вынесут.
— Придется им потерпеть. Это необходимо для их же пользы. Все так говорят. Учителя, психологи — все. Конечно, сперва им будет нелегко, но пора уже привыкать. Привыкнут!
Мама говорит:
— Нет, не привыкнут, я знаю. Я знаю их. Пойми, они — это одна личность, единое целое!
Папа повышает голос:
— Вот именно! И это ненормально! Они думают вместе. Действуют вместе. Они живут в отдельном, своем собственном мире. Это нельзя считать здоровым. Это меня беспокоит. Да-да, они меня беспокоят! Они странные. Никогда нельзя сказать, о чем они думают. И они чересчур развиты для своих лет. Они слишком многое знают.
Мама смеется:
— Надеюсь, ты не собираешься ставить им в вину излишний ум?
— Тут нет ничего забавного. Ты напрасно смеешься.
Мама отвечает:
— Близнецы — всегда проблема. Но во всяком случае, это не конец света. Все еще образуется.
Папа говорит:
— Да, все образуется — если мы их разделим. У каждого человека должна быть своя собственная жизнь.
Через несколько дней мы впервые идем в школу. Мы — в разных классах. Мы оба сидим в первом ряду.
Друг от друга нас отделяет длина всего школьного здания. Это расстояние кажется нам чудовищным. Невыносимая боль. Кажется, будто кто-то отрезал у каждого из нас половину тела. Мы теряем чувство равновесия. Кружится голова. Мы падаем. Мы теряем сознание.
Мы приходим в себя в карете «скорой помощи», которая везет нас в больницу.
Мама приходит в больницу за нами. Она улыбается и говорит:
— С завтрашнего дня вы будете в одном классе.
Дома папа говорит нам:
— Симулянты!
Вскоре он уезжает на фронт. Он журналист, военный корреспондент.
Мы ходим в школу два с половиной года. Учителя тоже уходят на фронт; теперь у нас женщины-учительницы.
Наконец школа закрывается из-за частых воздушных налетов.
Мы научились читать, писать и считать.
Сейчас, у бабушки, мы решили учиться дальше, без учителя, сами.
Мы покупаем бумагу, тетрадь и карандаши
В бабушкином доме ни бумаги, ни карандашей нет. Поэтому мы идем в магазин «Книги и канцелярские товары». Там мы отбираем пачку бумаги в клетку, два карандаша и большую толстую тетрадь. Все это мы выкладываем на прилавок перед толстым господином, который стоит за этим прилавком. Мы говорим ему:
— Нам нужны эти предметы, но у нас нет денег.
Продавец говорит:
— Что?… Но… вы должны заплатить!
Мы повторяем:
— У нас нет денег, однако нам абсолютно необходимы эти предметы.
Продавец говорит:
— Школа закрыта. Кому сейчас нужны тетради и карандаши?
Мы говорим:
— Мы учимся сами, дома. Сами по себе.
— Ну так попросите у родителей денег.
— Папа на фронте, а мама в Большом Городе. Мы живем с бабушкой, и у нее тоже нет денег.
Продавец говорит:
— Но без денег ничего купить нельзя.
Мы ничего не говорим. Мы только смотрим на него. Он тоже смотрит на нас. Мы видим, что у него вспотел лоб. Наконец он кричит:
— Не смотрите на меня так! Убирайтесь отсюда!
Мы говорим:
— Мы, однако, готовы при необходимости выполнять для вас, в качестве оплаты за эти предметы, определенную работу. Так, например, мы могли бы поливать ваш сад либо же доставлять покупки…
Он кричит опять:
— Нет у меня сада! И вас мне не надо! И потом, вы что, не можете говорить нормально?
— Мы говорим вполне нормально.
— «Мы готовы при необходимости выполнять для вас определенную работу» — это, по-вашему, нормально?!
— Мы говорим правильно.
— Слишком правильно! И мне не нравится ни как вы говорите, ни как пялитесь на меня! Пошли вон!
Мы спрашиваем:
— Простите, сударь, а куры у вас есть?
Продавец утирает белое лицо белым платком. Он спрашивает, уже без крика:
— Куры?… При чем тут куры?
