И чтобы прожить такую жизнь, не нужен папа-миллиардер или мама Алла Пугачева. Нужен только ты сам. Мужчина.
Не устраивайся в жизни, а делай ее! Не цепляйся за родственников и знакомых, а смело и быстрее становись на собственные ноги! Не бойся работать руками — это развивает твой ум: болтать без мозгов можно (и магнитофон болтает), а работать руками без мозгов нельзя! Не бойся никакой работы: пока ты работаешь, ты живешь, кончил работать — коротаешь жизнь в ожидании смерти! Поэтому — живи!
Начиналась эта книга так.
Михаил Иосифович прислал мне рукопись и попросил помочь ее набрать и помочь опубликовать. Я набрал, прочел, и мне не понравилось, что он не показал в своей жизни главного. И я решил стать соавтором Друинского — дописать к книге свой комментарий. Кстати, он долго об этой радости не знал, а я не знал, согласится ли он с нею.
Но право дело, ну ведь уже давно необходимо было ответить на вопрос: «Где, укажите мне, Отечества отцы, которых должно нам принять за образцы?» (Цитирую по памяти).
Не эти же, «грабительством богаты»!
О названии книги
В течение семи лет из 22 лет моей работы на ЕЗФ (Ермаковский завод ферросплавов) главным инженером на заводе был Друинский и, пожалуй, половину этого семилетнего срока я был уже достаточно квалифицирован, чтобы Михаил Иосифович и давал мне задания лично, и обсуждал их со мною. То есть я не был посторонним человеком ни для него, ни для тех событий на заводе, которые он описывал, посему у меня были основания полагать, что из моего подвала эти события могут быть оценены несколько по-иному, чем оценивал он со своей колокольни. Я не хочу сказать, что мой взгляд более правильный (хотя я-то в этом уверен), он просто иной. Поэтому я и считал себя вправе прокомментировать тот очень тяжелый период, составивший приличную часть и моей жизни, и моих товарищей, и, само собой, жизни Друинского, а удобнее всего этот комментарий было сделать прямо в его книге.
Может, мне и не пришло бы в голову «втискиваться» в его книгу соавтором, если бы не «дефект» практически всех мемуаристов, в том числе и Друинского: они очень жалостливы. Пишут книгу вроде бы для всех, а ориентируются только на тех своих знакомых, о которых пишут в воспоминаниях. А чтобы их не сильно обидеть, пишут о них, как о покойниках: или хорошо, или ничего. (Между прочим, мало кто знает, что эта древняя поговорка оборвана, а на самом деле наши предки не были такими глупцами, и полный текст поговорки звучит так: «О покойниках либо хорошо, либо ничего, либо правду».) А я считаю, что в данном случае нужна правда, поскольку те события, которые я брался комментировать, и интересны, и поучительны только в случае, если о них говорить прямо.
В конце жизни Друинский жил в Германии и, как я только что написал, рукопись своей книги он прислал мне с просьбой отпечатать ее и попробовать опубликовать. На его просьбу я никак не мог ответить отказом. Но, написав свои комментарии, я предложил ему название совместной книги «Еврей Советского Союза», однако он категорически отказался.
Понять его можно.
— Какой еврей?! — возмущался он. — Да я ни на свою, ни на чью иную национальность никогда не обращал внимания. Да меня в СССР никто «жидом» ни разу не назвал!
Но надо понять и меня.
Сегодня СМИ России засижены уродами без совести, без чести, наглыми, самовлюбленными, презирающими всех, кто не в их кагале, которые слово «Россия» брезгуют выговорить и употребляют вместо него выражение «эта страна». Если подходить к этому вопросу с позиции истины, по-научному, то это не евреи, это жиды. Это те, кто немедленно вызывают к себе отвращение в любой стране, в которой бы они ни находились, и по вине которых коренное население начинает ненавидеть всех евреев. Усугубляет дело то, что жиды старательно убеждают всех, что все евреи такие же, как и они, жиды, поэтому слово «жид» это не определение им, сволочам, а ругательство для всех евреев поголовно. Пожалуй, в мире нет другого примера, когда бы человеческий мусор так нагло прикрывал свою подлость целым народом. Не буду обсуждать мотивы, по которым евреи терпят жидов, но я жидам ничего не должен. А евреям я должен, поскольку они были и остаются моими соотечественниками.
Из-за жидовского засилья в СМИ складывается впечатление, что евреи в СССР были только паразитами. Как-то в «Дуэли» я давал чью-то статью с эпиграфом, по-моему, из Максима Калашникова: «Я не имею в виду тех евреев, которые каждый день спускаются в шахты и гонят плоты по сибирским рекам». (По памяти.) И мне тут же пришло несколько писем с ехидным вопросом: «Где это ты видел евреев в шахтах и на плотах?» Вы не видели, а я видел — вот он, М.И. Друинский, который большую часть своей жизни проработал в металлургии, которая по вредности и опасности работы была в СССР приравнена к работам в шахтах.
