— Так что же делать? — поинтересовался Крючков.
— Не связываться, — произнес Арчибальд. — В крайнем случае, просто бежать. Заступиться за тебя здесь некому. Если возьмут в оборот, будет поздно.
— Странные вещи вы говорите. Почему я должен убегать?
— Потому что ты в одиночку не сумеешь одолеть зло. Зло организованней и сильнее. А хорошие люди пока не готовы объединяться.
— Ну так значит, зло победит, — проговорил мрачно Крючков. — Убегая, можно оказаться там, где еще ужасней.
— Павлик, у тебя же есть дом. Чего тебе здесь? Только тоска. Не думал тронуть домой?
— Только что думал.
— Хорошо, когда есть свой дом. А у меня только пара зарытых в сугробе пакетов с едой и вот… — Арчибальд показал на глобус и лежащую рядом Библию. — Все свое ношу с собой. Гуляю по свету. Я уже стал забывать, что такое для человека свой угол, крыша над головой, что такое свой дом…
Павел произнес:
— Дом — это место, где тебя ждут. Где все родное, куда хочешь вернуться.
В приступе ностальгии Крючков стал рассказывать Арчибальду о себе, о своей маме, о родном городке. Рассказывал, как в детстве, встав спозаранок и привязав к раме велосипеда удилище, выезжал в поле; долго гнал по пыльной грунтовой дороге на озеро, в котором водились величиной с ладонь караси. Как впервые забрался на крышу пятиэтажки, увидел багряный закат над тонущим в голубой дымке лесом; такой величественный и неповторимо красивый, что хотелось кричать от переполнявшего сердце восторга и радости прикосновения к открывающемуся перед ним миру. О мужиках, которые стучали фишками домино по самодельному столику под майскими тополями. О девчонке, с которой ходил целоваться за огороды. Павел рассказывал обо всем, что было на время забыто, но вдруг неожиданно ярко всплыло в его памяти. О таких совсем не имеющих смысла, пустячных вещах, которые неожиданно приобрели для него столь серьезную значимость.
Арчибальд слушал не перебивая. Крючков делился с бродягой самыми сокровенными, вынутыми из глубины души чувствами, не ведая, что видится с ним в последний раз. Он не знал, что на следующий день добрый священнослужитель предложит Арчибальду теплое место в подмосковной библиотеке, на что тот с готовностью согласится; покинет вокзалы. А сам наш герой станет участником мрачных событий. Сразу оговорюсь, правда, под грифом «секретно». И мы с вами вынуждены доверять только слухам о том, что же произошло тогда.
Вакансия Павлу не импонировала; она рассматривалась им как временная подработка.
С другой стороны, привлекало, что наниматели предлагали за такую работу хорошие деньги. Но это и настораживало больше всего. Что за курьер на общественном транспорте, развозящий по организациям какую-то полиграфию, которому ежемесячно обещают платить сорок тысяч? Одним словом, в Бибирево Павел поехал, заблаговременно предполагая какой-то подвох.
Он искал нужный дом, ходя по грязным дорогам между бетонных заборов, приставая с расспросами к водителям грузовиков. Наконец, не желая опаздывать, разорился на телефонный звонок. И здорово разволновался, пока в трубке пиликало, а на счету таяли скудные средства. За сигналы дурацкого коммутатора деньги снимали как за разговор.
Девушка на другом конце провода не сразу сообразила, где Павел стоит, принялась объяснять, как идти от метро. Крючков запутался в ориентирах и окончательно заблудился в гаражах и заборах. Помогла информация, что здание расположено на территории промзоны, куда можно попасть через желтые ворота с прикрепленным к ним «кирпичом». Вспомнив, что уже несколько раз проходил эти ворота, сдерживая ожесточение в голосе, Крючков вежливо поблагодарил зевающую секретаршу и завершил разговор.
Офис находился в отапливаемом углу на втором этаже большого ангара. Внизу Крючков обнаружил значительные запасы мешков с цементом, рулоны теплоизоляции и еще какие-то пыльные коробки. Он поискал глазами, кого бы спросить. Кроме скачущих по пыльным мешкам двух черных кошек, никого не было видно. Из-за пластиковой перегородки, образующей стену помещения, куда вела железная лестница, доносились хлопки и задорные выкрики. Стену из пластика сотрясали составленные на синтезаторе граммофонные звуки уродливой музыки.
Другого «второго уровня» в помещении не имелось. Крючков пошел вверх по лестнице. Оказавшись у металлической двери, Павел помедлил, прислушиваясь к уже хорошо различимым словам, вздохнул и, решительно распахнув дверь, вошел.