— Видите ли, если вы не держите кур, то мы, имея в своем распоряжении определенное количество свежих яиц, могли бы снабжать вас ими в обмен на эти предметы, совершенно необходимые для нас…
Продавец смотрит на нас и молчит. Мы продолжаем:
— Цена яиц, сударь, постоянно повышается. С другой стороны, цена бумаги и карандашей…
Он швыряет нашу бумагу, наши карандаши и нашу тетрадь в сторону двери и кричит:
— Убирайтесь! Не нужны мне ваши яйца! Забирайте все это, и чтоб я вас больше не видел!
Мы аккуратно подбираем наши вещи и говорим:
— Тем не менее, сударь, мы будем вынуждены вновь прийти к вам, когда используем эту бумагу и карандаши.
Для учебы у нас есть папин словарь и Библия, которую мы нашли на чердаке бабушкиного дома.
У нас бывают уроки правописания, сочинения, чтения, устного счета, математики. Еще мы учим наизусть.
Словарь нам нужен для занятий правописанием, для изучения значения слов, а еще — чтобы узнавать новые слова, синонимы и антонимы.
Библией мы пользуемся для уроков чтения вслух, диктантов и чтобы учить наизусть. Теперь мы знаем наизусть целые страницы из Библии.
А сочинения мы пишем так.
Садимся за кухонный стол, разложив на нем бумагу, карандаши и Толстую тетрадь. Кроме нас, в доме никого нет.
Один из нас говорит:
— Название твоего сочинения «Приезд к бабушке».
Другой говорит:
— Название твоего сочинения «Наша работа».
Мы начинаем писать. У нас два часа и по листу бумаги на каждого.
Через два часа мы меняемся сочинениями, с помощью словаря исправляем друг у друга ошибки, а потом ставим внизу страницы оценку — «хорошо» или «плохо». Если отметка — «плохо», мы бросаем сочинение в огонь и на следующем уроке пробуем написать на ту же тему еще раз. Если «хорошо», то мы можем переписать сочинение в Тетрадь.
Правило, по которому мы решаем, что ставить — «хорошо» или «плохо», — очень простое: сочинение должно быть правдой. Мы должны описывать, что происходит, что мы видим, что мы слышим, что мы делаем.
Например, нельзя писать «Бабушка похожа на ведьму», но можно писать «Люди называют бабушку Ведьма».
Нельзя писать «Городок очень красивый»: ведь Городок может быть красивым для нас и не нравиться кому-то другому.
Нельзя писать «Денщик — хороший человек», потому что это неправда: ведь денщик мог сделать много плохих вещей, о которых мы просто не знаем. Поэтому мы пишем только: «Денщик дал нам одеяла».
Нам можно писать «Мы едим много грецких орехов», но нельзя — «Мы любим грецкие орехи», потому что слово «любить» — слишком неопределенное, в нем недостает точности и объективности. «Любить орехи» и «любить маму» — совсем разные вещи. Первое выражение обозначает приятный вкус во рту, второе — чувство.
Слова, обозначающие чувства, весьма расплывчаты; всегда лучше избегать их и придерживаться просто описания предметов, явлений, людей и себя — иначе говоря, беспристрастного описания фактов.
Наша соседка не такая старая, как наша бабушка. Она живет со своей дочерью в последнем доме Городка, на самой окраине. Это совсем ветхая хижина, ее крыша вся дырявая. Вокруг хижины сад, но он совсем не похож на ухоженный бабушкин сад. Сад соседки весь зарос сорняками.
Соседка весь день сидит на табуретке в своем саду, глядя прямо перед собой. Мы не знаем, на что она смотрит. Вечером или если собирается дождь, ее дочь берет ее за руку и уводит в дом. Иногда дочь забывает это сделать, или ее нет дома, и тогда соседка всю ночь проводит на улице, в любую погоду.
Люди говорят, что наша соседка — сумасшедшая, что она сошла с ума, когда мужчина, давший жизнь ее дочери, бросил ее.
Бабушка говорит, что соседка просто ленивая и предпочитает быть бедной — лишь бы не работать.
