Он готов был признать, что ожидание тысячи фунтов стерлингов пагубно повлияло на состояние умов в коттедже «Золотой дождь», но это произошло только потому, что домочадцы мистера Бантинга были лишены здравого смысла. Слишком уже много было разговоров, волнений, таинственности. С каждой утренней почтой на имя кого-нибудь из младших Бантингов прибывали объемистые пакеты — каталоги, проспекты и прочая ерунда. Миссис Бантинг со дня на день все больше погружалась в задумчивость, нервы самого мистера Бантинга были напряжены до предела, и весь дом превратился в гнездо раздора.
И все это с тех пор, как на горизонте появилась эта злосчастная тысяча фунтов. В сущности, и тысячи-то не получится. Комиссионные Хаулэшу — огромная сумма, — затем всякие налоги, которые он по оплошности забыл включить в свою приходо-расходную смету. Это снова спутало все его расчеты.
Оставалось только ждать, пока закончится продажа. Дети, так те даже не скрывали, что только и ждут этого события. Об этом совершенно открыто было заявлено за столом и потом весьма непринужденно повторялось еще не раз, словно линпортские участки не были его личным достоянием, а неким кушем, совокупно сорванным его домочадцами на скачках. Миссис Бантинг ждала, когда она сможет осуществить свой план превращения Эрнеста в дипломированного бухгалтера; Джули ждала, когда к своим занятиям танцами она сможет присоединить овладение драматическим искусством, а Крис, повидимому, находился в стадии беспрерывной переписки с каким-то заочным университетом. Величество дешевых подержанных автомобилей, появлявшихся за последнее время в гараже Ролло, стояло на грани фантастики. Мечты о покупке машины неожиданно начали, казаться куда более реальными, чем месяц назад. За последнее время неудобства, создаваемые отсутствием телефона, становились все ощутимее, тем более что все джулины подруги обзавелись телефонами.
— Мне кажется, — задумчиво произнес Крис во время одного из очередных совещаний в гостиной, — он рассматривает эти деньги как свою личную собственность. И мы, по его мнению, тут ни при чем.
— Как так, его собственные дети и ни при чем! — недоумевающе отозвалась Джули.
— Да, во каком-то смысле именно так, — ответил Крис, стараясь изъясняться как можно понятное. — А в каком-то смысле совсем наоборот. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Ничего не понимаю. Для чего же тогда дети, если не для того, чтобы все для них делать? Будь у меня дети, будь у меня их даже двадцать штук...
— Вон куда хватила! — прыснул Крис. — Смотри, тебя еще и замуж-то никто не возьмет.
— Все дело в том, — начал излагать свою точку зрения Эрнест, — что у отца неправильный взгляд на вещи. Он положит эти деньги на книжку из двух процентов годовых, а гораздо рациональное было бы вложить их в будущность своих долей.
Он сделал паузу, заметив, что аудитория со вниманием прислушивается к его словам.
— Лучшее помещение капитала — это мозг его детей, это их способность добиться успеха в свободно избранной каждым из них сфере деятельности.
— Вот, вот, и я так думаю, — подтвердил Крис, на которого эти слова произвели большое впечатление. — В свободно избранной им сфере. Словом, ты хочешь сказать, что каждый должен заниматься тем, что ему по душе, а не банковской премудростью.
— Я готов выдать ему расписку, что обязуюсь вернуть все до последнего пенса, пусть только он даст мне ссуду, чтобы я мог стать дипломированным бухгалтером. Но если мама продаст свои табачные акции, ему совсем не придется на меня тратиться.
— А как же насчет моей карьеры? — спросил Крис, прекрасно знавший, что этих табачных акций не так уж много. — Я тоже хочу выйти в люди.
— И я! — сказала Джули.
— В этом мире, — сентенциозно ответил Эрнест, — чтобы достигнуть своей цели, нужно за все бороться. И я к этому готов.
— Вот весело-то будет! — воскликнула Джули. Но у Эрнеста был чрезвычайно решительный вид.
Наконец продажа состоялась. В этот вечер мистер Бантинг должен был по дороге домой побывать у нотариуса, Поэтому после семейного чаепития посуду со стола убрали и постелили самую лучшую парадную скатерть, а на кухне готовились специальные блюда в виде миндального пирожного и омлета, издававшего весьма соблазнительный запах. Хотя миссис Бантинг была не совсем уверена в уместности этого пиршества, все же она решила, что такой случай должен быть как-то отмечен. Окна была, в слегка приподнятом настроении, и все семейство было в приподнятом настроении; ее опасения уменьшились бы наполовину, если быт дети согласились уйти из дому, как она им советовала.