Минуты две Павел стоял у стены, наблюдая за ходящими по кругу, бьющими в ладоши и раскачивающимися из стороны в сторону людьми разного пола и возраста. Действием верховодил подтянутый молодой человек в строгом костюме, который то и дело выкрикивал:
— Станем сильней… Раз! Возьмем высоту… Два! Мы сможем… Три! Вместе…
Четыре!
Все участники ритуального шествия были чрезвычайно сосредоточены на происходящем процессе.
Внезапно женщина с расширенными от возбуждения глазами в фиолетовом брючном костюме с крупными красными бусами отделилась от группы и подскочила к Крючкову, взволнованно проговорила:
— А вы почему не танцуете?
— Я вообще-то на работу устраиваться пришел, — сообщил Крючков. Прием внезапного вовлечения не произвел на него впечатления. Только в уставшем сознании мелькнула печальная мысль, что опять обманули. У него не осталось сил даже на то, чтобы выразить негодование.
— Ничего. Ничего. Так и надо, — продолжила убеждать женщина. От нее дурно пахло, и Павел непроизвольно пятился и отворачивался. — Пойдемте, — уговаривала преследовательница, беря окончательно потерявшего присутствие духа Павла за руку.
Крючков ощутил, как что-то неодолимое поднимается изнутри его тела, наливает свинцом его голову, картинка перед глазами темнеет.
— Хорошо! Хорошо! — закричал он и грубо оттолкнул женщину. — Я станцую! Дайте мне бубен… Раз! Харе Кришна… Два! Вместе победим… Три! Сильно грянем…
Четыре! — Он заходил по кругу, как полоумный, продолжая кричать всякие бессмысленные глупости.
Странно, но люди не были обескуражены его поведением. Мало того, они принялись ходить вместе с ним, повторяя его нелепые выкрики. Наконец Крючков окончательно выдохся. Вместе с тем ему стало значительно легче, вернулась способность оценивать ситуацию критически.
— Санитаров позвать… — уже негромко проговорил он.
На сей раз никто не повторил его фразу. Инициативу вновь перехватил мужчина в костюме. Он поднял руку и, остановившись, заговорил:
— Сегодня мы с радостью поздравляем лидера прошлой недели Никиту, который реализовал четыреста сорок четыре тома «Технологии управления реальностью».
Парень огромного роста покраснел от смущения, так как все (кроме Крючкова) зааплодировали, глядя на него благосклонно. Джентльмен продолжил:
— Мы желаем тебе новых личных рекордов, Никита. Не останавливайся на достигнутом результате, Никита. На этой неделе проданных экземпляров, Никита, должно быть не менее чем четыреста сорок пять!
Никому ничего не сказав, Крючков покинул собрание, посчитав, что если трудоустройство началось с плутовства, им же все и закончится.
У входа в метро, где наш герой решил выпить взятую в «Крошке-Картошке» чашечку растворимого черного кофе, он снова увидел Никиту. Тот тащил на широких плечах громадный, битком набитый «товаром» абалаковский рюкзак. Глаза продавца книг по технологии управления реальностью были как у коровы, жующей прошлогоднее сено.
Глава XI
Черный вагон, бомж Геннадий и миллионы в Сокольниках
Павел не представлял, что делать дальше. Ни на что не было сил. У него ничего не осталось, кроме неудобного кресла на Ярославском вокзале. Он принадлежал к категории тех, кто приехал в столицу на заработки, профукал свои сбережения и не заработал здесь ни шиша.
Заглянув в зеркало, он не узнал себя. На него смотрел незнакомец. Его взгляд был тяжел, лоб прочертили морщины, щеки ввалились, легкая седина серебрилась на рыжих висках. А ведь ему было всего двадцать пять! Чего он добился в Москве? Стал бродягой. Потерпел сокрушительное поражение. Потерял веру. Не далась Москва!
Павел вспомнил тот вечер, когда хотел замерзнуть на лавочке в парке. Вспомнил спокойно. Не разозлился, как случалось с ним ранее. В нем поселилась апатия. Ему стало на все наплевать. Теперь он считал себя законченным неудачником. Он не был достоин победы. Оставалось только отступить.
День прошел в тягостных размышлениях. Вечером Павел узнал стоимость места в плацкартном вагоне до своего городка. Пересчитав всю наличность, которая у него оставалась, он определил, что на билет не хватает двух сотен рублей. Еще висел долг, который он обещал возвратить Васе Брусничникову. Павел прикинул возможность собрать необходимую сумму. С билетом у него получалось, но вернуть деньги Васе Брусничникову…
