Мартин посмотрел на Филиппа.
— Похоже, у нас еще есть время, не так ли, профессор? — Он крикнул африканцу: — Уильям, фартук и перчатки найдутся? — И снова, повернувшись к Деону, светским тоном проговорил: — Я, собственно, лишь встречаю профессора Дэвидса, пока Хью Глив готовит все, что нужно, для лекции. Вы, конечно, слышали, что профессор Дэвидс читает сегодня лекцию?
— Профессор Глив прислал нам приглашение.
— Вы пойдете?
Деон заколебался.
— Вряд ли. Не думаю, что смогу. Сегодня утром я делал замену митрального клапана в детской больнице и уехал еще прежде, чем ребенка вывезли из операционной. Но от нас будет доктор Робертсон. Помните Робби Робертсона? — спросил он Филиппа.
— Робби? Конечно, помню.
— Он теперь у меня ассистент по кардиологии.
— В самом деле? Вот уж надумал. Он все такой же?
— Да, ничуть не изменился! Все тот же, наш старина Робби.
— Большой был шутник.
— Все такой же.
Мартин надел фартук, завязал тесемки и теперь двигал пальцами, чтобы перчатки сели по руке. Они подождали, пока Уильям передвигал труп, чтобы Мартину было удобнее.
— О'кей. Запись! — раздался голос патологоанатома, и Деон с Филиппом отодвинулись подальше от микрофона.
Теперь слышался лишь монотонный голос Мартина:
— …упитанность нормальная, пол женский… скелет… выраженные аномалии… — Деон с Филиппом стояли рядом, и обоим было не по себе.
А может быть, думал Деон, скосив глаза и разглядывая строгий профиль и спокойный взгляд человека рядом, это только мне не по себе? Неужели только я все помню?
Вот сейчас настал момент, а он не знает, с чего начать. Он прочистил горло. Кашлянул.
— Вы ведь сами, кажется, были патологоанатомом, не так ли? — начал он приглушенным голосом. Что угодно, лишь бы заставить прошлое исчезнуть, лишь бы остановить поток воспоминаний. — Ну, до того, как занялись генетикой, я хотел сказать.
Филипп посмотрел на него, улыбнулся.
— Совершенно верно. Отсюда я уехал в Эдинбург, если вы помните. Затем провел год во Франции, ну и наконец, работал в Канаде.
Мартин рассек реберные хрящи с обеих сторон и теперь высвобождал грудину.
— …очевидные признаки недавней операции: фибринозный экссудат в полости перикарда, — поведал он в микрофон.
— Но, насколько я понимаю, сегодняшняя ваша лекция будет о генетике, — сказал Деон, остро сознавая, как фальшиво и безучастно прозвучал голос.
— Да. — Филипп, казалось, и не замечал его состояния. — Жаль, что вы не можете быть. Я собираюсь коснуться новых теорий происхождения врожденных аномалий. Мне кажется, для вас там нашлось бы кое-что интересное.
— Уверен. Но я буквально связан по рукам этой малышкой, которую мы оперировали сегодня. — Деон пожал плечами и сделал неопределенный жест, как бы говоря, что сожалеет.
Эта их встреча — ошибка. Он заранее решил, что не пойдет на лекцию Филиппа, — пошлет вместо себя Робби, а сам не пойдет. А теперь, лицом к лицу с Филиппом, искать отговорки было трудно. Тем более что Филипп был явно рад встрече с ним. Неужели он забыл?
Деона выручил Мартин, поманивший его.
— Вот мы и подошли к предмету, — возвестил он. — Сердце и легкие.
Деон, встав рядом с патологоанатомом, тупо уставился в разверстую грудную клетку — она зияла пустотой. Сердце лежало на деревянном столике, поставленном в ногах у трупа. Последний раз, когда Деон видел его, оно билось ритмично, неся жизнь телу, которое вмещало его. Теперь оно было недвижно, и вся его, Деона, работа, чтобы спасти ребенка, оказалась тщетной.
Мартин отсек сердце от легких и надрезом вскрыл околосердечную сумку. Он обнажил правое предсердие, смыв с него струйкой воды из тоненького резинового шланга темную венозную кровь. Изучая перегородку между предсердиями и шов на ней, наложенный Деоном, он диктовал для записи на магнитофонную ленту:
— На шве дефектов не обнаружено.
Ножницами он разрезал трехстворчатый клапан до правого желудочка, затем, идя вдоль перегородки, сделал разрез до верхушки сердца, обнажив полость правого желудочка.
— Пластик наложен на месте дефекта межжелудочковой перегородки сердца и по линии тракта правого желудочка. Повреждений нет.
Он снова пустил струйку воды, целя между мышечным пучком и перегородкой, и на лице его появилось радостное и в то же время извиняющееся выражение. Он повернулся к Деону.