— Четверть седьмого, — сказал Эрнест, взглянув на часы. — Сейчас уже, наверно, все закончено. Подписано, скреплено печатью и вручено.
Для Эрнеста приблизилась решительная минута. Если отец, благополучно положив в банк неждано-негадано свалившуюся на него тысячу фунтов, попрежнему откажется помочь ему стать бухгалтером, он возненавидит его на всю жизнь. Он уже чувствовал, как эта ненависть выпускает первые побеги, словно ядовитое растение, обвившееся вокруг его сердца. Что творится с ним последнее время? Он сам не понимал. Он все больше ожесточался и замыкался в себе, он ненавидел себя за те слова, что порой срывались у него с языка, и еще сильней за другие, более жестокие, но невысказанные. После таких вспышек его начинали мучить угрызения совести. Ему страстно хотелось пойти к отцу и сказать: «Поверь, пана, я ведь совсем не такой. Все дело в том, что я хочу что-то делать, хочу стать кем-то».
Сейчас вся его судьба была поставлена на карту.
Крис, розовощекий и веселый, сидел на диване, читая проспекты заочной школы, изрядно замусоленные после их обследования Ролло-младшим. Последний, кстати, их одобрил, заявив, что это вполне надежное дело; да и плата была всего-навсего пятнадцать фунтов. Это совсем не так уж много, совсем не то, что у Эрнеста, и тут нет никакой спешки; Крис все это объяснит старику, только бы выбрать подходящий момент. Пока нужно одно: поскорее устроиться в авиационно-конструкторское бюро и благополучно развязаться с банком до экзаменов.
— Не забывай, — сказал он Джули, — ты уже выудила у него денежки на свою ритмопластику.
— Ну так что?
— А то, что не лезь и оставь, наконец, отца в покое, попрошайка.
— Крис!.. — возглас миссис Бантинг.
— Ручаюсь, что она придумала новую глупость и будет приставать с ней к отцу. Мы с Эрнестом хотим добиться карьеры.
— «Добиться карьеры», — фыркнула Джули. — Не удивительно, что ты провалился на экзаменах. Не умеешь даже выражаться правильно.
— Господи, хоть бы вы все ушли куда-нибудь, — сказала миссис Бантинг в отчаянии. — Он только расстроится, когда увидит, что вы тут сидите и ждете. Именно это его всегда сердит. Ему все кажется, что вы только и думаете, как бы у него что-нибудь выпросить.
— Мне не нужно от него ни единого пенса, — объявил Эрнест. — Я прошу только ссуду.
— Потерпи немного, голубчик.
— Я уже достаточно терпел. Больше не могу позволять себе эту роскошь. Мне не девятнадцать лет, как Крису. Мне двадцать дна года. Я и так уже ото всех отстал. Еще год-два, и мне вообще уже поздно будет за что-либо приниматься... — И он снова зашагал из угла в угол.
Шаги по дорожке, ключ поворачивается в замке. Мистер Бантинг вошел в комнату. Но вид у него отнюдь не такой, какой должен быть у человека, получившего тысячу фунтов, и это тотчас отмечено всеми; скорее можно предположить, что он только что распростился с этой суммой. Войдя в комнату, он не издал радостного возгласа, не приветствовал их торжествующей улыбочкой. Нет, мистер Бантинг тяжело вздохнул, вешая шляпу, и, обернувшись к ним лицом, остановился с таким странным, затравленным видом, словно он побывал в руках гестапо. Мать, правда, говорила как-то, что ему очень туго приходится у Брокли, и они охотно верили, что это так, но, даже делая скидку на это, все же... все же не мог он разве проявить хоть чуточку радости при подобных исключительных обстоятельствах, ну хоть улыбнулся бы или сказал что-нибудь приятное. Да вымолвил бы, наконец, хоть слово.
Нет, он отстегнул воротничок, усталым движением, не глядя, надел его на бронзовую Психею и опустился на стул все с тем же видом мученика. Он даже не заметил, что специально для него сервирован чай. Он смотрел, мимо стола в окно.
— Ты не подвязал эту рябинку, Эрнест?
Эрнест вздрогнул.
— Прости, пожалуйста, папа. Я сейчас пойду и подвяжу.
— Я подвяжу, — сказал Крис. — Где взять эту штуку, папа, чем подвязывают?
— Можете не утруждать себя, — успокоил их мистер Бантинг. — Я сделаю сам. По крайней мере буду знать, что сделано.
Миссис Бантинг метнула на Эрнеста предостерегающий взгляд за спиной своего супруга. Затем, поворотившись к нему, улыбнулась и спросила с самым непринужденным видом:
