Теперь на него смотрели все трое.
— Те че надо ваще? — спросил второй красномордый брат, державший в руке пивную бутылку.
Элла тянула Максима за футболку. Тот жестом приказал ей успокоиться: ему было очень интересно, чем все это закончится.
— Я просто хотел узнать: а как вы проводите свободное время? — он указал на того, кто спрашивал курить.
— А тебя это колебёт?
— Во-первых, я попросил бы не применять ко мне подобную лексику, — судя по голосу, Никита продолжал улыбаться, — во-вторых, отвечать вопросом на вопрос невежливо.
— Святые покемоны, неужели он это на полном серьезе… — прошептал Максим себе под нос.
К Никите подошел мужик в рваном свитере.
— Ты че до пацана докопался? — хмуро спросил он. У этого господина лицо вблизи оказалось даже не красным, а каким-то лиловым. — Ты че, в натуре, беспределом занимаешься? — он толкнул Никиту в грудь.
— Нельзя ли успокоиться… — попросил Гуреев.
— Что?!
— Вы какой-то нервный.
— Кто нервный? Ты нервный, епт! Ну! Вали! — мужик толкнул его сильнее, потом схватил за рубашку. Что-то треснуло — наверное, оторвался карман.
Раздался глухой звук удара. Мужик тут же рухнул, будто у него ноги подломились. Удар был таким быстрым и неуловимым, что Максим сперва даже не понял, что произошло.
Осознание пришло чуть позже, спустя пару секунд, когда в атаку кинулись оба красномордых брата. Один из них, с пивной бутылкой в руках, почему-то побежал на Максима.
Пинок в пах — парень согнулся, выронил бутылку. Максим тотчас же подхватил ее с асфальта и с силой опустил на массивную голову красномордого. Тот свалился на утрамбованную землю, обливаясь кровью и пивом.
Никита, успев расправиться со вторым братом, подскочил к Максиму и Элле:
— Пойдемте, пойдемте отсюда.
На бегу Максим выкинул горлышко бутылки в первый же попавшийся мусорный бак.
Выбравшись из трущоб на одну из центральных улиц, перешли на шаг.
— Грязно дерешься, — заметил Никита.
Максим невесело усмехнулся:
— Грязно дерусь? Хе-хе. Грязно дерусь… Грязно дерется тот, кто первым нападает. А для обороны все средства хороши. Каратист, что ли?
— Нет. Боксер.
— Боксер — это да. Это рул, — Максим прислонился к стене, от волнения его немного пошатывало. — Я вот… — он сделал глубокий громкий вдох. — Я вот когда-то пытался ходить в карате. Понял только одну вещь: все эти маваши-гери — это, конечно, здорово, да, угу. Только… только за всю историю человечество не придумало приемчика лучше, чем старый добрый пинок по яйцам.
— Нельзя бить людей ногой в пах. Нельзя бить человека бутылкой по голове.
— С какого хрена?
— Есть же мужской кодекс чести!
— А с какого хрена я должен соблюдать этот кодекс?
Никита внимательно посмотрел ему в лицо.
— А я тебя раньше встречал, — уверенно произнес он. — Ты со своей девушкой пил коктейли в парке, вчера вечером.
— Со мной, — напомнила Элла.
Максим несколько секунд изучал Никиту взглядом:
— Да, теперь и я тебя узнал… В белой рубашечке у тебя гораздо более осмысленный вид, дворник.
Тот даже не поморщился. У него был забавный вид: рубашка распахнута, полуоторванный карман висит. Никита проследил за взглядом Максима — застегнулся, оторвал карман.
— Кодекс чести… — вдруг сказала Элла ехидно. — А когда вы бомжей палками бьете — это тоже по кодексу чести?
Максим чуть не расхохотался, увидев, как тает несокрушимая улыбка Гуреева.
— Откуда у вас такая информация? — спросил он, изо всех сил стараясь сохранять прежний самоуверенный тон. Получалось не очень.
— Откуда-откуда! Это все знают!
Никита перевел взгляд на Максима и заговорил таким тоном, словно оправдывался перед ним:
— Да, нам часто приходится работать на разных заброшенных объектах... И приходится сталкиваться с асоциальными элементами. Случались нападения на “санитаров”, двое даже был ранены. Теперь мы принимаем превентивные меры…
— Они знаешь как делают? Целой толпой окружают дом, кидают внутрь световые шашки и орут. Бомжи в панике выбегают — а они их палками, палками, — сообщила Элла.
— Если можешь предложить более эффективный способ — предлагай, — отрезал Никита. — Была идея выкуривать бомжей слезоточивым газом — не прижилось. Бывает, что газ подолгу не выветривается, особенно в подвальных помещениях, это затрудняет дальнейшую работу.
