— Убьешь? — ухмыляется Мужчина Ее Мечты, тыкая своей вилкой в ее спагетти.
— Убью! — грозится Кэрри.
— Ну давай, ударь меня, ударь! — подзуживает он и смеется, когда она легонько бьет его кулаком в плечо.
— Вот вы где!
Они оборачиваются и видят Саманту Джоунс, упакованную аж в три кашемировых свитера.
— Так и думала, что вас здесь найду, — говорит она.
— Ага, — отвечает Мужчина Ее Мечты. Он ее недолюбливает. Сэм как-то поинтересовалась, за что, и Кэрри объяснила, что она ей все время говорит гадости, а Мужчине Ее Мечты это не нравится, Сэм фыркнула и сказала: «По-моему, ты и сама можешь за себя постоять».
Сэм заводит речь о кино, и Кэрри хочешь не хочешь втягивается в этот разговор. Мужчина Ее Мечты не любит киношных разговоров. В глубине души Кэрри желает одного — чтобы Сэм поскорее ушла и они с Мужчиной Ее Мечты смогли развить их любимую в последнее время тему — про то, как в один прекрасный день они переедут в Колорадо. Ей и самой перед собой немного неловко, но иногда просто хочется побыть наедине с мужчиной, и ничего с этим не поделать.
Очкарики, ботаники, хмыри
— Звали его Дэвид П., — начала Труди. Труди работает главным редактором молодежного журнала. Ей сорок один год, но иногда она выглядит едва ли не на шестнадцать — огромные голубые глаза, темные волосы.
Она откидывается на спинку стула, кивая на полку, заставленную фотографиями.
— Я это называю «Труди и компания», — говорит она. — Это фотографии всех хмырей, с которыми я когда-либо встречалась. Люблю все систематизировать.
Раньше я специализировалась на двухгодичных романах. Из кожи вон лезла, лишь бы что-то получилось. Психотерапевты, душещипательные беседы о страхе перед обязательствами, скандалы. А потом я поняла одну простую вещь. Мне никогда не переделать сорокалетнего мужика, который ненавидит женщин. Это не мои проблемы.
Я назначила себе крайний срок. Решила, что должна выйти замуж к сорока годам. Я тогда встречалась с Дэвидом П. Ему было пятьдесят, и он мне изменял. Я сказала ему, что хочу выйти замуж. Он начал придумывать всякие отговорки типа: «Вот только съездим в Китай, а потом вернемся и все решим». Так мы доехали аж до Венеции.
И вот сидим мы с ним как-то в роскошном номере в Гритти-Пэлэс — там еще такие огромные распахнутые ставни с видом на Гранд-канал. «Слушай, рассуди здраво, — говорит он. — В Манхэттене тебе в жизни не найти человека, который захочет на тебе жениться. Так почему бы тебе не расслабиться и не оставить все как есть?»
И тут я его бросила.
Вернувшись в Манхэттен, Труди раскопала свой старый органайзер и обзвонила всех мужчин, с которыми когда-либо встречалась в Манхэттене.
— Всех до единого: даже тех, к кому я бы и близко тогда не подошла — очкариков, ботаников, хмырей, лысых. Мой муж тоже был в этом списке — последним, — продолжала Труди. — Помню, я себе тогда сказала: «Если и с этим не получится, уж и не знаю, что мне делать». — Это, конечно, в ней говорила типичная нью-йоркская скромность, поскольку нью-йоркские женщины всегда знают, что им делать.
Труди трижды отужинала со своим будущим мужем (тогда она еще понятия не имела, что он таковым станет), после чего он на два месяца уехал в Россию. Дело было в начале лета, Труди уехала в Хэмптон и выкинула его из головы. До такой степени, что начала встречаться с двумя другими.
Труди улыбнулась и принялась изучать свои ногти.
— И вдруг в конце лета он объявился, и мы снова стали встречаться. Вся фишка в том, чтобы в любой момент быть готовой уйти. Условия должна диктовать ты. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы он считал тебя влюбленной дурочкой, которая жить без него не может. Потому что это не так. Еще как можешь.
Если хочешь выйти замуж в Манхэттене, нужно следовать двум правилам.
— Мужчину надо брать лаской, — говорит Лиза, тридцать восемь лет, корреспондент сетевой новостийной программы.
— С другой стороны, — добавляет Бритта, фотоагент, — ему ничего нельзя спускать.
Таким женщинам возраст только на руку. Если уж они, живя в Манхэттене, в одиночку дотянули до своих тридцати пяти-сорока, то уж будьте покойны, своего они всегда добьются. Так что, когда одна из них кладет на кого-то глаз, ее жертва, как правило, перед ней бессильна.
— Их нужно начинать муштровать с самого первого дня, — сказала Бритта. — Вначале я и сама не понимала, хочу ли замуж за моего будущего мужа, просто знала, что должна его заполучить любой ценой. И знала, что так оно и будет.
