— Короче, смотри, чтобы не получилось какой-нибудь лажи. В любом случае спросят с тебя. — Проговорив это, он оставил бомжа Геннадия с Крючковым и зашагал к подземному переходу.
Старик крепко вцепился в рукав куртки Павла и бешено бегающими, заискивающими глазами заглядывал ему в глаза.
— Чего тут происходит? — в недоумении спросил у старика Павел.
— Все хорошо, паря. Все нормально, — бормотал старик (хотя было видно, что все не нормально).
— Куда вы меня хотите втянуть? Кто этот человек? — не унимался Крючков.
— Просто я договорился с ним, что заберу у Бабая пять тысяч рублей и верну их обратно.
— А я тут причем? — удивился Крючков. Ему было понятно, что старик заварил какое-то темное дело и теперь хочет побыстрей скрыться, но зачем-то держит его — Павла. Наверное, чтобы он не побежал вслед за уходящим мужчиной с рогом на лбу и не выяснил все до конца.
Пока Павел осмысливал происходящее, Хмель успел потеряться из виду. Между тем старик мертвой хваткой вцепился в куртку Крючкова и, пихая пять тысяч рублей, бормотал:
— Вот, вот… Оказывается, у меня есть. Меня завтра не будет. Возьми. Отдашь ему, когда он появится.
— Не надо мне ваших денег, — Павел вырвался из рук старика.
— Ну не надо, так не надо. Сам отдам, — проговорил бомж Геннадий. Он убрал купюру к себе в карман. — Ты, я вижу, сам по себе хочешь. Здесь так не бывает. Если работу у меня получаешь, значит, подо мной ходишь. Так вот…
— Идите вы к черту, — с раздражением произнес Павел.
Поиграв скулами, бомж Геннадий строго посмотрел на Крючкова. Он хотел еще чего-то добавить к сказанному, но, заметив, что Крючков не готов его слушать, мало того, вот-вот прибегнет к рукоприкладству, не попрощавшись, быстро, чуть не бегом устремился в сторону Красносельской. Старик несколько раз оборачивался, чтобы убедиться в отсутствии погони, взмахивал кулаками и тряс бородой.
Павел какое-то время смотрел в сторону уходящего прочь бомжа, терзаемый сильным желанием догнать и не отпускать до тех пор, пока тот не расскажет всю правду. Но плюнул на эту затею. «Я не у кого ничего не брал. Почему я должен переживать?» — подумал Павел и как ни в чем не бывало отправился на Ярославский вокзал.
Всколыхнувшаяся тревога начала угасать. Несколько раз Павел вспомнил человека с шишкой и выкрутасы прищученного бомжа Геннадия. Мысленно выпоров старика за нахальное заявление, что он этому бомжу чем-то обязан, Крючков успокоился. Потом, для большего успокоения, выпорол бомжа еще раз.
Глава X
Ржавеющие экскаваторы, тоска по родине — последняя капля
Вздорное происшествие вскоре совсем позабылась. Причиной послужила нежданная встреча с земляком Славой Ковтуном. Крючков увидел Ковтуна в теплом зале. Упитанный Слава томился в металлическом кресле, зажатый меж подлокотников. Зеленое кашемировое пальто, малиновый шелковый шарф, черный портфель мягкой кожи с двумя роскошными пряжками, который покоился на коленях Ковтуна, придавали его персоне какую-то пышную значимость. Рядом сидел компаньон — молодой человек невыдающейся внешности, если не брать в расчет сильную угреватость его худого лица.
Павел знал Ковтуна по институту. Тот был на курс старше. Но, проучившись три года, взял академический отпуск и с тех пор куда-то пропал.
Наш герой прикинул, стоит ли подходить к земляку. Павел не желал открывать Ковтуну обстоятельства своего быта. Городок у них небольшой, и нелицеприятные новости могли доползти до бедной пожилой мамы, которой Павел регулярно писал SMS, что у него все в порядке. Крючков решился соврать про встречу с коллегами, прибывающими на ночном поезде из города Пермь. Павел обманывал крайне редко. В этом была его слабость. Но если шел на обман, то не стеснялся и врал.
Ковтун не проявил особенного интереса к деталям столичного существования Крючкова, чему тот оказался несказанно рад. О себе Слава поведал, что работает начальником ОПЗЧ. И с подчиненным Макаром едет на встречу с клиентами в Череповец.
— А ОПЗЧ — это чего? — спросил Павел.
— Отдел продаж запчастей, — пояснил Слава. — Мы продаем запчасти для дорожностроительной и карьерной спецтехники. Русскими не занимаемся. Торгуем исключительно импортом. Мы дистрибьюторы транснациональной торговой компании с огромным складом в Италии.
— А… — протянул Павел и уважительно посмотрел на кожаный портфель Ковтуна.
— Мы и технику продаем, но сейчас никто ничего не покупает. Проекты сворачивают, — добавил Макар.