— А зачем газ? Сделал бы все сам, в одиночку, по кодексу чести, — предложил Максим. — Заходишь в подвал, к бомжам: одному — хук справа, второму — хук слева… Как вон тех ребят опрокинул, — Максим ткнул большим пальцем через плечо.
— Я ценю твое чувство юмора, — Никита опять улыбался как ни в чем не бывало.
— Слушай, ты, боксер! Какого хрена ты с этими уродами вступил в дискуссию? Что, руки зачесались?
— Если бы эти парни были адекватными, они бы не полезли в драку. Я просто хотел поговорить.
— А ты что, сам не видел, что они неадекватны? — заорал Максим. — Блин, мы бы спокойно прошли мимо, если бы не твой глупый выпендреж!
— Максим, тебе обязательно нужно посетить наши тренинги. Тогда бы ты узнал, что с любым человеком можно наладить вербальный контакт. Хоть с пьяным, хоть с каким.
— Ага, я видел, как ты налаживал контакт.
— Эти парни были совсем неадекватны.
— А ты на что вообще надеялся? Что они с тобой будут сюси-пуси разводить?
— Спокойной ночи, Максим. Обязательно посети наш тренинг. Центр развития, вторник, четверг, суббота, в 18.00. Первый раз — бесплатно. Все, до новых встреч, — Никита пожал Максиму руку, развернулся и ушел быстрым шагом.
— Я от него просто шизею… — пробормотала Элла. — Это не человек, это марсианин какой-то.
— И не говори. Я раньше таких встречал. Им за год-два так мозги пропаривают, что смотреть страшно…
— Максик, а мы куда?
— Домой.
— К тебе?
— Ты — к себе, я — к себе.
— Как так? — она остановилась как вкопанная.
Единственный фонарь. Старый огромный дом с аркой, ведущей во двор, — такое здание очень уместно смотрелось бы в Петербурге. Вокруг ни души.
— Ну, вот так…
— Максик, ты обиделся? На что?
— Нет.
— Ты расстроился из-за Никиты, из-за этой драки?
— Да нет же! Просто хочу сегодня спать один. Я имею на это право?
— Да, конечно… — растерянно произнесла Элла. Она придвинулась к Максиму, упершись в него своим большим бюстом. Поцеловала в губы — точнее, схватила их своими губами и попыталась всосать в себя. Вчера Максиму показалось, что Элла не умеет целоваться, а теперь он вдруг понял, что Элле просто нравится “целоваться” именно так. У каждого свой стиль, что ни говори.
Он обнял девушку, завел в арку, прижал к стене и стал целовать, но не в губы, а ниже: подбородок, шея. Элла зажмурилась и запрокинула голову. Ей было сладко настолько, что Максим это почувствовал и в одну секунду возбудился до предела, хотя еще минуту назад хотел только спать. Ему словно сделали укол адреналина пополам с виагрой. Бешено колотилось сердце, не успевшее успокоиться после недавней драки.
Правой рукой обминая грудь Эллы, левой он развязал розовый шарфик, чтобы не мешал целовать девушку в шею. Под шарфом обнаружилось здоровенное фиолетовое пятно, которого еще вчера не было, — при свете фонаря кровоподтек был отлично виден.
Максим остановился. Секунд через пять Элла перестала ерзать спиной о стену, открыла глаза и будто очнулась. Во взгляде ее была тревога.
— Что это? — очень строго спросил он.
Вариантов ответа было всего два.
Либо это синяк, след от удара, — тогда обидчику Эллы не поздоровится, Максим запросто мог это организовать.
Хуже, если это засос. Максим не собирался ревновать Эллу ни к кому, это было бы глупо, — но будет неприятно, если она развлекается с кем-то без предохранения. Не хватало подхватить какую-нибудь заразу и испортить себе последние беззаботные дни.
Элла сделала самое глупое, что могла: промолчала, вместо того чтоб хотя бы соврать. Максима это рассердило:
— Ты точно не хочешь мне ничего сказать?
Молчание.
— Пока, Эля. — Он развернулся, но девушка схватила его за руку.
— Максик, — сказала она, глядя под ноги.
— Элька? — передразнил он.
— Мне нужно… ну… я не знаю… — она готова была расплакаться.
— Да, детка?
— Можно я попрошу у тебя кое-что…
— Ну?
— Максик… можно я поживу у тебя немного… хотя бы пару дней. Мне некуда больше идти. Пожалуйста.
Кажется, она не шутила. Максим был окончательно сбит с толку. Обняв прильнувшую к нему Эллу и гладя ее по голове, он сказал:
— Ну, ладно…
Он мог бы поставить ей условие: либо ты расскажешь, откуда синяк, либо топай куда подальше. Но не стал. Прав был Костя: у него комплекс Че Гевары, или Дон Кихота, или Супермена — называй как хочешь. Максим не мог отказать человеку, который просил его о помощи. И не мог злиться на этого человека.