— Вот и дефект — и пресерьезный.
Деон смотрел, не веря собственным глазам. Этого не могло быть, это невозможно.
— Второй дефект межжелудочковой перегородки просматривается ниже, в мышечной перегородке, — продиктовал Мартин в микрофон, все еще не сводя глаз с Деона. — Не закрыт. Размером приблизительно…
— Господи Иисусе, я пропустил его! — выкрикнул Деон. — Как, черт меня побери, я мог его пропустить?
Мартин отвел руки в перчатках, чтобы он мог лучше видеть.
— Это вам объясняет что-нибудь?
Деон угрюмо кивнул.
— Ja.[2] И это объясняет, почему давление в легочной артерии не падало, оставаясь и после операции высоким. Это и могло стать причиной фибрилляции. Не знаю, как это меня угораздило… — Он беспомощно покачал головой, не в силах продолжать.
— Ничего, если все остальное закончит Иннес? — И Мартин кивнул африканцу. — Достаточно, Уильям. Объясните, пожалуйста, все доктору Иннесу, когда он вернется.
Он пошел к умывальнику в другой конец зала, на ходу стягивая перчатки. Деон с Филиппом остались у тела ребенка.
Деон снова покачал головой.
— Такая осечка!
— Один из профессоров у Мак-Гилла имел обыкновение говорить студентам: «Хотите играть во взрослые игры — будьте готовы получать синяки…», — через некоторое время произнес Филипп. Он сказал это мягко, и Деон ответил ему вымученной улыбкой.
— А ведь я еще подумал, почему кровь из левого желудочка сочится венозная? И ничего не сделал — только подумал. А она и шла венозная все время потому, что сочилась здесь. Ах ты господи, ну должен же я был сообразить: раз происходит что-то необычное, надо найти этому объяснение. Я должен был догадаться, что есть еще один дефект.
— Его скрывала мышца.
— Все равно обязан был посмотреть. Тогда я бы не пропустил…
Филипп подумал, сказал рассудительно:
— Нет. Тогда бы, пожалуй, нет.
Это честное суждение прозвучало неожиданно и в то же время было так характерно для того Филиппа, которого Деон знал двадцать лет назад, что он невольно улыбнулся. И вдруг спросил:
— Ваша лекция, когда она начинается?
Филипп поискал глазами часы на стене.
— Через пятнадцать минут.
— Мне хотелось бы послушать. Но сначала придется позвонить. — Он тоже бросил взгляд на часы.
— Я был бы рад вас видеть, — сказал Филипп Дэвидс.
Комиссия, назначенная для встречи, в полном составе выстроилась в вестибюле у лифтов. Деон увидел собравшихся, когда шел назад по коридору чуть впереди Филиппа и Мартина; теперь, подумал он, было бы просто невежливо шмыгнуть на лестницу обычным путем. Придется смириться и подняться в лифте вместе со всеми.
Тем, кто стоял у лифтов, не удалось скрыть настроение враждебной напряженности на лицах; та неестественность, с какой они все держались, сразу же насторожила Деона, и он с любопытством искал причину — первый раз он видел их такими.
Старина Снаймен, обычно дерзкий и подвижный, как белка, делал вид, будто все это его не касается. Д-р Малколм, директор клиники, выглядел, напротив, возбужденным и всем своим видом показывал, что зол как черт. Декан, профессор Левин, и профессор Глив, заведующий кафедрой генетики, разговаривали с Малколмом. Робби Робертсон, с заметно поредевшей на висках рыжей шевелюрой, нахально скалил зубы, радуясь сложному положению, в которое попал г-н директор.
Когда подошел Деон, обычно ровный голос декана звенел на самых высоких нотах:
— Послушайте, Мак, этот человек выпускник вашего университета! И если с его лекцией здесь будет что-нибудь не так, я обещаю, что вы сегодня же получите уведомление о моей отставке. Это университетская клиника, черт побери, а не ваш чертов оперный театр «только-для-белых»! Объясняйтесь со своим начальством сами, если хотите. А я положительно…
Он перехватил ледяной взгляд Глива, который что-то показывал ему глазами, и в смущении обернулся.
Глив, оставив группу у лифта, с распростертыми объятиями заторопился навстречу вышедшим из коридора профессорам, старательно изображая на лице гостеприимную улыбку.
— Здравствуйте, профессор Дэвидс, — произнес он тепло. — Приятно видеть вас здесь. Очень любезно с вашей стороны уделить нам время. Прошу извинить, что не показал вам клинику, но дела… м-м… надо было все подготовить к вашей лекции. Спасибо, что заняли гостя, Джим.
— Мне было только приятно, — сказал Мартин.