— Нельзя уподобляться тем пустоголовым девицам, которые мечтают подцепить какого-нибудь богатенького Буратино, — продолжала она. — Здесь нужен тонкий расчет. Дальновидность. Вот взять хотя бы Барри (ее мужа). — Что бы он ни говорил, он и сам не хотел бы милую женушку, которая позволяла бы ему творить, что душе угодно. Сейчас такого бы с руками-ногами оторвали. Умный, милый, готовит, убирает. А ведь, скажу вам по секрету, — сопротивлялся как мог.
До Барри Бритта могла послать кавалера в гардероб за пачкой сигарет и сбежать с другим через черный ход, воспользовавшись удобным моментом.
— Однажды я позвонила Барри из Аспена и десять минут крыла его на чем свет стоит за то, что он праздновал Новый год с другой. Правда, с нашего первого свидания тогда еще и месяца не прошло, но все же.
После этого Барри практически ел у нее из рук, за исключением двух неприятных моментов: он заглядывался на других женщин и иногда жаловался на нехватку жизненного пространства, особенно после того как она к нему переехала.
— Для начала я всегда старалась сделать так, чтобы нам было весело, — рассказывает Бритта. — Я готовила. Мы оба набрали по десять килограммов. Мы много пили. Вместе напивались. Вместе переживали отходняк.
— Еще здесь важна непредсказуемость. Однажды он пришел домой, а по всей квартире свечи и перед телевизором накрыт ужин. Иногда я даю ему мерить свою одежду. И все равно за ним нужен глаз да глаз. Вы меня, конечно, простите, но они же восемьдесят процентов времени проводят вне дома. Пока они с вами, они еще худо-бедно поддаются дрессировке. К примеру, с какой стати ему на кого-то заглядываться, когда он ужинает с вами? Однажды мой загляделся на какую-то красотку, так я его так по башке треснула, что он чуть со стула не свалился. Я ему сразу сказала: «Спрячь язык, подбери слюни и давай доедай свой ужин».
А вот отваживать от него других — это уже отдельная история.
— Женщины в этом городе — просто беда. Никакого уважения к частной собственности, — говорит Бритта. — Женат, обручен — им все равно. Приходится все время быть начеку.
Иногда Мужчина Ее Мечты как бы уходит в себя, и тогда от него остается одна оболочка. Неизменно дружелюбная. Или, скорее, учтивая. Всегда безупречная. Белые манжеты. Золотые запонки. Парные подтяжки (хотя он почти никогда не снимает пиджак). Когда он в таком состоянии, с ним нелегко. Кэрри никогда не умела общаться с консервативными людьми. Она к этому не привыкла. Она привыкла, что вокруг сплошные пьянки и дурь — или их отсутствие. Мужчина Ее Мечты бесится, когда она говорит пошлости типа «на мне нет белья», даже если она говорит это в шутку. А Кэрри считает, что Мужчина Ее Мечты чересчур учтив с другими женщинами, особенно с моделями. Например, сидят они в ресторане, и вдруг откуда ни возьмись фотограф: «Не возражаете?» — и уже машет рукой какой-нибудь модели, чтобы та сфотографировалась с Мужчиной Ее Мечты. Кэрри это всегда задевало за живое. Однажды, когда к нему на колени плюхнулась очередная модель, Кэрри развернулась, бросила на него испепеляющий взгляд и произнесла: «Ну, я, пожалуй, пойду!»
— Да ладно тебе, — протянул Мужчина Ее Мечты.
Кэрри взглянула на модель.
— Простите, но вы уселись на колени моего мужчины.
— Присела, всего лишь присела, — ответила та. — Это большая разница.
— Тебе надо научиться спокойнее относиться к таким вещам, — сказал Мужчина Ее Мечты.
Журавли и синицы
Ребекка, тридцати девяти лет, журналистка, вышедшая год назад замуж, вспоминает, как однажды обнаружила среди визиток своего молодого человека — банкира — телефон какой-то девицы.
— Я позвонила и спросила эту дрянь прямо в лоб, что там у них за дела, — рассказывает Ребекка.
Естественно, выяснилось, что ее молодой человек пригласил девицу на ужин.
— Я как с цепи сорвалась. Орать я не орала, но наш разговор сильно смахивал на мыльную оперу с непременными «руки прочь от моего мужчины» и «никогда ему больше не звони». Она мне тогда сказала: «Ты себе не представляешь, как тебе с ним повезло. Таких надо беречь». А я ответила: «Если мне так повезло, что же он тогда тебе названивает?»
После этого я позвонила ему. У него хватило наглости устроить мне разнос за то, что я «вмешиваюсь в его личные дела». Я ему тогда сказала: «Запомни, радость моя, пока ты со мной, никаких личных дел у тебя нет и быть не может». Дня два мы с ним не общались — я уже было подумала, что это конец. А спустя месяца три все устаканилось, и он сделал мне предложение.