И мне очень хотелось и хочется показать читателям зримую разницу между жидами и евреями: жиды паразитировали в СССР, а евреи Советский Союз строили, для жидов гибель СССР в радость, а для евреев — горе, как и для всех остальных народов, поскольку не может не быть для человека горем гибель его Родины. И поскольку я лично знал Михаила Иосифовича, то, даже не читая его рукописи, был уверен, что такое название для его книги — «самое оно». А уж с моим комментарием — тем более.
Короче, нашла коса на камень, мы не сговорились, и он забрал свою уже набранную рукопись, чтобы опубликовать ее за свой счет, а я остался со своими комментариями, которые без его текста были теперь ни к селу ни к городу.
Но тут я подумал, а почему я должен ограничиться только Друинским? Ведь я могу написать и еще об одном выдающемся руководителе советской экономики — С.А. Донском, который тоже, кстати, еврей. Вот уж кто отец, которого должно принять за образец! Кроме этого я ведь могу подробно описать суть работы заводского инженера, а о ней молодые люди практически ничего не знают, а посему боятся (чего греха таить, я и сам ее побаивался).
Но теперь автоматически стало понятно название книги — «Три еврея».
Почему три? Потому что, как оказалось, я в определенных случаях до трех считать не умел.
Я пишу книгу для молодых мужчин — для тех, у кого есть мужские задатки. Я хочу убедить их заниматься практической инженерной работой, а для этого сегодня требуют диплом, а для его получения нужно окончить ВУЗ. И сегодня десятки тысяч молодых людей его заканчивают, и я тоже учился и получил диплом. Поэтому я начну книгу с того, как в мое время это происходило, поскольку у нас писатели и мемуаристы пишут много, а представить себе жизнь даже предшествующего поколения из этих их произведений невозможно: писатели игнорируют обычные жизненные темы, как-то стесняются их. А как ты представишь себе жизнь без сведений, к примеру, о том, сколько кто получал и сколько что стоило?
Вот как-то в 80-х я попытался расспросить отца.
Спрашиваю:
— Папа, расскажи, как жилось до войны?
— Да, в общем, тяжело.
— А продукты сколько стоили?
— Дешево… Пойдешь на базар с 15 рублями, полную сумку принесешь и мяса, и овощей.
— А получал ты сколько?
— …Наверное, рублей 700.
— А, скажем, костюм, сколько стоил?
— Рублей 200–300.
— Значит, ты мог каждый месяц покупать по костюму?
— …Получается, мог.
— А сколько у тебя их было?
— Один.
— Так на что ты деньги тратил?
— …Наверное, проедали…
Так это я расспрашивал о времени, о котором в то время и не сильно брехали. А ведь сейчас мое время забрехивается в СМИ нагло и по-хамски. И голодные, якобы, мы были, и рабы, и ездить никуда не могли, и сидели по домам и боялись, чтобы нас КГБ в ГУЛАГ не отправило. А сегодня у нас такое счастье!
Ну и сравните свое нынешнее счастье с тем «несчастьем», что довелось «пережить» мне.
Выбор вуза
Когда я в 1966 году окончил среднюю школу (43-ю СШ в г. Днепропетровске), то, разумеется, очень плохо соображал, «где работать мне тогда, чем мне заниматься».
А это было время побед в космосе советского ума и трудолюбия, естественно, мне пришла в голову мысль поступить в Днепропетровский университет на физтех, о котором говорили, что он готовит кадры для космической отрасли. Однако в университете на физтех у меня не приняли документы на том основании, что у меня плохое зрение. Это основание и тогда выглядело бредом, думаю, однако, дело в том, что я окончил школу в год, когда одновременно выпустились в средних школах 11-е и 10-е классы, то есть на советские ВУЗы упала двойная нагрузка по абитуриентам.
Названия никаких других специальностей в университете меня не прельщали, я вышел на улицу, поднялся вверх по проспекту Карла Маркса, равнодушно прошел мимо Горного института (романтика геолога меня, домоседа, не очень трогала), свернул направо на проспект Гагарина и подошел к ДМетИ — Днепропетровскому металлургическому институту. Тут ознакомился со списком предлагаемых специальностей и решил остановиться на ПА — промышленной автоматике. (Ну, знаете, в то время тоже тарахтели про кибернетику, роботов и т. д., романтика, короче.) Начал сдавать вступительные экзамены. Физику и устную математику сдал на 5, письменная математика оказалась очень легкой, я буквально за 20 минут решил все задачки, сдал листок и первым покинул аудиторию. И когда закрыл за собой дверь, то понял, какую ошибку сделал в одной из задач. Но было поздно, получил тройку. Как написал сочинение, не помню, поскольку оценка за него в сумму проходных баллов не входила, а 13-ти баллов по математике и физике мне не хватило.