— Организации с десятками единиц тяжелых бульдозеров и экскаваторов распускают сотрудников в неоплачиваемые отпуска, — продолжил разговор Ковтун. — Все плачут. Жалуются на должников или просто сидят без работы. Кризис. Такой вот кабак.
— Кризис, — зацепился за слово Крючков. — Вот с чего он возник — этот кризис?
— Ты дипломированный экономист, тебе лучше знать. Хотя чтобы понять, что происходит у нас, много ума не надо. В Рашке все решают цены на нефть и на газ. В обозримом будущем все кризисы здесь будут связаны с удешевлением металлов и энергоресурсов. СССР развалился, потому что цены на нефть упали ниже привычного минимума. Сейчас нефть торгуется около 40 баксов за баррель. Если цена сравняется с той, что была в девяностом, наступит реальный коллапс. Возьмем, к примеру, отрасли наших клиентов. Нефть подешевела. Даже строителям путепроводов для нефтяных корпораций приходится лапу сосать.
— Ну, и вы как выживаете? Кто-нибудь все-таки покупает запчасти? — поинтересовался Крючков.
— Есть у нас клиенты, которых правительство субсидирует из бюджета, — поблескивая очками, сообщил Макар.
— Почему их субсидируют? Это же частные предприятия. Кушать всем хочется. Они что, особенные? — поинтересовался Павел.
— Особенные, — заявил Ковтун. — Представляешь, что произойдет, если, к примеру, прекратят добывать уголь? Когда люди начнут замерзать у себя в квартирах, они выйдут на улицу. Им уже нечего будет терять.
— С такими клиентами кризис не страшен, — заметил Павел.
— Все равно оплаты задерживают, — заявил Макар.
— Вообще, складывается ощущение, что все друг другу должны, — продолжил разглагольствовать Слава. — Нам должны деньги, мы им запчасти. С нашими поставщиками та же фигня. Итальянцы не отгружают товар, мы не получаем его, чтобы продать и рассчитаться с итальянцами по долгам. Когда у наших клиентов есть работа и деньги, им срочно необходимы запчасти. Снабженцы клиентов орут на нас благим матом, потому что мы нарушаем сроки поставки. А мы не можем получить у итальянцев запчасти, потому что у нас нет денег. А денег нет, потому что кто-то другой очень сильно нам задолжал. Раньше можно было взять кредит в банке, но сейчас процентные ставки такие, что это не бизнес, а несусветная… Как бы, помягче выразиться… В общем, фигня.
— Понятно, — закивал головой Павел. — Зарплату хоть платят?
— Задерживают, пока мы не сделаем план, — сообщил Слава. — Нужно в определенный период получить конкретную сумму с клиентов. Поэтому мы, обещая, заведомо врем; лишь бы клиент совершил предоплату. Кидаем со сроком поставки. Надо тянуть. Время — деньги. А денег нет. Приходится врать. Говорить: завтра, завтра. У нас по всем регионам стоит и ржавеет нуждающаяся в запчастях техника. Для многих организаций подобный простой — разорение.
— К нам уже собирались приехать товарищи из Зауралья; ноги менеджерам переломать, — сообщил Макар. — Вон Слава под впечатлением сочинил сценарий вирусного рекламного ролика: менеджера в окровавленной белой рубашке бьют в туалете два мужика. Один кричит: «Что ты нам обещал! Что ты нам говорил! Где твои сроки?! Где наши запчасти?!» Тут появляется надпись: «Работая с нами, вам не придется марать свои руки. Всегда точное соблюдение сроков поставки». Дальше название компании и телефоны.
Ковтун усмехнулся и пояснил:
— Мы теперь шутим так.
На прощание Крючков закинул удочку: нельзя ли устроиться менеджером по продажам в компанию, где трудится Слава с Макаром?
— Нет, что ты. Сейчас новеньких не устраивают, — зажимая под мышкой портфель, произнес Слава. — Может, в феврале что-то будет. До нового года с трудоустройством полный глушняк.
Когда Павел остался один среди незнакомых людей, ему стало невыносимо тоскливо. Вспомнился родной дом, его двор, лица приятелей и знакомых соседей. Даже Валера Манилов вспоминался как ласковый друг. Хотя он никогда таким не был. Скорее наоборот. Еще никогда Павел не ощущал себя столь одиноко. На глаза навернулись горькие слезы, когда он смотрел в спину уходящему прочь земляку. Приятная, убирающая нехорошие мысли расслабленность бесследно пропала. На смену пришло тупое, унылое понимание, что судьба затащила куда-то совсем не туда. Вернее, он затащил себя и непонятно зачем теперь мучает, мучает. От спанья сидя отекают ноги, ужасно ноет спина. Ему холодно, одиноко, тоскливо. Кто окружает его? Толпа, которой он безразличен. Он никому здесь не нужен.
